Твердыня тысячи копий - Ричес Энтони. Страница 39
Скавр одобрительно кивнул, передавая дуплекарию кусок древесного угля. Кавалерист на пару секунд замер над пергаментом, оглядывая готовый рисунок, затем принялся за работу, уверенной рукой вычерчивая новые линии.
– Вот так течет река Туидий, здесь она впадает в море, а брод для пехоты находится здесь… а вот тут и тут – брод только для конницы…
Прищурившись, Скавр впитывал в себя дополнительные детали, сразу давая им оценку:
– Получается, если не разбивать наши силы, реку можно форсировать лишь в одном месте?
Силий кивнул.
– Да, трибун. Или же придется строить мост, если у нас есть время.
Угрюмо усмехнувшись, Скавр помотал головой.
– Боюсь, у нас нет ни времени, ни саперов. Коли у ставленников Кальга в бывшей вотадинской столице найдется хоть капелька мозгов, они наверняка уже разместили дозорные посты возле брода, и фактор внезапности будет утерян еще до того, как мы пересечем реку.
Силий вскинул ладонь.
– Вовсе не обязательно, трибун. Как я и говорил, в двух местах переправа доступна для кавалерии. Правда, даже лошадям придется плыть, но вот я, к примеру, проделывал это неоднократно.
– И каковы шансы, что после форсирования реки наша конница останется незамеченной на том берегу?
Силий покивал с мудрым видом.
– В самую точку. – Он вновь принялся что-то наносить на карту; из-под его руки выходили значки холмов, которые занимали северо-восточный угол территории между речным руслом и столицей вотадинов. – Вражеские дозорные скорее всего будут сидеть тут… – Он показал на возвышенность к северу от брода для пехоты, – зато мы переправим конницу вот здесь, в десяти милях к западу, где холмы перекроют им обзор. А если потом еще и в обход двинемся, то вообще нагрянем как снег на голову.
– Ну а если сельговы додумались следить и за этим бродом?
Силий скорчил гримасу.
– В худшем случае, перебьют нас прямо в воде. Думаю, хватит горстки опытных лучников.
В воздухе повисла минутная тишина, которую затем прервало негромкое постукивание по карте: Скавр пальцем привлекал внимание к точке, которую показал Силий.
– Что ж, дуплекарий, спасибо. Ты заработал себе временное повышение до декуриона. А если сумеешь переправить конницу через Туидий незаметно, и тем самым сохранишь для нас фактор внезапности, я замолвлю словечко перед трибуном Лицинием, чтобы он утвердил тебя в этом чине раз и навсегда.
Силий выпрямился и молодцевато отдал честь.
– Благодарю за доверие! Сегодня вечером наберу добровольцев и займусь подготовкой. Послезавтрашним утром будем уже обсушиваться на том берегу, а к полудню обеспечим отряду свободный проход на север. Думаю, пехоте этого времени хватит на форсирование брода.
Скавр кивнул, окончательно принимая решение.
– В таком случае за дело, декурион. Ну а сейчас, коллеги, давайте узнаем, в каком состоянии находятся наши когорты после сегодняшних событий…
За стеной палатки Феликс с Марком горячо жали руку Силия, а тот лишь головой крутил, сам не веря случившемуся.
– Это ж надо! Столько ждал и гадал, выгорит ли повышение, а тут на тебе! Командир, которого я знаю без году неделя, делает мне такой подарок!
Марк лукаво улыбнулся, хлопая счастливого Силия по плечу.
– Как ты и сам уже понял, трибун Скавр не медлит, когда видит разумный план. С другой стороны, мы до сих пор по эту сторону реки и даже не начинали разбираться с дозорными сельговов.
Силий кивнул.
– Ты прав. Расслабляться ни к чему. Ладно, мне нужно человек тридцать. Как, центурион, поможешь найти таких смельчаков? Которые воды не боятся?
Арминий, к этому моменту более-менее пришедший в себя после того, как утром его лоб познакомился с копытом Колосса, сидел у костра в расположении Девятой центурии и задумчиво глядел на горящие угли. Коль скоро приказом Скавра – «Добровольцев сегодня не трогать, пусть отоспятся!» – германец был освобожден от обычных повинностей типа ночных караулов и так далее, он в компании Марка, Кадира и Шрамолицего вернулся в центурию, где из всех работ оставалось только подготовить лошадей к завтрашней вылазке. Сейчас, когда большинство солдат уже мирно похрапывали, завернувшись в свои плащи-сагумы, Арминий вдруг обнаружил, что не может заснуть, и сидел в мягких отблесках огня за компанию со знаменосцем Девятой. Сигнифер Морбан тоже отчего-то находился в лирическом настроении, и германец, доселе знавший этого кряжистого солдата лишь как вечного балагура, молча внимал его скорбям.
– Мне было лет шестнадцать, когда я вступил в легионеры, зато в следующем месяце стукнет уже сорок. Тебе-то, думаю, это мало что говорит: вы, варвары, обычно не доживаете до такого возраста…
Арминий вздернул бровь, однако не стал встревать с комментариями.
– …но для меня это все равно что полсотни. В общем, в следующем году выходит у меня двадцать пять лет службы. Нет, понятное дело, прямо сразу меня не вышвырнут. Как ни крути, а за последние полгода погибло слишком много славных рубак, так что мне бояться пока нечего. А с другой стороны, сигнифер с четвертьвековым стажем – это, понимаешь, помеха чужой карьере. Как говорится, пора и честь знать. Словом, вот пришлют пополнение, и меня вежливо попросят в сторонку: иди, мол, дядя, ты себе отдых заработал. Забирай свою военную пенсию – и вали на все четыре, дай другим знамя поносить. Мое знамя! Вот в чем беда-то…
Арминий кивнул; ничего нельзя было прочитать в его лице, лишь угловатые линии да густые тени плясали в сполохах огня.
– Понимаю. Тебе уже в затылок дышат. Рано или поздно придется сворачивать с дорожки…
Морбан мрачно покивал.
– И знаешь, германец – но чтоб только между нами! – мне, в общем-то, плевать. Не то что лет десять назад. Нынче и утренник аж до костей пробирает, солнце в полдень слишком палит, разучился пить неделями напролет, а уж про ноги я вообще молчу: то коленки не гнутся, то язвы какие-то… Предложили бы махнуть мою должность на местечко в ближайшем викусе, я б и секунды не раздумывал. Открыл бы себе таверну, а уж от клиентуры отбоя не будет. Разве что…
Он на миг умолк, и Арминий не удержался:
– …есть опасность, что ты сам весь погреб выпьешь?
Искра веселья, которую он рассчитывал увидеть, обернулась вспышкой возмущения.
– Дурак ты синеносый! Я про мальчишку!
Арминий вновь кивнул, отлично понимая, какое направление сейчас примет беседа.
– Я-то рассчитывал, что за Волчонком станет присматривать Антенох. Научит его читать и писать, ну и про щит с мечом, понятное дело, не забудет. Из Антеноха вот такой бы учитель получился, не то что я… При правильном воспитании, знаешь, каких высот можно достичь? То-то же… Ну да что теперь говорить… Нет больше Антеноха…
Германец взял в руку прут и принялся ворошить им угли слабеющего костра.
– Ты думаешь, в парнишке есть задатки стать ученым грамотеем? Не довелось мне познакомиться с его отцом, но, говорят, знатный был рубака. Вроде погиб в начале нынешнего года, в какой-то славной битве?
Лицо Морбана исказила гримаса скорби пополам с раскаянием.
– Потерял жизнь ни за что, вырвали у меня сына… Быть бы ему поменьше знатным рубакой, а побольше простым солдатом, сидел бы теперь с нами, грелся у костра…
Арминий покачал головой. Его губы тронула слабая улыбка:
– Но текла-то в нем твоя кровь, сигнифер. Он скорее рукой бы пожертвовал, чем позволил себе выйти из битвы. Воин создан для сражений, нравится это нам или нет. И твой внук был рожден не для писанины, во всяком случае, этого я в нем не вижу. Пройдет еще несколько лет, и он станет копией своего отца… при правильной подготовке, конечно.
Морбан фыркнул.
– Кто ж его будет готовить? Два Клинка слишком занят, ему центурией командовать надобно, да еще он, похоже, хочет голову сложить поскорее… Вот и получается, что мне не на кого оставить внука, как подопрет к пенсии…
С этими словами он подарил германцу выразительный взгляд, мол, гляди какие дела, и Арминий невесело улыбнулся в ответ.