На Дальнем Западе. Охотница за скальпами. Смертельные враги - Сальгари Эмилио. Страница 2

Но это прошлое уже умерло.

И оно оставило в наследие настоящему только легенды, только рассказы. И сошли в могилу бойцы обеих сторон, свидетели совершавшегося тогда, и изменилась, кажется, сама земля, напоенная кровью оспаривавших друг у друга владычество над Диким Западом рас.

Им, этим теням прошлого, их былым деяниям, их горестям и радостям, их любви и их ненависти, их жестокостям и их подвигам, их спорам и распрям посвящен мой рассказ, повесть о том, что было и прошло, и никогда не возродится…

II

Ущелье могил

– Ну, дети, эта ночь не обещает нам ничего хорошего! – сказал, обращаясь к сопровождающим его людям воинственного вида высокий, атлетически сложенный мужчина лет за сорок, носивший оригинальную простую и удобную форму войск Северо-Американской федерации. – Надвигается буря….

Это был популярный в американской армии полковник Деванделль. А люди, которых он фамильярно называл «детьми», были небольшим, наскоро, поспешно собранным им отрядом, на три четверти состоявшим из ковбоев и на четверть из рядовых пограничных войск «дяди Сэма».

Несколько дней назад полковник получил экстренный приказ выступить с этим отрядом против индейцев, готовящихся напасть на поселки белых пионеров Дикого Запада, и теперь ковбои и солдаты расположились перед входом в знаменитое ущелье гор Ларами, известное под названием Ущелья Могил.

– Держитесь вместе! Придется прободрствовать всю ночь. Иначе индейцы воспользуются нашей оплошностью и попытаются прорваться из ущелья! – говорил, озабоченно оглядываясь вокруг, полковник.

Старый солдат, жизнь которого прошла в походах и сражениях сначала на территории Мексики, а потом на границах уже занятых янки земель Дикого Запада, не ошибся на этот раз, предсказывая, что наступает бурная, полная тревог и опасностей ночь.

Вершины горной цепи, тянущейся от Иоминга до границ Колорадо, в этот вечер глядели хмуро. Над горами собирались, закутывая непроницаемым туманом одинокие вершины, грозовые тучи, и уже теперь, незадолго до заката, можно было временами слышать отдаленные раскаты грома приближавшейся к месту расположения отряда американских войск грозы.

Прошло еще немного времени, и из наползавших неведомо откуда свинцовых туч вдруг хлынули потоки тропического дождя. Даже часовым, выставленным для охраны лагеря, образованного несколькими десятками тяжелых фургонов, пришлось, укрываясь от дождя, покинуть свои места и приблизиться к фургонам.

Только два молодых солдата, которые до поступления в отряд полковника Деванделля были «бродягами прерии» и служили проводниками караванов или курьерами, закаленные и привычные к непогоде, стоически выдерживали обрушившийся на их головы поток дождевой воды. Они только спрятались под нависшую скалу, хоть отчасти защищавшую от яростных порывов ветра и холодного ливня.

– Ну что, Гарри? Ничего не видно? – спросил один из них, молодой красивый парень со смуглым, как у метиса, лицом и блестящими глазами, вглядываясь в туманную мглу, волнами затопившую вход в ущелье.

– Ничего, Джордж! – ответил другой, тоже не спускавший глаз с ущелья: при вспышке молнии было видно, что и у второго траппера такое же смуглое лицо и блестящие глаза. В общем, оба они походили друг на друга, как две капли воды, хотя, по-видимому, Гарри был несколько старше Джорджа, костлявее и чуть шире в плечах.

– И все-таки, брат, я думаю, что тот индеец, который уже трижды пытался пробраться через ущелье, воспользуется этим ураганом, чтобы спуститься в Колорадо и отнести какое-нибудь важное известие одному из трех восставших племен! – промолвил через минуту Джордж.

– Ну, а я думаю, что если он попытается сделать это, то получит от меня такой свинцовый гостинец, после которого ему незачем будет спускаться в Колорадо! – ответил Гарри и затем добавил угрожающе: – Пусть только сунется! Я проучу его!

– Но ты ведь знаешь, что чэйэны не боятся ружейного огня? В этом мы не раз имели случай убедиться!

– Ты прав. Я уже сделал десяток насечек на прикладе моего нового ружья, и каждая обозначает жизнь одного краснокожего, но скажу по совести, эти краснокожие точно сошли с ума, лезут под пули, как слепые, дерутся как черти!

– А у меня семь таких насечек и две раны, которые очень плохо заживают! – ответил Джордж с усмешкой. – Гляди же, гляди в оба! Полковник Деванделль чует, что без схватки здесь не обойтись! Как бы нам не опростоволоситься и из охотников не попасть в положение затравленной дичи.

– А я чувствую, что проклятый индеец полезет-таки напролом, и если только в этот момент блеснет молния, то я постараюсь уложить его, иначе из-за темноты рискую промахнуться. Посмотри, не отсырел ли твой порох? Если я промахнусь, твой выстрел будет как нельзя более кстати!

– Нет! – ответил Джордж. – Я как следует обернул полой мехового казакина [4] приклад моего ружья. Ах, черт возьми! Смотри! Что это? Он, ей-ей, он!

Призрачный свет молнии, голубыми потоками заливший окрестности, озарил небо и землю. Видны были очертания диких скал сквозь завесу дождевых струй в странном колышущемся тумане, и видны были изорванные тучи с фантастическими очертаниями, которые мчались с невероятной быстротой от Иоминга к Колорадо. В тот же момент раздался оглушительный раскат грома и гулко отозвался эхом в горах. Оба солдата, не обращая внимания на ливший потоками проливной дождь, выскочили из-под защищавшей их скалы и бросились к входу в Ущелье Могил. Невдалеке от них, на узкой извилистой тропинке, лепящейся к скале над пропастью, на дне которой рокотал поток, точно привидение, появилась белая статная лошадь с роскошной гривой и великолепным длинным хвостом, а на ней, словно вылитая из бронзы, стройная фигура индейского воина с характерным головным украшением из перьев. Казалось, что всадник держал в руках какую-то ношу.

– Стреляй! Гарри, стреляй! – крикнул младший траппер, вскидывая к плечу ружье.

Два выстрела прозвучали почти в один и тот же момент, и на звуки этих выстрелов отозвались, словно эхо, тревожные крики у фургонов:

– К оружию! Индейцы!

Пораженная двумя меткими пулями трапперов лошадь индейского воина сделала могучий прыжок, промчалась еще несколько шагов до выхода из ущелья, взвилась на дыбы и рухнула на землю, оглашая воздух пронзительным жалобным ржанием. А ее всадник был толчком выброшен из седла вместе с той ношей, которую он держал в своих руках.

Гарри и Джордж бросились на него с ножами в руках, готовые при первом же признаке сопротивления вонзить их в него. Но оглушенный падением индеец и не думал о сопротивлении.

– Товарищи! – обратился Гарри к сбежавшимся на звуки выстрелов солдатам. – Образуйте вокруг нас цепь, об остальном позабочусь я сам!

С этими словами он взял у одного из солдат фонарь и приблизился к индейцу. Злополучный обладатель белой лошади оказался красивым юношей пятнадцати или шестнадцати лет с такой светлой кожей, что его смело можно было принять за метиса, с длинными черными волосами и серо-голубыми глазами, каких никогда нельзя встретить среди чистокровных краснокожих. На нем был костюм настоящего индейца, сына Дикого Запада: меховой казакин с пестрыми узорами, узкие кожаные панталоны с разрезами внизу, украшенные скальпами. Этот оригинальный и по-своему красивый костюм дополняли расшитые мокасины. Пышные черные волосы молодого индейца перехватывал золотой ободок, придерживавший пучок орлиных перьев – отличительный признак высокого происхождения их обладателя.

– Нам, кажется, досталась важная добыча! – сказал Гарри. – Ей-ей! Пусть черт заберет мою душу, если этот индеец не сын какого-нибудь вождя чэйэнов! Ловко!

Несколько опомнившись от тяжелого падения, молодой индеец, уже опутанный петлями лассо, шевельнулся, открыл глаза и бросил на бродягу яростный взгляд, а затем сказал с горечью:

– Гуг! У бледнолицых орлиное зрение!

Он сделал движение, как бы пытаясь освободиться, и поглядел на разбросанные вокруг в беспорядке скалы полным тоски взором.