Меж двух огней - Вудроу Патрик. Страница 10

Теперь ее лицо приобрело оливковый оттенок, и она напоминала зомби. Плечи были покрыты слизью от морских водорослей. Волосы развевались, как черный флаг. Стрейкен заметил рыбу, кусающую ей пальцы ног. Кровь вытекала, как черные чернила.

Мозг требовал кислорода. Стрейкен смотрел на пузыри, вырывающиеся изо рта Кристин. Это были не пузырьки воздуха, а ядовитая жидкость. И тут она ожила и схватила его голову так, как он держал ее несколькими минутами раньше. Ее движение застало Стрейкена врасплох. Он попытался высвободиться, но ее пальцы сжимали его крепко. Кристин что-то шептала. Стрейкен пробовал бороться, но захват был слишком силен. Его ухо было как раз напротив ее губ. Теперь он ясно слышал: «Давай потанцуем!»

Стрейкен проснулся, подскочил на кровати и потер лицо. Головная боль отдавалась в висках. Пока он спал, в камеру принесли завтрак, состоящий из хлеба, джема и воды. Стрейкен быстро поел. Еды было мало, но все же организм получил необходимый сахар.

Стрейкен давно потерял счет времени, но, должно быть, полдень еще не наступил, когда в камеру вернулся агент Грут. Полицейский открыл дверь и стоял, держа руки на поясе. Он явно хотел заставить Стрейкена опустить глаза.

— Я удивлен, Банбери. У вас слишком большие неприятности, чтобы сидеть вот так спокойненько. — Голос полицейского звучал весело, гортанная интонация казалась более певучей.

Стрейкен выдержал его пристальный взгляд. Он не позволит им запугать себя.

— Время пришло, — сказал Грут, глядя вниз. — Пойдемте со мной.

Стрейкена привели обратно в комнату для конференций. Помещение было захламлено оставшимся с ночи мусором. Пластмассовые чашки использовались вторично — как пепельницы. В воздухе висел дым. Стрейкен посмотрел на Грута, а тот на Верховена. Верховен покачал головой.

— Давайте, Рутгер. Улыбнитесь. И дайте мне сигарету.

— Заткнись и сядь.

Только тогда Стрейкен заметил, что видеомагнитофон уже включен. Главный инспектор Купманс ждал, когда они успокоятся. Казалось, он тоже работал всю ночь. Через окно Стрейкен видел синее небо, и его тоска по Кюрасао заставила забыть о сигарете.

За пять тысяч миль отсюда камера Купманса следила за действиями в «Схипхоле».

— Доброе утро, мистер Стрейкен. У меня для вас интересные новости.

Стрейкен кивнул.

— Мистер Верховен выдвигает вам обвинение.

10

— И это интересные новости? — Стрейкен был сокрушен. Казалось, что Купманс просто играет. Возможно, он просто не так его понял.

— Да. Сейчас мы имеем дело с противоправным поведением. Мы не можем доказать, что вы совершили преступление, но ваше собственное заявление доказывает нарушение закона.

— И в чем же разница? — Стрейкен попытался не выдать голосом чувство облегчения. Они не предъявляли ему обвинения в убийстве, и это было самое главное. Вчера все было по-другому. Все было против него. Значит, ночью что-то произошло. Что-то явно хорошее.

— В случае нарушения закона вина понимается как виновность и не требует доказательства. Ваша защита может быть построена на доказательстве полного отсутствия вины. В вашем случае вина не доказана.

— Отлично. Скоро ли меня освободят?

— Скоро. Но я должен предупредить вас, что мы по-прежнему будем заниматься расследованием. Вам может быть вынесено обвинение в dood door schuld.

— Dood door schuld? Что это, черт возьми? — Если уж они начали обсуждать тут его судьбу, то хотя бы делали это на понятном ему языке.

— Буквально это значит «действие, приведшее к смерти». Вы убили девушку и виновны в ее смерти, даже если этого и не хотели. Называйте это убийством по неосторожности, если вам станет от этого легче.

Легче не стало. Dood door schuld звучало еще серьезнее, так что по отношению к Купмансу Стрейкен никакой благодарности не чувствовал.

— Вам надлежит поддерживать с Интерполом ежедневный контакт, пока мы не разберемся в этом деле до конца. Один неверный шаг — и вы немедленно вернетесь обратно сюда. Заниматься вами будет инспектор Верховен.

— Конечно, он. — Стрейкен бросил на Верховена взгляд, означающий, что их отношения будут короткими, но неприятными. К нему вернулась уверенность. — Вчера вы считали, что я виновен в произошедшем. Что изменило ваше мнение?

— Ночью появились новые сведения, — ответил Купманс, — патологоанатом подтвердил, что сексуального контакта у умершей не было.

— Боже, — сказал Стрейкен, — так вы думали, что я…

— Далее — мы прислушались к вашему совету по поводу камер слежения в ресторане. Внутри их не оказалось, только на автостоянке. Из записи видно, что в ночь смерти погибшая была взволнована. Она что-то искала в своей сумочке, и какой-то предмет запечатлелся на пленке. Отчетливо этот предмет не виден, но можно предположить по его очертаниям, что это была пластмассовая пипетка, что соответствует сказанному вами вчера. Если вы сказали нам всю правду, то вам очень повезло, что вы поменяли стаканы. Там была такая доза, что и бегемота убить можно.

— Черт возьми, — сказал Стрейкен. Ничего другого он придумать не мог. Значит, она все же хотела убить его. Слишком много информации, он обдумает все позже. — Что-то еще?

— Да. Ее звали не Кристин Молине.

— Дерьмо, — выругался Стрейкен.

Потом он вспомнил, как они все застрочили в своих блокнотах, когда он вчера назвал ее имя. Это объясняло шутливые взгляды и шепот голландца. Выдуманное имя. Да, они сразу это поняли.

— Действительно, дерьмо, — с усмешкой произнес Купманс.

— Как ее звали на самом деле?

— Вас это не касается, Стрейкен.

— Не касается? Вы что, шутите? Она хотела убить меня!

— Я не шучу. С чего бы мне шутить на такую тему, как предполагаемое убийство. Что касается вас, так это наказание за то преступление, которое вы действительно совершили.

Сердце Стрейкена упало. Последние минуты были просто великолепны, и он уже хотел, чтобы разговор на этом закончился.

— Мы могли бы отправить вас назад на Кюрасао, и там вы предстанете перед судом. Там бы вас признали виновным в проявлении халатности, вы отсидели бы двадцать дней в тюрьме и заплатили бы небольшой штраф.

Стрейкен снова промолчал, заинтригованный словами «могли бы».

— Но я не хочу отправлять вас назад и не хочу, чтобы вы сели в тюрьму. По некоторым причинам я верю в вашу историю. Скорее всего, вы не без греха, но я не думаю, что вы хотели убить ее. Я намерен назначить вам денежный штраф и запретить вам возвращаться на Кюрасао, пока ваша невиновность не будет полностью доказана. Ну а пока для таких, как вы, у меня места в тюрьме нет.

Стрейкен хорошо понимал почему: торговля наркотиками. Южноамериканский материк был на расстоянии всего лишь шестидесяти миль, и Кюрасао был перевалочным пунктом на главных маршрутах контрабанды в Европу. За последние три года конфискация увеличилась втрое, а преступные синдикаты расширили сферы влияния. Этими новостями были переполнены местные газеты.

— Какова сумма штрафа? — спросил он.

— Тысяча долларов.

— Тысяча долларов! — У Стрейкена перехватило дыхание. — Когда я должен заплатить?

— Спросите у Пита Зеемана. Вы должны эти деньги ему.

Стрейкена бросило в жар, потом в холод. Теперь он понял, почему Купманс поверил его истории. Может, полицейский чем-то обязан Питу? На самом деле это не имело значения. Пит совершил чудо, и теперь Стрейкен мог идти. У них были запись и фальшивое имя, но от тюрьмы его спас старый друг. Стрейкен улыбнулся Верховену и подмигнул ему. Голландец откинулся назад, его лицо было бледным от гнева.

Купманс продолжил:

— Если вы вновь окажетесь в моей стране, я вас арестую. Ясно?

— Абсолютно, — ответил Стрейкен. Без сомнения, под своей страной Купманс имел в виду Кюрасао. Мысль о том, что ему не попасть теперь в «Коралловый рай», полоснула по нему, как ножом, но он прекрасно понимал, что даже при тысячедолларовом штрафе легко отделался. Он молился богу, чтобы за следующие несколько дней Верховен смог безоговорочно доказать его невиновность, но почему-то сам не был абсолютно уверен, что это возможно.