Бесшумный фронт - Воляновский Люциан. Страница 29

Удар нанесен метко и беспощадно. Выбитый лобовой атакой, Врукк отступает на третью линию обороны. Он признает свое подлинное имя. Не признается только в «работе» на Гелена. Утверждает, что люди в Польше помнили его по службе в СС, что он хотел сменить фамилию, дабы «бежать от прошлого и начать новую жизнь». Говорит затем, что споил человека по фамилии Суханович, украл у него документы, паспорт и искусно вклеил туда свое фото.

— Господин Врукк, если надо, мы найдем время и для более длительных бесед. Это возможно. Но неужели вам до сих пор не пришло в голову, что мы можем проверить все ваши бумажки и прочее?.. Такого Сухановича вообще не существовало в природе! Зато могу сказать вам, что печати и подписи на ваших документах очень напоминают мне некоторых ваших знакомых по Берлину. Совсем такая же работа, как и вот это… Офицер кладет перед Врукком документы Махуры. Потом говорит вконец изумленному шпиону о «сборе грибов» в лесу под Ольштыном. Офицер призывает Врукка сказать всю правду — от начала и до самого горького конца. Читает ему фрагменты, вписанные в «личный счет», раскрывает перед пораженным и перепуганным шпионом картину его путешествия по Польше, бросает имена «контактов».

Конрад Врукк быстро вывешивает белый флаг и поет теперь песню на мотив… раскаяния. Его хозяева далеко — сейчас самому надо спасать свою голову. Врукк так ошеломлен всем, что он услышал о себе от офицера контрразведки, что уже без всякой надежды пытается лишь представить себя агентом «дяди Сэма». Однако через некоторое время отказывается и от этого намерения: дальнейший его рассказ уже выглядит очередным, логичным звеном операции «Ловкач» — звеном, которое крепко держит предыдущих исполнителей ее и будет использовано для следующих…

Глава двадцать восьмая «Крест боевых» 1954…

Очередная схватка на бесшумном фронте закончилась. Не удался врагу и этот фрагмент операции «Ловкач»… Настало время поговорить о приговоре за шпионаж и о награде за отвагу. 7 декабря 1953 года военный суд в Щецине приговорил Врукка и Ландвойгта к смертной казни, а Махуру к пожизненному заключению. Завербованные Врукком шпионы также вскоре предстали перед судом.

Виктор Крогуль приговорен к пожизненному заключению. Леокадия Беренд и Ядвига Гельхард получили по заслугам — по 10 лет тюрьмы, а Стефания Важна и Альберт Врукк — по 12 лет. В конце января 1954 года Первый сенат окружного суда во Франкфурте-на-Одере приговорил к 12 годам тюремного заключения Отгона Купша, обвиненного в организации и выполнении перебросок агентов через Одер и Нейсу, а Эдгара Зоммерфельда — к 10 годам. В резолютивной части приговора трибунал ГДР указал, что осужденные активно помогали империалистам в подготовке новой мировой войны и что их деятельность была прежде всего направлена против мирного развития Германской Демократической Республики.

Награду за мужество получил Мариан Возьняк. Это он первый из пограничников в памятную ночь на Одере автоматной очередью защитил сотрудника контрразведки от геленовского перевозчика. Вскоре после той ночи Мариан Возьняк дождался окончания срока службы, демобилизовался и вернулся на старую работу по специальности. 28 января 1954 года были вручены награды также сотрудникам контрразведки и пограничникам, которые особо отличились при ликвидации сетки генерала Гелена в Польше. «Крест боевых» — это в мирное время особенно высокая награда. Мариан Возьняк не смог прибыть в Варшаву вовремя. Поэтому двум офицерам было поручено отвезти и вручить ему в Кутне заслуженную награду.

Глава Глава двадцать девятая Территория, которую завоевали Врукк и Ландвойгт

Ландвойгт, который был задержан пограничником Возьняком, посылал после приговора письмо за письмом в Берлин жене и постоянно получал от нее ответы. В письме от 15 января 1954 года посланец Аденауэра не жалеет (запоздалых) претензий по адресу своего канцлера: «Я надеялся, что в течение этих шести недель, прошедших со дня моего приговора, обо мне позаботится мое правительство, так, как это делается в каждом государстве, но, к сожалению, вижу, что ошибался. Попросту смертник провинился и на том конец. Достаточно того, что я согласился таскать для них каштаны из огня, а потом никто уже обо мне не беспокоится…Допускаю даже, что эти господа теперь не считают меня немцем. Но уже поздно разбираться теперь. Я не знаю, моя дорогая, когда получу ответ на свою просьбу о помиловании и каков будет этот ответ. Однако на всякий случай, чтобы ни о чем не забыть, хотел написать: из-за меня ты не губи свою молодую жизнь… Иди туда, где тебе нравится, пользуйся жизнью. Прости мне ту боль, которую я тебе причинил, и не держи на меня зла за это. Я сам виноват во всем…»

Пусть эти слова прочитают в Западном Берлине все те, кого генерал Гелен собирается использовать в качестве очередных «камешков» в наш огород. Пусть прочитают прежде, чем двинутся на восток — в Польшу или СССР. Пусть прочитают и хорошенько подумают над этими словами! Пусть также знают, что в отношении Врукка и Ландвойгта Государственный Совет Польской Народной Республики не воспользовался своим правом на помилование. Пусть не забывают этого!

Часть четвертая ЕЩЕ ДВОЕ, НО НАВЕРНОЕ, НЕ ПОСЛЕДНИЕ…

Столица Польши заканчивала свой трудовой день — четверг 28 января 1954 года. Витрины магазинов уже были закрыты металлическими жалюзи, а в жилых домах постепенно гасли огни. Однако, если бы вы зашли в большое здание на улице Фоксаль, 11, то увидели бы, что свет здесь горит — как и каждую ночь — почти во всех окнах.

Перед самой полуночью радисты ПАП (Польского агентства печати), помещающегося в этом здании, как раз начали передавать очередные телеграммы. Спустя минуту из аппаратов разных систем, работающих на приемных станциях в разных городах мира, начали выползать длинные полосы бумаги с текстом сообщения. Над ним склонились сотрудники московского ТАССа, пекинского Синьхуа, его принимали англичане из агентства Рейтер, что находится на Флитстрит в Лондоне, и в европейской дирекции американского агентства Юнайтед Пресс во Франкфурте-на-Майне… Одни аппараты были приспособлены к приему сообщений на русском языке, другие — на английском, третьи… Но все тексты звучали идентично:

«Двадцать восьмого января в районном суде в Ополе начался процесс по делу группы агентов геленовской разведки…»

Таково было начало этой депеши, переданной по телетайпам одновременно и во все польские газеты. Корреспондент ПАП передавал из Ополя, что «…зал судебного заседания переполнен публикой. Процесс слушают многочисленные представители населения Опольщизны, которое в долгие годы террора и зверства гитлеровского режима выстояло в борьбе за польскую независимость до самого Дня освобождения».

Нам пришлось бы долго искать начало этого дела и совершить дальний экскурс в историю. Пожалуй, лучше всего начать с…