Тридцать лет среди индейцев: Рассказ о похищении и приключениях Джона Теннера - Теннер Джон. Страница 26

С наступлением сезона сахароварения я переселился на Лосиную реку, где разбил палатку примерно в двух милях от форта. Местные деревья, дающие сладкий сок и называемые индейцами ши-ши-ге-ма-винц, той же породы, что и в долинах на верхнем течении Миссисипи. У белых они носят название «речного клена». Деревья эти очень большие, но никогда не встречаются группами. На этот раз мы разбили по одной палатке на правом и левом берегах реки. В одной жил я, в другой – старая индианка с маленькими детьми. Во время варки сахара мне удалось настрелять много птиц – гусей и уток, – а также бобров. Недалеко от моей палатки бил соленый источник; торговцы добывали здесь соль. Диаметр впадины, из которой бьет родник, достигает примерно 30 футов, а вода в нем голубая. Даже самым длинным шестом нельзя достать до его дна. Источник находится на берегу Лосиной реки между Ассинибойном и Саскачеваном, примерно в 20 днях пути от торговой фактории на озере Виннипег. Здесь очень много соленых источников и озер, но мне никогда не приходилось видеть таких больших, как этот.

В фактории я встретился с одним белым человеком. Он сильно мной заинтересовался и убеждал уехать с ним в Англию. Но я боялся, что там он меня бросит и мне не удастся вернуться обратно в Соединенные Штаты к своим друзьям, если они еще будут живы к тому времени. Кроме того, я привык к охотничьему быту. Охота была для меня не только средством добывания пищи, но и большим удовольствием. Вот почему я отклонил предложение англичанина.

Среди индейцев, собравшихся весной у фактории был наш старый спутник и друг Пе-шау-ба. Как обычно вся зимняя и весенняя охотничья добыча, весь сахар и прочие богатства индейцев были отданы за виски. Когда они пропили все, на что можно было выменять водку, старая Нет-но-ква отправилась за 10-галонным бочонком рома, который припрятала в прошлом году за кучей отбросов позади фактории.

За этой длительной попойкой, сопровождавшейся жестокими ссорами и драками, последовали голод и нищета. Чтобы утолить голод, который уже сильно давал себя чувствовать, кто-то из индейцев предложил устроить состязание между многочисленными охотниками. Победителем должен был стать тот, кто добудет больше зайцев-беляков, чем остальные. В этом я превзошел даже Пе-шау-бу, моего первого учителя охотничьего искусства. Зато мне было далеко до него, когда дело шло о крупном звере.

От торговой фактории мы отправились дальше через Лебединую реку (Суон) и Ме-нау-ко-нос-киг по направлению к Ред-Ривер. Недалеко от Ме-нау-ко-нос-кига и Аис-суг-се-би, или Раковинной реки (Клам), истоки которых соединяются, мы задержались на некоторое время, чтобы поохотиться на бобров. В расстановке капканов нам помогал молодой индеец, по имени Нау-ба-шиш, недавно присоединившийся к нашей семье. Вскоре я обнаружил следы нескольких индейцев, прошедших здесь за два дня до нас и направлявшихся в ту же сторону. Решив с ними повидаться, я оставил старуху и детей на попечение Нау-ба-шиша, сел на самую выносливую лошадь и отправился по их следам через прерию. Спустя несколько часов я добрался до того места, где накануне стояла их палатка. Но тут моя лошадь наступила на ствол, лежавший поперек тропы, и тотчас из-под него вылетела степная куропатка. Испугавшись, лошадь шарахнулась в сторону я сбросила меня. Я упал сначала на ствол, а потом на землю. Повода из рук я не выпустил, и лошадь наступила мне передней ногой на грудь.

Прошло несколько часов, прежде чем мне удалось взобраться на лошадь. Я решил ехать дальше по следам индейцев, полагая, что доберусь до них скорее, чем до своей палатки. Прибыв к ним, я уже не был в состоянии сказать ни одного слова. Но, увидев, что я ранен, они проявили обо мне большую заботу. Увечье при падении оказалось очень серьезным, и я так и не смог от него полностью оправиться.

Я поехал за индейцами главным образом потому, что хотел расспросить их о Ва-ме-гон-э-бью, но они его не встречали. Тогда я решил оставить старую индианку на берегу Ме-нау-ко-нос-кига и одному отправиться к Ред-Ривер. У меня было четыре лошади. Одна из них, особенно выделявшаяся своей красотой и резвостью, считалась лучшей из 180 лошадей, пригнанных недавно отрядом воинов кри, ассинибойнов и оджибвеев, напавших на «индейцев с водопада» [66]. Отряд пробыл там около семи месяцев, напал на деревню, разграбил ее и, помимо многочисленных пленников, добыл 150 скальпов. Через десять дней после выезда от Ме-нау-ко-нос-кига я прибыл к торговой фактории на реке Маус-Ривер. Здесь я узнал, что Ва-ме-гон-э-бью находится в поселке Пембина на Ред-Ривер. Мистер Мак-Ки послал со мной человека, чтобы тот показал дорогу к верховьям Пембины. Там я встретил Аниба, купца, о котором уже говорил. Палатка тестя Ва-ме-гон-э-бью стояла примерно в одном дне пути от его дома. Но моего брата там не оказалось, а старик встретил меня очень холодно. Он жил с большой группой индейцев кри, занимавшей около 100 палаток. Почувствовав что-то неладное в его отношении ко мне, я провел ночь у одного знакомого старика. Утром наш хозяин сказал мне: «Боюсь, как бы не убили твою лошадь; ступай и посмотри, что с ней делают».

Я побежал в указанном направлении и увидел толпу юношей и мальчиков, которые, повалив мою лошадь на землю, избивали ее. Когда я к ним подошел, несколько человек держали лошадь за голову, а один стоял на ней и жестоко избивал. Приблизившись, я сказал ему: «А ну-ка, друг мой, слезь с лошади». Но он ответил: «И не подумаю». – «Тогда мне придется тебе помочь», – заявил я, столкнул его и отобрал у мальчишек поводья. Лошадь я отвел к палатке, но она была столь сильно изувечена, что так по-настоящему и не оправилась от побоев.

Я решил выяснить, чем же объяснялось такое недружелюбное отношение, и узнал причину; оказалось, что Ва-ме-гон-э-бью, поругавшись с тестем, выгнал свою жену. Во время ссоры были убиты лошадь и собаки тестя; молодые друзья решили отомстить за старика, прикончив мою лошадь. Когда я начал расспрашивать о причинах этой ссоры, у меня создалось впечатление, что вина Ва-ме-гон-э-бью была не столь уж велика. Он относился к своей жене не хуже других индейцев и бросил ее лишь потому, что тесть не хотел расставаться с дочерью и требовал, чтобы брат сопровождал его во всех походах и на охоте. Ва-ме-гон-э-бью, стремясь к большей независимости, решил разойтись полюбовно, но тут вмешались родичи жены. Поскольку я был здесь один, то начал побаиваться, что они пойдут по моему следу и на ближайшем ночлеге нападут на меня. Но этого не случилось, и на следующий день я уже прибыл в хижину, которую занимал Ва-ме-гон-э-бью со своей второй женой. С новым тестем брата я познакомился уже раньше. Выйдя из палатки, он поздоровался со мной и удивился, узнав, что я прибыл с Ме-нау-ко-нос-кига. В этой местности никто не предпринимает в одиночку такого длительного похода.

Я проохотился с друзьями нескольке дней, а затем в сопровождении Ва-ме-гон-э-бью и его жены отправился к Нет-но-кве.

Нам пришлось снова пройти через ту деревню, где индейцы хотели убить мою лошадь; старик, правда, переехал на другое место, но, узнав о нашем прибытии, тотчас явился в лагерь со своими братьями. Мы ночевали в палатке недалеко от дома торговца. Я решил бодрствовать, будучи уверен, что они ограбят нас или причинят какой-нибудь другой вред; но усталость превозмогла, и я скоро заснул. Поздно ночью Ва-ме-гон-э-бью разбудил меня и сказал, что старик прокрался в палатку и вытащил ружье у него из-под головы. Он признался, что не спал, когда старый индеец зашел в палатку, и из-под одеяла наблюдал за кражей ружья. Я начал стыдить брата за трусость и сказал, что он поделом лишился своего ружья, раз позволил старику унести его из-под носа. Тем не менее я сделал попытку вернуть ружье, но потерпел неудачу.

Мы еще не успели добраться до Маус-Ривер, как моя лошадь так сильно заболела и ослабла, что не могла нести даже жену Ва-ме-гон-э-бью. Поэтому нам пришлось остановиться на два дня, прежде чем продолжить путь. Мы сильно мучились от голода, так как за несколько дней подстрелили только одного тощего бизона; как раз в это время мы повстречались с несколькими индейцами кри во главе с неким О-ге-мах-вах-шишем (что означает Сын Вождя). Но они не только не помогли нам в беде, но и проявили явную враждебность. Я слышал, как они сговаривались о том, чтобы нас убить, так как у них произошла раньше ссора с какими-то оджибвеями. Они не хотели продать нам ничего, кроме маленького хомяка, и мы поспешили уйти от них как можно дальше. Мы уже два дня не имели крошки во рту, когда встретились с оджибвеем по имени Вауб-уче-чауке (Белая Цапля), который только что убил жирного лося.