Вождь гверильясов - Рид Томас Майн. Страница 28

Приблизительно на половине дороги в Халапу мы сделали привал в местечке Корраль-Фалсо, что в переводе с испанского значит «ложная ограда».

Происхождение этого названия мне неизвестно. Во всяком случае, большая каменная, постепенно разрушающаяся ограда и до сих пор стоит на вершине незначительной возвышенности, на которой расположена деревня.

В былые дни ограда эта служила, должно быть, загоном для скота или местом нагрузки для вьючных мулов, но в описываемое мною время ею больше не пользовались. Густо поросшая кустами и травами, она производила впечатление развалин.

Сама деревня тоже, по всей вероятности, знавала более счастливые времена. Но в тот жаркий летний день, когда мы сделали в ней привал, она представляла собой крохотную ранчеро, то есть совокупность нескольких хижин, носящих в Мексике название ранчо.

Отступающая мексиканская армия и преследующие ее американские войска спугнули немногочисленных обитателей Корраль-Фалсо. Крестьяне спрятались в густом чапаррале, окружавшем ранчерию.

Однако пробыв там сутки, они так проголодались, что вынуждены были вернуться в свои разоренные хижины. Голод придал им мужества.

Итак, мы застали население Корраль-Фалсо на местах. Представители обоих полов, молодые и старые, одинаково трепетали при нашем приближении и, видимо, бесконечно обрадовались уже тому, что мы не обнаруживали желания их съесть.

Я так подробно останавливаюсь на описании Корраль-Фалсо не потому, что она заслуживает внимания читателя, а потому, что именно в этом месте произошел инцидент, благодаря которому я потерял двух солдат и чуть не погиб сам.

Сделали мы привал для того, чтобы покормить наших лошадей. Нам пришлось прибегнуть к собственным запасам, так как овсом, оставшимся в ранчерии, вряд ли удалось бы насытить даже цыпленка.

Вскоре после нашего приезда в Корраль-Фалсо мне доложили, что одна из лошадей отказывается от пищи и, по-видимому, находится при последнем издыхании.

От солнечного удара или от какой-то другой неизвестной причины у нее начались судороги. В конце концов она упала на дорогу и забилась в предсмертной агонии.

Эта лошадь принадлежала лейтенанту моего отряда.

В обычное время гибель бедного животного прошла бы почти незамеченной. Но при данных условиях это заурядное, казалось бы, событие поставило передо мной довольно трудную дилемму. Я решил дать лейтенанту лошадь одного из солдат. Но как быть с этим солдатом? В полученном мною приказе говорилось, что мы должны прибыть в Халапу не позже вечера. Не могло быть и речи о том, чтобы какой-нибудь из моих стрелков оказался в состоянии угнаться за нами пешком.

Конечно, проще всего было бы посадить этого солдата на круп лошади одного из его товарищей. Но все наши лошади были так измучены долгим походом, что среди них вряд ли нашлась хотя бы одна, способная выдержать двойную ношу.

В то время как мы с лейтенантом обсуждали создавшееся положение, к нам на помощь пришел случай.

Я уже сказал, что к маленькой ранчерии вплотную подходил густой чапарраль, как бы сжимавший ее в своих колючих объятиях.

Однако далеко не вся окружающая местность была покрыта кустарником и лесом. Чапарраль тянулся лишь на небольшом расстоянии. По обеим сторонам его расстилались обширные луга, поросшие густой травой, среди которой виднелись кактусы, высокие сочные агавы и множество диких необыкновенно ароматных цветов.

Впрочем, мы совершенно равнодушно смотрели на любопытнейшие экземпляры растительного царства Мексики. Оно уже успело порядочно надоесть нам. Гораздо больше заинтересовал нас громкий топот несущейся галопом лошади, внезапно раздавшийся из чапарраля. Следует заметить, что торфяная почва Корраль-Фалсо отличается необыкновенной твердостью.

Едва успел долететь до моего слуха звонкий стук копыт, как я увидел лошадь, мчавшуюся по склону холма по направлению к ранчерии.

На ней было седло, но не было ни уздечки, ни всадника.

Благородное животное оказалось великолепным мустангом серовато-стальной масти. Серебряные украшения на седле свидетельствовали о том, что оно принадлежит или, вернее, принадлежало какому-нибудь офицеру, по всей вероятности, полковнику или генералу.

Вид оседланного коня, скачущего во весь опор по пустынной местности, нисколько не поразил нас. В продолжение похода мы часто встречали лошадей, блуждавших по окрестностям и буйно радовавшихся свободе. В то время как они наслаждались жизнью, их хозяева спали непробудным сном там, где их настигла шальная пуля.

Если бы этот мустанг попался нам на глаза в другую минуту, мы вряд ли обратили на него внимание, но при данном положении вещей лошадь была нам необходима. И вот прямо на нас мчался оседланный конь, как будто предлагавший нам свои услуги.

Едва ли, впрочем, мустанг был полон таких великодушных намерений. В этом я окончательно убедился, когда, приблизившись шагов на двадцать к месту нашей стоянки, он остановился как вкопанный, громко фыркнул и с тревожным ржанием поскакал на вершину холма.

Высокие тощие лошади, которые стояли на деревенской улице, опустив морды в мешки с овсом, очевидно, показались ему не сородичами, а врагами.

Что касается наших коней, то они просто не заметили беспокойного пришельца. У них не было никакой охоты взбираться по крутым склонам. Они не испытывали ни малейшей потребности ржать по пустякам; как бы понимая, что отдых будет продолжаться недолго и что каждая минута его дорога, они невозмутимо продолжали жевать овес.

Добравшись до вершины холма, мустанг остановился и, закинув голову назад, снова заржал. Мне почудилось, что он насмехается надо мной и бросает мне вызов.

Только одна из наших лошадей была способна догнать этого мустанга, и только один всадник мог овладеть им.

Рискуя показаться хвастуном, я все же назову читателю имя этой лошади и этого всадника: это были мой гордый скакун Моро и я, капитан Эдуард Уорфилд, начальник отряда вольных стрелков.

Охотясь сперва на зайцев и лисиц у себя на родине, а потом на оленей в лесах, покрывающих склоны Аллеганских гор, я привык безукоризненно твердо сидеть в седле. Долгие скитания по вольному Западу научили меня искусству владеть лассо — этим изумительным оружием прерий и пампасов.