Слоны Ганнибала - Немировский Александр Иосифович. Страница 4

– Пожалуй, насчет Магона и Гасдрубала ты прав. Но ведь и Махарбал вряд ли подойдет для этого. Представь себе, что его вызовут в Большой Совет. Сумеет ли он отразить нападки Ганнона?

Мальчик помотал головой.

– Вот видишь! Тот, кто меня заменит, должен быть не только прекрасным наездником или смелым воином. Он должен думать за всех, знать больше других.

Однажды Ганнибал увидел быстро идущего отца и какого-то человечка, еле-еле поспевавшего за ним. У незнакомца был белый гладкий, как страусовое яйцо, череп и оттопыренные уши. На тонкой шее болтался плоский предмет на черном шнуре. Человечек то и дело его поправлял.

– Вот ты какой, Ганнибал! – воскликнул незнакомец, разглядывая мальчика, опиравшегося на дротик.

– Покажи нам свое искусство! – приказал Гамилькар сыну.

Мальчик занес руку назад и метнул дротик. Направленный умелой рукой, дротик попал в деревянный столб.

– Молодец! – похвалил Гамилькар. – А теперь подойди к нам ближе. Познакомься со своим новым учителем. Его зовут Силеном.

– А почему у него такое странное имя? – удивился мальчик.

– Мое имя! – всплеснул рукамии незнакомец. – Сколько раз возникал этот вопрос! Да, Силен! Но я не спутник Диониса, бога, о котором эллины рассказывают множество небылиц. В отличие от Силена, появившегося на свет в лесу, я родился в Каллатисе, на берегу Понта Эвксинского. Запомни имя моей родины – Каллатис. Ты видишь, я не толст, как скифская бочка. Меня не водят под руки, не привязывают к ослу. Чтобы избежать насмешек, которые вызывает мое имя, я не беру в рот вина, так что никто не скажет: «Учитель, а пьян, как Силен».

– Ты шутник, – проговорил Гамилькар, едва сдерживая улыбку. – И, кажется, успел заинтересовать моего сына, хотя он слышит имена Диониса и Силена впервые, как я – имя твоей родины. Итак, Ганнибал, познакомься. Силен из Каллатиса. Твой учитель.

– А чему же он будет учить? У меня уже есть учителя фехтования, верховой езды и стрельбы из лука… Ах, я знаю: ты пращник. – Ганнибал прикоснулся к черному шнуру на шее незнакомца.

Гамилькар и новый учитель рассмеялись.

– Мой сын, – проговорил Гамилькар, как бы оправдываясь, – вырос в лагере, среди воинов. Он различает людей лишь по их вооружению. Неудивительно, что он принял твой письменный прибор за пращу, а тебя – за пращника… Ты ошибся, Ганнибал, – сказал отец. – Силен не пращник – он научит тебя языку эллинов.

– Эллины – наши враги. Не нужен мне их язык! – пробормотал мальчик, опустив голову.

Гамилькар недовольно поморщился:

– Кто тебе это сказал?

– Ты сам. Помнишь, ты мне говорил о войнах, которые наш город вел с эллинами, о сицилийце Агафокле, который едва не захватил Карфаген?

– Но ведь это было почти сто лет назад! – воскликнул Гамилькар. – А теперь эллинские города Сицилии и Италии принадлежат Риму. Под игом Рима и великий Тарент, призвавший на помощь царя Пирра. В Таренте жил много лет твой новый учитель, пока не был изгнан римлянами.

Ганнибал с уважением посмотрел на эллина, который, очевидно, как и отец, был врагом римлян.

– Если хочешь знать, – продолжал Гамилькар, – эллины ненавидят римлян не меньше, чем мы. Но, будь даже эллины нашими недругами, все равно необходимо знать их язык. Овладеть речью врага – все равно, что выбить у него меч из рук. И еще. Язык эллинов был языком моей матери. Она была родом из Сиракуз.

– Моя бабка была эллинкой? – спросил Ганнибал, отступая назад. – Значит я на четверть эллин?

– Так же, как и твои братья, – ответил Гамилькар.

– Я буду учить тебя, мальчик, моему родному языку. Ты узнаешь о Гомере. Тебе протянет руку великий Аристотель… – заговорил Силен, смешно растягивая слова.

– А что они завоевали? – перебил его Ганнибал.

Силен снисходительно улыбнулся. Гамилькар шумно, раскатисто захохотал.

– Гомер покорил мир своими звучными стихами, – сказал эллин, – а божественный Аристотель достиг того же мудростью. Сам Александр Македонский был учеником Аристотеля.

– Об Александре я знаю. Он дошел до Индии, где живут слоны.

– Александр совершил много других подвигов, достойных удивления. Поистине он был великим полководцем.

– Хорошо, эллин, я буду учить твой язык, – согласился мальчик, – но и ты меня научишь тому же, чему обучил Аристотель Александра. Я тоже хочу быть великим полководцем.

– Будет достаточно, если ты окажешься достойным своего отца…

– Вот вы и познакомились, – перебил Гамилькар эллина.

Полководец не выносил лести.

Эллин знал массу занимательных историй о моряках и воинах, об их приключениях в далеких странах. Мальчика немало удивляло, как все эти истории умещались в голове Силена. Но у нового учителя была странная привычка – прерывать рассказ на самом интересном месте. Проще было уговорить сурового Махарбала отменить ежедневную скачку, чем заставить добродушного эллина закончить рассказ.

– Что же было дальше? Циклоп сожрал Одиссея?

– Не знаю, – невозмутимо отвечал Силен. – Вот тебе свиток. Прочти.

– Я прочту, непременно прочту, только ты ответь: Одиссей спасся? – умолял мальчик.

– Я запамятовал, – говорил в таких случаях эллин, неторопливо разворачивая папирусный свиток. – Садись-ка рядом, давай почитаем вместе.

И они начинали читать Гомера. Глядя на Силена, можно было подумать, что он переживает вместе с героями «Одиссеи» ужасы бури, перед которой беззащитен человек, страх перед чудовищами и радость возвращения на родину. Когда они дошли до того места, где Одиссей под видом жалкого нищего вернулся на Итаку и рабыня Эвриклея узнала своего господина по рубцу на ноге, эллин залился слезами.

Ганнибал не разделял волнений эллина. Расплакаться из-за какой-то рабыни! Для мальчика творения Гомера были лишь собранием увлекательных сказок, не более, и когда царь Итаки возвратился на родину, судьба его перестала интересовать Ганнибала. Правда, Одиссей был хитер и настойчив, его не могли остановить никакие препятствия, но зачем он променял остров Кирки, царство феаков и другие сказочные страны на какую-то жалкую Итаку?

– Теперь об Александре, – все чаще и настойчивее просил он Силена.

Но учитель не торопился. Закончив «Одиссею», они перешли к «Анабасису» Ксенофонта. Это уже были не сказочные приключения моряков, а рассказ о подлинных событиях, повесть о злоключениях десяти тысяч эллинов в степях и горах Азии.

Наконец очередь дошла до Александра. Силен как-то принес пергаменный свиток, перевязанный кожаной тесьмой.

– Здесь, – сказал он, развязывая тесьму, – рассказ о завоеваниях Александра. Написал его македонец Птолемей Лаг, ставший после смерти Александра царем Египта. Я бы рад почитать с тобою этот свиток, но твой отец посылает меня в Карфаген за братьями.

Так Ганнибалу пришлось самому, без помощи учителя, проделать с Александром весь его восточный поход. Порой мальчику приходилось не легче, чем прославленному полководцу. Дебри чужого языка страшнее джунглей Индии и раскаленных песков Гедрозии. Проклятые энклитики и проклитики жалили, как змеи и скорпионы. Бесчисленные неправильные глаголы громоздились, как горы. От странных созвучий захватывало дух, как от разреженного воздуха. Но Ганнибал не хотел отступать.

Александр нравился Ганнибалу решительностью и смелостью. Покинув свою родину, он не стремился туда вернуться, как Одиссей или герои Ксенофонта. Он отказался не только от родины, но и от ее обычаев и богов. В Египте он поклонялся египетским богам, а в Вавилоне – вавилонским. Он хотел создать великое царство и властвовать над всем миром. А соратники и друзья Александра не понимали величия его цели. Уступки чужеземным обычаям казались им изменой. И хотя Птолемей говорил лишь намеками о таинственных обстоятельствах смерти Александра, Ганнибал не сомневался, что великий полководец был отравлен.

Книга об Александре была прочитана к возвращению Силена. Теперь в Иберии собралась вся семья Гамилькара. Полководец приказал продать все свои ливийские поместья, оставив лишь одну загородную усадьбу, которую можно было использовать как крепость. Казалось, он готовился к тому же, что и Александр, и хотел заставить своих сыновей забыть родину.