1356 (ЛП) (др.перевод) - Корнуэлл Бернард. Страница 25

- Что ж, можешь перестать беспокоиться, - сказал Томас, - потому что завтра я отправлю тебя отсюда.

- Отправишь?

- Ты ведь должен был ехать в Монпелье? Значит, завтра на заре мы отправляемся. Собери свои вещи, если у тебя какие-нибудь есть.

- Но...

- Завтра, - сказал Томас, - на заре.

Потому что в Монпелье был университет, а Томасу нужен был ученый муж.

Лорд Дуглас был зол. Он привел во Францию две сотни лучших шотландских воинов, а вместо того, чтобы выпустить их против англичан, король Франции устраивал турнир.

Чертов турнир! Англичане сжигали города за границами Гаскони и осаждали замки в Нормандии, а Иоанн желал поиграть в солдатиков.

Значит, и лорду Дугласу придется в это играть, а когда французы предложили устроить меле, пятнадцать лучших рыцарей короля Иоанна против пятнадцати шотландцев, Дуглас отвел одного из своих воинов в сторонку.

- Положите их быстро, - прорычал он.

Воин, худой и со впалыми щеками, просто кивнул. Его звали Скалли.

Он единственный из латников лорда Дугласа не носил шлем, у него были длинные темные волосы с проседью, заплетенные в косички со вставленными в них многочисленными маленькими косточками, ходили слухи, что каждая кость была от пальца убитого им англичанина, хотя никто не смел спросить Скалли, правда ли это.

Кости могли с такой же вероятностью принадлежать его товарищам-шотландцам.

- Уложите их и пусть там и остаются, - сказал Дуглас.

Скалли улыбнулся от уха до уха, но без особого веселья.

- Убить их?

- Боже, нет, чертов идиот! Это же проклятый турнир! Просто приложите их как следует, сильно и быстро.

Деньги переходили из рук в руки пока делались ставки, и большая их часть была поставлена на французов, потому что те были верхом на превосходных конях, одеты в прекрасные доспехи, и каждый из пятнадцати был известным турнирным бойцом.

Они выставляли себя напоказ, пуская рысью своих боевых коней то в одну, то в другую сторону перед ярусами сидений, откуда за ними наблюдали король и его двор, и снисходительно оглядывали шотландцев, чьи лошади были меньше, а доспехи старомодны.

Французы носили огромные шлемы с подкладкой и плюмажем, а шотландцы - бацинеты, простые головные уборы с задней частью, закрывающей шею, а Скалли и вовсе не носил шлема. Он оставил свой большой фальшион в ножнах, предпочитая булаву.

- Любому рыцарю, запросившему пощады, она будет предоставлена, - читал правила герольд, все знали эти правила и никто не слушал. - Все копья будут тупыми. Нельзя использовать острие меча.

Нельзя калечить лошадей, - он продолжал бубнить, а король отдал кошелек слуге, поспешившему поставить деньги на превосходных французов.

Лорд Дуглас поставил всё, что имел, на своих людей. Он решил не участвовать в схватке, не потому что боялся меле, а потому что ему нечего было доказывать, и теперь наблюдал за свои племянником Робби и думал, не размяк ли юноша, проведя столько времени при французском дворе.

Но, по меньшей мере, Робби Дуглас мог сражаться и был одним из пятнадцати, на его щите, как и на всех щитах шотландцев, красовалось красное сердце Дугласов.

Один из французских рыцарей явно знал Робби, потому что поскакал туда, где шотландцы готовились к турниру, и эти двое погрузились в беседу.

Толстый кардинал, который целый день расточал любезности королю, протиснулся к сиденьям, чтобы занять свободное место рядом с Дугласом.

Большинство людей избегали этого смуглого шотландца с твердым и мрачным выражением лица, но кардинал улыбнулся в знак приветствия.

- Мы не встречались, - радушно представился он.

- Меня зовут Бессьер, кардинал и архиепископ Ливорно, папский легат при короле Иоанне Французском, храни его Господь. Ты любишь миндаль?

- Люблю, - неохотно признал Дуглас.

Кардинал протянул пухлую руку, чтобы предложить чашу с миндалем.

- Возьми сколько хочешь, милорд. Он из моих владений. Мне сказали, что ты поставил деньги на своих?

- А что же еще мне делать?

- Ты, наверное, заботишься о своих деньгах, - радостно произнес кардинал, - подозреваю, именно так ты и делаешь. Так что скажи мне, милорд, что знаешь ты и чего не знаю я.

- Я знаю, как сражаться, - ответил Дуглас.

- Тогда позволь мне задать другой вопрос, - сказал кардинал. - Если бы я предложил тебе треть моего выигрыша и поставил большую сумму, ты бы посоветовал мне поддержать шотландцев?

- Ты был бы глупцом, если бы этого не сделал.

- Думаю, никто никогда не обвинял меня в глупости, - заявил Бессьер. Кардинал подозвал слугу и дал ему тяжелый мешок с монетами.

- На шотландцев, - велел он и подождал, пока слуга уйдет. - Ты недоволен, милорд, - сказал он Дугласу, - а сегодня, по всей видимости, будет день праздненства.

Дуглас бросил на кардинала хмурый взгляд.

- В честь чего это?

- В честь солнечного света, Божьего благословения, хорошего вина.

- С англичанами, которые свободно разгуливают в Нормандии и Гаскони?

- Ах, англичане, - Бессьер откинулся в кресле, положив блюдо с миндалем на свой выпирающий живот. - Его святейшество подстегивает нас к заключению мира.

Вечного мира, - он говорил с сарказмом. Было время, и совсем не так давно, когда Луи Бессьер считал, что наверняка станет Папой.

Всё, что ему было нужно, это создать Святой Грааль, самую желанную реликвию христианского мира, и чтобы быть уверенным в том, что он сможет его сделать, он предпринял огромные и дорогостоящие усилия и соорудил этот фальшивый Грааль, но кубок ускользнул из его рук, и после смерти Папы корона досталась другому человеку.

Но Бессьер не терял надежды. Милостию божию Папа был болен и мог умереть в любой момент.

Дуглас отметил тон кардинала и удивился.

- Ты не хочешь мира?

- Конечно, я хочу мира, - сказал кардинал, я даже был назначен Папой вести переговоры о мире с англичанами. Хочешь еще горсть миндаля?

- Я думал, что Папа желает англичанам поражения, - промолвил Дуглас.

- Так и есть.

- Но понуждает к миру?

- Папа не может поощрять войну, - заявил Бессьер, - так что он проповедует мир и посылает меня вести переговоры.

- А ты? - спросил Дуглас, не закончив предложения.

- Я веду переговоры, - беспечно произнес Бессьер, - и дам Франции мир, который хочет его святейшество, но даже он знает, что единственный способ принести Франции мир - это победить англичан. Так что да, милорд, дорога к миру лежит через войну. Еще миндаля?

Зазвучал горн, призывая две группы рыцарей подойти к краю наклонного поля. Маршалы осматривали копья, чтобы убедиться, что у них на концах деревянные заглушки, так что они не смогут пробить щиты или доспехи.

- Будет война, - произнес Дуглас, - а мы здесь играем в игры.

- Его величество нервничает из-за Англии, - откровенно сказал Бессьер. - Он боится их лучников.

- Лучников можно победить, - яростно заявил Дуглас.

- Правда?

- Да. Есть способ.

- Никто не нашел его, - объявил кардинал.

- Потому что они идиоты. Потому что они думают, что единственный способ вести войну - это играть верхом на лошади. Мой отец присутствовал при сожжении Баннока, ты слышал про эту битву?

- Увы, нет, - ответил кардинал.

- Мы сокрушили английских ублюдков, порвали их на куски, лучников и всех остальных. Это было сделано. Это нужно было сделать.

Кардинал наблюдал, как французские рыцари строились в линию из десяти человек. Оставшиеся пять собирались пойти в атаку в нескольких шагах позади, чтобы воспользоваться преимуществом хаоса, созданного ударом первых десяти.

- Кого следует бояться, - сказал Бессьер, делая жест рукой с орехом, - так это вон того детину с ярким щитом, - он указал на крупного человека на большом коне, облаченного в сверкающие доспехи и держащего щит с изображением сжатого красного кулака на поле с оранжевыми и белыми полосами.

- Его зовут Жослин из Берата, - сказал кардинал, и он глупец, но великий боец. Его ни разу не побеждали в последние пять лет, за исключением, конечно, Роланда де Веррека, а его, увы, здесь нет.