Затерянный остров - Маннель Беатрикс. Страница 21

Она сделала глоток вина и внимательно слушала королеву, которая начала долгий рассказ о дедушке своего дедушки, который был астрологическим советником святого Андрианампуинимерина. Пауле сложно было сосредоточиться на рассказе Ранавалуны II, она все еще не могла отделаться от того потрясения, которое вызвал у нее первый вопрос королевы.

Когда королева наконец закончила свой рассказ, Паула кивнула, будто бы тронутая им и надеясь, что ей удастся заговорить о своей бабушке.

Но в этот момент в разговор вмешался Вильнев и спросил королеву, что она думает по поводу исследовательских проектов.

Ранавалуна быстро взмахнула перед ним своим кружевным веером, будто хотела прогнать назойливую муху, затем сразу же повернулась к Пауле и попросила ее поведать что-нибудь о своих предках.

Паула подавила улыбку и начала рассказывать о своей бабушке, которая бывала здесь, при дворе, со своим мужем: тот написал портрет Радамы I. Паула почувствовала, как снова все за столом повернулись к ней и все разговоры прекратились. Ласло наблюдал за ней, как за редкой бабочкой, и казалось, что премьер держит ухо востро.

— Ваш дедушка создал прекрасную картину, — сказала королева и захотела узнать об этом больше. Она была озадачена тем фактом, что никому не известно, где умерла бабушка Паулы и где покоится ее прах, и она отнеслась с пониманием к тому, что Паула намеревалась выяснить это. Она была рада за бабушку, что у нее такая хорошая внучка.

— Для нас, малагасийцев, ничто не может быть хуже, чем покоиться в чужой земле, где никто о тебе не заботится. Я распоряжусь, чтобы завтра утром к восходу солнца в честь вашей бабушки была принесена жертва.

— Это очень великодушно с вашей стороны, ваше величество. — Паула чувствовала, что чрезмерное внимание к ней со стороны королевы не всем присутствующим за столом пришлось по душе.

Мортен, который сидел с другой стороны от нее, тяжело вздохнул.

— Жертва! И это называется «христианская королева», — прошипел он.

— Ш-ш-ш, Мортен, пожалуйста, вас могут услышать!

— Но это же правда, она участвует в купальном празднике, как язычница, вот теперь еще и жертва, что еще? Это противоречит воле Господа.

Паула положила руку на плечо Мортена.

— Пожалуйста, мне хотелось бы больше узнать о своей бабушке, и все мои молитвы пока не привели к какому-либо результату.

В этот момент в комнату вошли музыканты, которые выступали с певцами и танцорами. Пять девушек, облаченных в длинные желтые платья, с похожими на тюрбан сооружениями из ткани на голове и платком вокруг талии, который во время веселых громких песен снимали и использовали в танце, — они напомнили Пауле пляски баварских обществ любителей национального костюма, когда девушки держали в руках разноцветные платочки и размахивали ими. Со стола убрали блюда с рисом и мясом и вместо них принесли серебряные блюда с фруктами. Ананасы, бананы, пальмовый мусс, кокосы, черимойя, манго и папайя. Также там были фрукты, которые Паула еще никогда не видела: большие, светло-зеленые, напоминающие дыню плоды с колючками, похожие на средневековую утреннюю звезду, а также красные фрукты в форме сердца и оранжевые размером со сливу.

Кроме того, на столе были кружочки ананаса и банана в тростниковом сахаре и фламбированные ромом, благодаря чему распространялся тонкий аромат карамели и терпко-сладкой фруктовой мякоти, о котором мечтала Паула: она могла бы запомнить его и претворить в парфюм.

Королева, которая до этого практически ни к чему не притронулась, съела черимойю, два кусочка ананаса во фритюре и несколько фламбированных фруктов, которые ей все время подкладывал Ласло и таким образом обращал на себя ее внимание. Паула начала расслабляться. «Значит, завтра утром, — подумала она, — завтра утром у меня будет возможность поговорить с королевой о земельном участке Матильды».

— Я действительно хотел бы знать, что замышляет этот человек. — Мортен смотрел на Ласло так, словно с ним что-то было неладно и именно это очень злило его.

— Он мой ассистент, — раздался голос Вильнева.

— И почему вы выбрали в ассистенты именно этого Адониса? — спросил Мортен.

— Потому что он очень хорошо рисует.

Паула посмотрела на Ласло и попыталась представить себе, как он тщательно вырисовывает растения рядом с этим ворчливым Вильневом, но ей это не удалось.

— Большего и не нужно, чтобы быть вашим ассистентом? — В голосе Мортена послышалось недоверие, и Паула вспомнила, что Вильнев прежде говорил о том, что Ласло непременно хотел отправиться в это путешествие.

— Нет, — снова раздраженно сказал Вильнев.

— Так он отлично рисует? — упорствовал Мортен.

— Нет.

— Почему вы тогда не расстанетесь с ним?

— Мне бы этого не хотелось, кроме того, для премьера мы все — одна команда, и если кто-либо из нас допустит оплошность, то это отразится на каждом.

— В этом вы правы, — тихо вздохнул Мортен. — Нам следовало бы не выпускать его из виду.

— Может, вы оба просто завидуете его молодости и красоте? — Наверное, это вино позволило Пауле задавать такие вопросы.

Мортен презрительно фыркнул, а Вильнев промолчал.

— В мире есть нечто более важное, чем подобные красавчики, — сказал наконец Мортен. — Мужчина должен быть таким, чтобы на него можно было положиться, а этот Ласло напоминает мне бамбук, очень покорный и всегда готовый повернуться туда, куда ветер дует.

Королева, будто почувствовав досаду обоих мужчин, повернулась от Ласло в сторону Мортена, который радостно перевел дух, как показалось Пауле. Она промокнула губы салфеткой и решила закончить ужин, так как после столь насыщенного дня очень устала.

Королева спросила Мортена о цели его прибытия, на что он ответил пространным монологом, который Паула могла долго слушать только потому, что Мортен на английском языке тоже сильно шепелявил, что превращало его скучный доклад в прекрасное монотонное пение.

Выяснилось, что у королевы были абсолютно четкие представления о деятельности миссионеров в ее стране. Она милостиво разрешила ему организовать миссионерскую станцию на северо-востоке, так как там обитало очень много необразованных людей, которые еще никогда не слышали о Христе. Но взамен она потребовала, чтобы была организована школа, открытая для всех. В ее планы в этом году входило введение обязательного посещения школы детьми в возрасте с семи лет. Это очень удивило Паулу, потому что во Франции, в стране ее дедушки, это нововведение было осуществлено всего лишь два года назад. Кроме того, королева потребовала, чтобы миссионеры преподавали английский и французский языки и чтобы дети обучались профессиям.

Паула удивленно смотрела на королеву, о которой слышала, будто та была послушной и недалекой марионеткой Раинилаиаривуни, но исходя из того, как самоуверенно и четко говорила королева, это казалось просто невозможным.

Затем Мортен решился задать вопрос относительно финансового обеспечения и, когда Паула услышала ответ королевы, ей пришлось сдерживать смех.

— Мы бедная страна, и если Богу будет угодно создать здесь бастион своей веры, то я уверена, что такой верующий христианин, как вы, господин Вальштрем, найдет средства и способы, чтобы не увеличивать налоговое бремя наших подданных.

— Крепкий орешек. — Вильнев произнес это так громко, что Паула испугалась, не услышала ли это королева, и, когда та поднялась, Паула подумала, что будет скандал. Все сразу же встали и, опустив головы, ждали указаний королевы.

Однако она только сообщила, что хотела бы удалиться, доброжелательно кивнула Пауле и Мортену и отправилась в свои покои под руку с премьер-министром. После того как они ушли, разговоры стали громче и рома было выпито больше.

Паула немного подождала, затем встала, попрощалась и пошла в комнату, которая была предоставлена в их распоряжение.

Там она принялась проклинать свое платье, которое ей непременно хотелось снять, прежде чем придут все остальные. Она не нырнула, как обычно, в свою индийскую пижаму, в которой казалась себе почти голой, а снова натянула одежду, которую разложила на одном из своих сундуков для проветривания. Обувь она поставила под кровать и легла на комковатый матрас, который после стольких ночей на земле показался невероятно мягким. Удовлетворенная, она вздохнула и задернула длинные занавески, как бы запираясь. Одной только мысли о том, что остальные могут наблюдать за ней во время сна, было достаточно, чтобы воздух уже не воспринимался таким горячим и душным. Она попыталась заснуть. Но впечатления вечера были еще свежими и бурно роились у нее в голове. Мерцание свечей, ослепительные винные бокалы, веер из слоновой кости с черным кружевом, которым королева чуть не потушила свечи, стоявшие возле нее, профиль Ласло, белый фрак Вильнева, фламбированные фрукты, глаза премьера — все это преобразовывалось, собиралось по-новому, распадалось и складывалось в новые картинки, разноцветные и переливчатые, как калейдоскоп, который она покупала для своего ребенка.