Япония. В краю маяков и храмов - Шевцова Галина Викторовна. Страница 13

В парке возле общежития я встретила каштан в цвету. Просто как родственника увидела. Свечки подлиннее, листочки у него поострее, чем у каштана. Но все равно — свой. Мимо хожу — здороваюсь. И с молодым гингко тоже здороваюсь. Он сам первый стал знакомиться — листик на меня сбросил. А то бы я его и не заметила. Он такой еще тоненький, но уже вполне высокий. Кстати, листик у здешнего гингко не совсем такой формы, как У наших, хотя я знаю, что на земле существует всего один вид этого дерева… Но листик все же другой, хоть и похожий: треугольный, уголком к хвостику, однако лопасть пошире будет [27]. Так что появились у меня два новых друга. И стали заводиться традиции: с каким деревом на каком углу здороваться, какой кошке подмигивать.

Я ускользаю в Киото практически каждый свободный день. И каждый из этих дней полон чудес. Но один из таких дней все же выдался чудеснее прочих. Анонсом может служить описание тех мест, где я пережидала ливень. Сначала торчала в кафе около метро — кушала пирожные, конечно. Второй раз пережидала на застекленной автобусной остановке возле храма Хэйан-дзингу. Третий раз отсиживалась в обезьяннике у гориллы. А четвертый — восседала на верхней веранде огромных храмовых ворот.

Теперь по порядку. Сначала я пошла в храм Хэйан-дзингу. Точнее, в сады за ним. На сам храм я уже насмотрелась в первый свой приезд в Японию. Он здоровенный, длинный, с флигелями — башнями Тигра и Дракона. И весь очень красный. А в сады я тогда не успела — постояла только перед входом и изрекла: «Я вернусь!» Вот и вернулась. Сады оказались удивительные. Озера в них окружены острыми ирисовыми листьями. Скоро ирисы зацветут. Везде деревянные мостки и каменные кругляши, по которым озера можно переходить поперек, прыгая по каменным пятачкам, словно по кочкам. Желтые кувшинки, белые и красные лилии. Черепахи и разноцветные карпы размером почти что с черноморских дельфинов. Не успеешь вылезти на мостки, как эти самые черепахи и карпы уже подплывают, умильно на тебя глядят и раскрывают рты — есть просят, привыкли. Еще там есть большое озеро, а через него крытый мост с пагодой. И сосновые ветки в качестве фона.

Потом я пошла в зоопарк, это рядом. Зоопарк оказался маленький. Но там было много кого интересного. Например, калахари, она же суриката, и еще фенек — ушастая песчаная лисичка, та самая, которая вечно везде сует свой любопытный нос. Ну и конечно, рессу-панда (панда малая). Но это только имидж такой. А так рессу-панда — просто большой живенький рыжий енот с полосатым хвостом.

И еще там был инфракрасный павильон для ночных животных. А в нем летучие лисицы (рукокрылые летучие мыши). Эти лисицы здоровенные, побольше среднего кота. И вид у них абсолютно безумный — ноги и руки одеты в крылья, как в плащ. Ничего выдумывать не надо — просто сразу бери и фантастику с мистикой снимай. И ходят они, цепляясь за решетку, вниз головой. Если б не вниз головой, то совсем как люди — сутулятся, острые плечики выставляют, руками в такт шагам размахивают. А ноги у них похожи на куриные лапы. Вот этими лапами они и цепляются. А морды у них и вправду как у обычных лис, с ушками, остренькие. Они вылизываются, носы лапой моют, жуют какие-то фрукты.

В соседней клетке сидели летучие белки. Они не рукокрылые, а очень близки к обычным грызунам. Летают за счет планирования на растянутых кожистых перепонках между лапами. Впрочем, это все знают. Так вот, эти белки и правда точно как белки, только шерсть у них гуще, совсем как у медведя, морды немного потупее беличьих, и размером они почти с чау-чау. Белки не летали — места мало, только мягко так прыгали, и по этим прыжкам было сразу ясно, что полеты для них — дело плевое.

Были еще галаго (по-английски также называются «ребенок из буша»). Но галаго — не новость. Хотя они и правда похожи на детей. Глазастые и очень стеснительные: «Ой, а можно я этот кусочек дыни возьму? Я маленький возьму, и только один, гомэн насай (извините, пожалуйста)». Вот такие галаго. А дальше были медленные лори. Они похожи на маленьких медвежат и двигаются, как в замедленной съемке. Смехотища — ползают по ветке спирально, всю ее неторопливо обтекают, ручки человеческие выставляют. Зато уж дыню цапают без всякого смущения. И в гнездо ее, в гнездо.

И еще там были странные существа, похожие на крокодилов и размером с крокодилов… Если бы крокодил был слеплен из грязи, а потом эту грязь бы дождем как следует размыло, то, что осталось бы, и есть это самое животное: ужасно дурацкое, тупомордое, неуклюжее и какое-то на вид мягкое, будто без костей совсем. Одна особь сидела в воде и никак не могла вылезти на берег — поскользнулась и назад шлепалась. Знаете, кто это? Гигантская японская саламандра. Вот!

Я заметила — тут вообще в зоопарках много мелких интересных млекопитающих, таких, какими у нас почему-то пренебрегают. Хотя понятно почему — зачем возиться-то! Лучше медведя завести. Или тигра. А как по мне — мелкие звери самые интересные. Вот недавно мы с Экой ходили в осакский зоопарк. Там видели австралийскую кисточко-хвостовую сумчатую крысу. Она на вид крыса, а прыгает на задних лапках, как кенгуру. Много их там было — одни прыгали, другие в солому зарывшись спали и солому над собой смешно шевелили. Я задумалась, кто же это все-таки на самом деле — скорее крыса или кенгуру? И показалось мне, что в этом случае на такой вопрос ответить невозможно, это просто и то и другое. Животные Австралии настолько особенные, что к ним нельзя подходить с обычными мерками. Такие кенгурокрысы, наверное, прыгали по земле еще рядом с динозаврами, а как Австралия от большого континента откололась, так и законсервировались в первобытном виде. Они — как будто альтернативная ветвь развития, почти инопланетяне. Вы же у инопланетного существа не станете допытываться, кто он на самом деле — кенгуру или крыса…

Еще я видела обезьяну-ревуна. Большая, черная, она (точнее, он) ревела и орала на разные лады. И под подбородком у нее почти до пуза надувался огромный пузырь-резонатор. Вот почему они так громко орут! Когда кожа на пузыре надувается, то становится тонкой и прозрачной, как у поющих лягушек, если кто видел. Еще была там гиена. Большая, поперечно-полосатая, губастая, с толстым высоким загривком. А попа у нее прямо от поясницы начинается, вся какая-то маленькая и поджатая. От этого получается неприятное ощущение неустойчивой, заваливающейся композиции. И взгляд у гиены тоже неприятный. А у лемуров абсолютно собачьи морды.

Кстати, посетители осакского зоопарка, по-моему, тоже не самый последний по любопытности объект для натуралистических исследований. Вот, например, упитанная тетенька лет пятидесяти… Такая одинокая низкорослая дама в крепдешиновом брючном костюме. Расцветка — крупные тигры на черном фоне. В высокой прическе заколка тигрового цвета. Стоит и задумчиво смотрит на тигров в вольере…

Ну вот, а после зоопарка в Киото я дальше пошла. И набрела на затерянную в горах странную местность, всю перевитую ручьями и канавами, набитую малюсенькими храмами и почти лесную. Там и стоят эти храмовые ворота. Называются Санмон [28]храма Нандзендзи. Думаете, это просто ворота? Нет. В нашем понимании их следовало бы назвать надвратным храмом. В смысле внизу между столбов вход, но над ним огромная храмовая махина, высотой, наверное, в пол Эйфелевой башни. С колоссальными деревянными колоннами, торчащими зубцами балок и черепичной крышей. Наверху круговая веранда и комната с Буддой. А с веранды видны крыши Киото и лесистые горы. Вокруг меня сосны, клочья тумана. Запах старой важной древесины, земли, леса и дождевой свежести. Небо… И хочется поселиться на этом гигантском насесте навсегда. Лежать на досках, пялиться вверх — левым глазом, который хорошо видит, в ритмичную сумятицу темных подкрышных балок, из которых может все что угодно выползти, а правым, который видит похуже, в размытое дождевое небо… И правда, чего в этом небе подробности разглядывать!