Медвежий замок - Светлов Дмитрий Николаевич. Страница 34

Пока огорченный Руслан Артурович Нормашов горестно вздыхал на своей кровати в трактире господина Тидеманна, в ратуше проходил экстренный совет.

– Он не может быть русским! – настаивал фон Аттендорн. – И дело не в имени, а в деньгах.

– Как торговец этот молодой человек мог привезти монеты из Тавриды или получить от парфян, – предположил фон Ален.

– В обоих вариантах надпись должна быть руническая, а здесь явная кириллица.

– А если Казань? – задумчиво сказал Хинрих Плесков.

– Там нет единой власти, а в ходу персидские деньги.

– Не мог ярославский князь начать чеканку новой монеты?

– Для этого требуется серебро, которого у него очень мало, да и воюет он с Московией.

– Вы упускаете два важных момента! – Бургомистр поднял указательный палец. – Он отсыпал секретарю жемчуг, а нам поднес стекло!

– Не вижу в этом ничего особенного, – возразил фон Ален. – Жемчуг русский, стекло венецианское.

– Подарки очень богатые!

– Щедрый, вот и все объяснение.

– Не смеши, купцы щедрыми не бывают. Он спешит вернуться к себе домой!

Конрад фон Аттендорн легонько встряхнул стоящий на столе колокольчик, в кабинет тотчас вошел секретарь.

– Зови соглядатая.

Секретарь исчез, на его месте появился неприметный мужчина.

– Рассказывай, Стерв.

– Одна часть его воинов набрана из новгородцев, другая из викингов. Сам говорит по-русски, но с очень сильным акцентом.

– Что в нем самое приметное?

– Высокомерен, несомненно, происходит из знатного рода. Воин, хороший воин, это сразу бросается в глаза.

– Чем же? Ты в трактире господина Тидеманна и получаса не пробыл.

– Наемная охрана так себя не ведет, и к работодателю относится иначе. Здесь же явное доверие и уважение.

– Они вместе воевали?

– Упоминались сухопутные и морские сражения, восхваляют его владение мечом и луком. Называют опытным мореходом и тактиком.

– Туда больше не ходи, этого достаточно. Свободен.

– Что скажете? – спросил бургомистр после того, как за соглядатаем закрылась дверь.

– Это бастард! – почти хором воскликнули присутствующие.

– При этом не пожелал остаться в Новгороде, а вместо Готландского союза предпочел нас.

– Не ниже герцогских кровей, если считает себя вправе чеканить собственные деньги, – заметил Хинрих Плесков.

– И зол, как на Новгород, так и на датчан! – Конрад фон Аттендорн снова поднял указательный палец.

– Его земли могут быть только между Новгородом и Выборгом! Он нам нужен! – воскликнул Эберхард фон Ален.

– Что делаем, если подтвердится наше предположение?

– Для начала дадим денег и воинов, покажем свое расположение и готовность помочь, – ответил Плесков.

– Напишем в Авиньон папе Бенедикту Двенадцатому, подарим этому Норманну Русу герцогский титул, – предложил фон Ален.

– Церковь любит деньги, – вздохнул фон Аттендорн. – Кого укажем в родителях?

– Что-то вас не туда понесло! – возмутился Плесков. – Если потребуется дать Русу титул, проще надавить на Эдуарда III.

– И верно! – согласился фон Ален. – Король Англии перед нами в долгах как в шелках.

– Монополию Ганзы безоговорочно подписал.

– Оставил щелочку. Английские купцы имеют право перевозить товары на наших судах.

– Это ненадолго, – уточнил фон Аттендорн. – Капитаны уже получили инструкции, в товары англичан подбрасывают контрабанду.

– Умный ход! – усмехнулся Плесков. – Король конфискует товар и имущество своих подданных, капитаны получают компенсацию за ущерб.

– Торговля тканями монополия Ганзы, засунул в тюк рулон гамбургского или голландского сукна – и английского торговца нет.

– Конфискация имущества выгодна Эдуарду Третьему, его казна получает с этого хорошую прибыль.

– Ближе к делу! – На этот раз указательный палец фон Аттендорна постучал по столу.

– Если возникнет целесообразность дать этому Русу титул, надо обратиться или к Эдуарду Третьему, или к литовским князьям.

– Не выдумывай! В Тракае сейчас язычник правит, его имя и не выговорить.

– А нашего подопечного можно выдать за сына литовского князя! – воскликнул Плесков.

– Все читали рапорта капитанов по поводу венецианских купцов?

– Интересная информация и пересекается с нашими огненными саламандрами.

– Если он выкрал секрет стекла… Я даже боюсь в это поверить!

– Однако прибывшие венецианцы в первый же день назначили высокую премию за информацию о месте пребывания своих соотечественников.

– Закон дожа предписывает смертную казнь за вывоз тайны изготовления стекла.

– При любом раскладе надо ему дать воинов, – решительно заявил Хинрих Плесков.

– А если он всего лишь украл готовые изделия? – спросил фон Ален.

– И совсем не мало, – усмехнулся бургомистр. – Полагаю, и сюда привез.

– Украл, напал на город или захватил венецианский корабль, это не наше дело, – отмахнулся Хинрих Плесков.

– Солдат дадим! – вынес вердикт фон Аттендорн. – Он нам нужен.

Помимо собственного желания Норманн оказался пешкой в политической интриге сильных мира сего.

Два дня безделья не очень-то содействуют улучшению настроения. Дружинники лениво отлеживались, новики ходили по торговым рядам, растрачивая деньги на всевозможные безделицы. На третий день пошел мерзкий холодный дождь, на завтрак принесли ячневую кашу и кувшин кипяченого молока. Тоска, ни кофе, ни привычного сыра. Полцарства за кусок вареной колбасы! Увы, ни колбасы, ни царства. За слюдяным окошком низкие тучи и занудливый осенний дождь. По уму надо тренироваться, физическую форму потерять проще простого, и навыки работы с мечами и луком надо поддерживать. Вон снайперы ОМОНа ежедневно стреляют, иначе какой из тебя стрелок, так, теоретик по нажиманию гашетки.

– Господин Норманн! Господин Норманн! К вам посыльный от бургомистра! – взволнованно сообщил трактирщик.

– Пусть подождет.

– Почему? – Тидеманн растерялся от столь пренебрежительного отношения к важному визитеру.

– Не видишь, я ем! – Для наглядности Руслан покрутил перед носом трактирщика глиняной ложкой.

– Это же посыльный от бургомистра! – трагическим шепотом произнес Тидеманн.

– Достал! Зови, пусть заходит.

– Вы, это, требуете его к себе?

– Сейчас подпрыгну и побегу вниз! Неужели на город напала саранча?! Тьфу, сарацины! Не дадут человеку спокойно поесть!

Парень аккуратно подцепил ложкой молочную пенку и от удовольствия зажмурился. Вспомнилось детство и бабушка, которая специально присыпала пенку сахарной пудрой. Настроение окончательно испортилось.

– Герр Норманн Рус? Я посыльный от бургомистра, вам надлежит прибыть на церемонию вручения Ганзейской бирки.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– А вчера прийти не мог? Выйди!

– Как! Вы меня прогоняете?

– За дверью подожди, я штаны переодену. Или хочешь полюбоваться на мой волосатый зад?

– Я буду внизу, – больше растерянно, чем обиженно ответил посыльный.

Шушун бросился готовить парадные одежды, а Норманн невозмутимо продолжил доедать ячневую кашу.

В кабинете с торжественными лицами встречали ганзамистр Конрад фон Аттендорн и двое управляющих делами (Sachwalter) Эберхард фон Ален и Хинрих Плесков.

– Господин Норманн Рус! – Приветливая улыбка. – Проходите, садитесь! Вам надо подписать устав, присягу и правила торговли.

Норманн сел на предложенное место, пододвинул прошитые желтой ленточкой листы бумаги, бегло просмотрел, затем достал из-за манжета шариковую ручку и поставил подписи напротив своей фамилии. Возникла пауза, затем вкрадчивый вопрос ганзамистра:

– Вы подписали важные бумаги, даже не узнав их содержания.

– У меня вторые экземпляры, изучу на досуге.

– Но ваша подпись уже стоит!

– Ну и что? Я или подписываю и становлюсь членом Ганзейского союза, или не подписываю и ухожу. Выбор сделан давно.

– В тексте могут быть условия, которые существенно ограничат вашу торговлю.