Счастливые дни в аду - Untiled. Страница 35

Счастливые дни прошли. Все скрыла темнота.

После того, как рвущие сердце крики мальчика замерли, Снейп еще глубже начал понимать так называемые психологические итоги прошедших дней. Пока Гарри был здесь, он, впервые в жизни, не был одинок. И впервые в жизни он понял, что означает делить жизнь с кем-то еще. Принадлежать.

Даже в компании с Квайетусом он был одиночкой, даже с товарищами, даже с Альбусом… Чего-то всегда недоставало, и он мог только гадать, чего.

Когда он раньше оставался один, то никогда не чувствовал отсутствия или недостатка компании… или, возможно, не никогда, но редко, когда его преследовали невыразимые и ужасающие воспоминания и ночные кошмары, и он должен был в одиночку смотреть им в лицо… но теперь без Гарри он сходил с ума от одиночества.

Он мог живо представить перед глазами настоящее положение мальчика после почти пяти часов пытки: порезы, кровь, обморок, слабость и оборванный вид, безнадежно лежащий и одинокий на полу отдаленной камеры…

Если бы Гарри был здесь… Он определенно не смог бы вылечить его, но был слабый шанс разделить боль в компании друг друга.

Снейп горько засмеялся. Он, бывший Пожиратель Смерти, один из самых тренированных магов, был так слаб и беспомощен!

Спрятав лицо в ладонях, он снова удивился собственному изменению, случившемуся в последние дни, как он, вынужденный, но, тем не менее, верный защитник Гарри Поттера, обнаружил себя в роли глубоко испуганного и волнующегося родителя. Он сглотнул. Странно. И так… естественно.

Кроме того, он должен был признаться себе: это изменение было не только случайным следствием их общей судьбы. Да, судьба играла роль в этом изменении, это было несомненно, но возможности и достоинства Гарри также сыграли свою роль в этом процессе.

Сначала Гарри принимал его оправдания без дальнейших замечаний. Он искренне простил его за все, что Снейп ему сделал. Он проявлял настоящее беспокойство о нем с самого начала, когда увидел слабое и жалкое состояние своего профессора. И он никогда не просил разъяснений о чувствах Снейпа, он только соглашался с ними и давал свои чувства в ответ. Он никогда не протестовал против чего-либо.

Как мог мальчик быть таким здравомыслящим? Он был так молод… и он вырос в практически полной эмоциональной пустыне, угнетаемый, игнорируемый… Он мог стать полным ублюдком или сумасшедшим мерзавцем с вечными жалобами на несчастья своей жизни, горюющим над своими упущенными возможностями… Он мог быть неизлечимо травмирован и неспособен давать и получать положительные эмоции. А мальчик все еще не был таким человеком. Он мог стать, но, тем не менее, не стал. Непохожий на Величайшего Ублюдка, причиной чьей безжалостной и горячей ненависти к миру, несомненно, послужили события детства, подобного Гарри.

Волдеморт отвергал и презирал мир и жил только ради одного: мести и ненависти.

Гарри благосклонно относился и заботился о своих близких, и единственной вещью, к которой он стремился, была взаимность. Он отчаянно хотел быть признанным.

Гарри принимал не только их положение, но даже его, чудовище-зельевара. А он, абсолютный одиночка, не мог помочь, но принимал его в ответ.

Теперь Снейпу было ясно, что, если бы он дал шанс Гарри раньше, должно было бы произойти то же самое… Он ни разу не дал возможности, теперь же было слишком поздно жалеть.

Снейп глубоко вздохнул. И дал третью клятву в этой темнице смерти: если они как-то ухитрятся бежать, он даст Гарри все, что он заслужил. Он даст ему заботу. Поддержку. Дом.

Семью.

*************************************************************

Дни…

Пытки…

Крики…

Все казалось бесконечным продвижением к несуществующей цели. Это был одинокий процесс. Всегда одинокий.

Только чтобы слышать крик Гарри и только чтобы выдерживать систематическую, ежедневную пытку мальчика.

Сначала он думал, что не может быть хуже. А уже было.

Затем пришел день, когда его вытащили из камеры в первую дверь. Это означало, что Волдеморт решил, что пытать Гарри в одиночестве слишком скучно. Снейп был так слаб из-за отсутствия еды и беспокойного сна, что он не мог нормально шевелить ногами, так что сопровождающие Пожиратели Смерти должны были его нести. Положение было таким унизительным, что Снейп отчаянно хотел умереть от стыда.

А в камере ему устроили первое настоящее и почти невыносимое избиение. Только избиение, а не проклятия или зелья. Десять Пожирателей Смерти последовательно били его, и когда последний заканчивал, первый начинал снова. Одежда была сорвана, его покрывали только собственная кровь, синяки и раны.

Через некоторое время он понял, что стонет. Потом кричит. Потом орет. В конце концов, он мог только стонать охрипшим голосом, валяясь в собственной крови и блевотине.

Все болело. Он не мог нормально дышать. Когда же он подумал, что они не смогут придумать новых способов причинить боль, пришел Малфой с обычным молотком.

Он окаменел от ужаса, когда два ублюдка подняли его и поставили на колени возле стола. Он не мог даже протестовать, только оцепенело смотрел, как третий фиксировал его кисти на столе поспешно наколдованным креплением. Он точно знал, что произойдет. КТО придет.

Раньше он не мог верить этому. Этот человек был его другом. Даже лучшим другом. А теперь…

Он никогда умышленно не причинял ему вреда, даже когда сменил сторону. Он всегда присматривал за его сыном, пока Драко был в школе… Несмотря на все, что произошло, они оставались друзьями… Или, по крайней мере, он верил в это.

Доказательство его неудачи стояло теперь перед ним. Снейп скорчился и отвернул лицо от взгляда мужчины. Теперь он сам мог почувствовать и этот вид боли. Не то, чтобы он очень хотел этого.

Первый удар был неожиданным. Его глаза закатились под лоб, и он почувствовал металлический вкус во рту. Кровь. Он прикусил себе язык. Это было хуже, чем казалось. Было счастьем, что он не обмочился. И хотя несколько минут назад он был уверен, что в нем не осталось сил, чтобы кричать, он закричал и плотно закрыл глаза, концентрируясь на своем дыхании. Он не хотел видеть свои руки. Никогда.

Когда его первый палец был разбит, Люциус дал ему небольшой перерыв.

– Как насчет этого вида боли? – спросил Волдеморт с насмешливым любопытством. – Я боялся, что никогда больше не услышу твой голос… Но у Люциуса НАСТОЯЩИЙ талант убеждать тебя открыть твой упрямый рот, мой профессор. По крайней мере, молодой Поттер может слышать, что ты все еще жив.

Сначала это последнее высказывание принесло огромное облегчение оборванному мастеру зельеварения. Гарри узнает, что он еще жив! Но мгновение спустя он заколебался. Возможно, эта часть информации уменьшила бы его боли. Или это увеличило бы их? Его вздох слился со следующим ударом. Гарри мог слышать его крики, а мальчик знал, что он мог в молчании перенести разные пытки. Что он подумает о его криках? Ребенок был таким сострадательным…

К тому времени, когда Люциус закончил работать с его левой рукой, Снейп потерял сознание. Вместо своего любимого заклинания «Энервейт» Темный Лорд решил использовать одно из зелий мастера зельеварения, зелье бодрствования. Это было бы чрезвычайно плохо, подумал Снейп в полуосознанном удивлении. Не упоминая того, что другим зельем, которое Волдеморт влил ему в горло, было Делоурем Фацио. Снейп на мгновение удивился, что Волдеморт не использовал это раньше. Комбинированным использованием Делоурем Фацио и Круциатуса можно было пытать любого до безумия… как Лонгботтомов, которых замучили этим же способом. Это зелье было предназначено для стирания промежутков между нейронами, которые предназначались, чтобы препятствовать мозгу сходить с ума от невыносимой физической боли, порождая подавление или онемение нервной системы.

Это было одним из его собственных результатов. Он изобрел это, когда работал в институте исследования зелий здоровья. Какая ирония!

Мастер зельеварения знал, что случится.

Через некоторое время он будет абсолютно неспособен издать даже крошечный, слабый звук. Волшебные путы ослабли, и он упал на пол. В сознании. Проклятое бодрствование.