Калифорнийская славянка - Грязев Александр Алексеевич. Страница 40

И вот, наконец-то, двое, идущих впереди товарищей Ивана вышли к небольшой речке и остановились на её песчаной отмели. Усталые, истощённые они с радостными возгласами сняли с плеч ружья-штуцеры, сумы с набранными образцами пород.

Иван немного поотстал от друзей, увидев куст малины, густо усыпанный ягодами, стал собирать их и есть, а потом  бросать в шапку, чтобы угостить ребят.  Вспомнил в этот миг, как когда-то за малиной ходили с Алёнушкой. Как-то она сейчас? Вот уж заждалась его, поди? Даже у него душа изболелась. Оттого и остановился у куста малины, вспомнив её.

– Иван, где ты? – кричали его напарники. – Иди! Река!

Иван ничего не отвечал друзьям, занятый сбором ягод, но тоже был рад такой долгожданной остановке. Он, слыша друзей, лишь говорил, крестясь:

– Слава Богу! Скоро дома будем.

А друзья-рудознатцы стали уже скидывать одежду, желая, видимо. омыться в речной воде.

– Вот омоемся, отдохнём, да по этому ручью к побережью и  пойдем, – сказал с довольством  один из них. – А там у колошей байдару возьмём, и – мы дома.

– А дадут ли колоши байдару? Жди… Эти туземцы жуликоватый и злой народец.

– Да, они коварны, что и говорить. Но мы же за это им заплатим. Они, брат, за деньги, муку или одеяло  родную мать продадут.

А в эти самые минуты их разговора из прибрежных кустов за рудознатцами наблюдали два охотника-колоша, вооружённые луками. Потом они коротко переглянулись и пустили стрелы в раздетых белых людей на песчаной речной косе. Колоши бесшумно вышли из кустов, быстро схватили ружья и так же тихо скрылись в густых зарослях.

Иван насторожился, когда вдруг почувствовал, что разговор и возгласы его товарищей перестали быть ему слышны. Стало тихо в этом диком лесу, и от этого тревожно. Он осторожными шагами двинулся вперёд и, раздвинув кусты, увидел лежащих на песке товарищей с торчащими в их телах стрелами. Оба были мертвы, ибо стрелы индейцев всегда ядовиты.

– Колоши, – тихо произнеёс Иван.

Он вытряхнул из шапки ягоды, зорко вгляделся в заросли и снял с плеча ружьё. Иван не пошёл на открытое место, опасаясь засады, а двинулся вглубь леса. Никого не встретив, он лишь увидел вдалеке между деревьями две маленькие фигуры убегающих индейцев. Иван выстрелил из штуцера не целясь, просто так, для острастки, затем повернулся и пошёл на песчаный берег, где лежали его товарищи.

Он достал из своей сумки небольшую лопатку с короткой ручкой и, найдя высокое место у деревьев, стал рыть землю.

Похоронив напарников, Иван переложил в свою суму образцы камней и разных проб, засунул за пазуху кожаный мешочек с записной книжицей, закинул за плечо ружьё и двинулся по лесу вдоль берега речки.

Глава  четвёртая

         В просторной и светлой зале квартиры правителя Баранова в разгаре был обед в честь американского гостя, капитана Томаса Мура.

За большим столом, уставленным всевозможными закусками и винами, восседал сам Александр Андреевич без парика и мундира, а лишь в бархатном жилете и белой широкой рубахе. Рядом с ним его жена-индеанка Анна Григорьевна, да Иван Кусков со своей молодой супругой и тоже индеанкой Екатериной Прохоровной. Капитан Мур, с лица которого не сходило весёлое довольство, поднял стопку с ромом.

– В нашей многотрудной скитальческой жизни, господа, очень редки бывают минуты покоя и отдыха… Сейчас, в эти дни, я отдыхаю душой и всегда с благодарностью буду вспоминать о нынешней встрече с вами.

– Вы так говорите, господин Мур, будто больше никогда здесь не побываете, – сказала Анна Григорьевна.

– Кто знает, кто знает, – продолжал Мур. – Судьба морехода изменчива и полна неожиданностей. Поэтому я никогда не загадываю даже на день или на два вперёд. Остаётся лишь мечтать… Буду мечтать… Я пью с благодарностью сердечной за всех вас, подаривших мне эти минуты благодати. Ну и за мечту, конечно. За мечту вновь увидеть вас в добром здравии!..

– Благодарствуем, господин Мур, – сказал Баранов. – Спасибо на добром слове. Мы тоже рады видеть вас, нашего друга. Здесь у нас, что и говорить, тяжко бывает. Так уж, видно, по воле Божией суждено нам страдать, терпеть, но и… любить. Любить дело своё, которому служим.

– Да, да… Я согласен с вами, – закивал головой Мур.

– Тут одной любви к делу мало,– вмешался в разговор Иван Александрович Кусков. – Всех нас поддерживает и спасает любовь к Отечеству, для пользы которого мы и живём здесь. А когда служишь на благо Отчества, то  все невзгоды переносишь легче.

Баранов при этих словах своего помощника даже встал с кресла и поднял свою стопку с ромом.

– Вся правда в твоих словах, Иван Александрович! Так выпьем же за Россию-мать, которая не оставляет нас в столь далёкой стороне своими заботами. Прошу капитана Мура присоединиться…

– С удовольствием, мистер Баранов. Особенно сегодня, когда я так много узнал о России.

– Ну и, конечно, за наших жён, – продолжал свой тост Баранов, – помогающих нам переносить все невзгоды… Вы, наверное, заметили, что и Екатерина Прохоровна, и моя Анна Григорьевна из местных?

– Да, конечно. Это нельзя не заметить, – улыбаясь, сказал Мур.

– Они обе с островов королевы Шарлотты и дочки тамошних вождей. Так мы, капитан, даём пример того, как надо здесь жить, своими корнями врастать в эту землю и с любовью умножать народ здешний.

– Не могу не удивляться на вас, людей русских! – воскликнул Мур. – Ведь ни у испанцев, ни у англичан или у нас такое не встретишь. У нас вообще это не принято.

– А у вас, господин Мур, семья большая? – спросила капитана Екатерина Прохоровна.

– Я одинок, к сожалению, а может и к счастью. Пока мотаюсь по морям, семьи не завожу. Но… я думаю об этом, и как только почувствую твёрдую землю под ногами, то… всё возможно. Я ведь понимаю, что очень хорошо, когда ты знаешь, что тебя кто-то в этом мире ждёт, любит, думает и молится о тебе.

– Стало быть, у вас, капитан Мур, всё ещё впереди – заключил Баранов и перешёл на другое. – А нас с Иваном Александровичем ждут  те же дела. Меньше здесь вот по островам стало бобра. Надо искать новые места и промысел расширять.

– А вы сходите в Калифорнию. Говорят, что там есть места, где бобра в изобилии, – посоветовал Мур.

– Я ходил в те места Новой Испании, но бобров там мало, – сказал Кусков. – Заходил даже в Сан-Франциско и на Фараллоновы острова.

– А спуститесь ещё южнее, до Сан-Диего, и там  найдёте то, что вам нужно. Поверьте мне…

– Мы вам верим, капитан, – сказал Баранов.–И не вы один такие слова говорите. В свое время Николай Петрович Рязанов, камергер двора его императорского величества и один из основателей нашей  компании, говорил  то же самое. А однажды он спас нас от голода, когда на «Юноне» из Сан-Франциско с грузом зерна, солонины, сушёного мяса и прочих съестных припасов, пришёл сюда, в Новоархангельск. Он-то и посоветовал нам основать там  факторию. Здесь же  худо с пропитанием, особенно зимой. А  в Калифорнии, зимы не бывает, хорошо растёт пшеница, ячмень.  Можно иметь даже стадо коров.

– Да, природа на калифорнийском берегу благодатна и, имея свою факторию ,  вы можете спокойно зимовать здесь, – согласился Мур.

– Так что Ивану Александровичу туда, в Калифорнию, рано или поздно опять идти придётся, – сказал Баранов.

– Лишь бы испанцы не были против, – высказал своё предположение Мур.

– В их миссии Сан-Франциско я уже кое с кем завёл знакомство, – заговорил Кусков. – Знаю, что несколько тамошних чиновных не будут против нашего соседства.

– Мне кажется, что там ещё есть не занятые, ничейные земли, – добавил Мур.

– Не занятые кем? – спросил Баранов.

– Теми же  испанцами.

– А местные племена? Разве это не их земли? Разве они не живут там?

– Живут, конечно, – кивнул Мур, – но с ними испанцы мало считаются. Индейцев повсюду обманывают, сживают с их земель, порой даже убивают, а землю захватывают.