Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников - Вульпиус Христиан Август. Страница 73

— Добро пожаловать! Я приветствую тебя, приветствую от своего имени и от имени наших общих друзей! Я протягиваю тебе дружески руку в знак теплой встречи. Это левая рука, она ближе к сердцу, чем правая. Это левая рука, рука… не нацеливающая кинжал против друга, а правая конечно же знает, что делает левая. Обними меня, друг мой!

Ринальдо обнял его, к ним подошла и Олимпия, графиня Вентимилья. Она раскрыла объятья, и Ринальдо прильнул к ее груди. Вокруг звучали музыка и нежные мелодичные голоса.

Ринальдо потерял дар речи. Олимпия взяла его за руку. Старец повел Фортунату. Фьяметта шла за ними.

Стол был накрыт в саду. Когда они сели, старец поднялся, простер руки к небу и произнес:

— Благослови, Господь, эту дружескую трапезу!

Небо было ясным, а воздух таким чистым и тихим, что огни двадцати больших свечей, украшающих и освещающих стол, горели ровным пламенем. Мерцание их света придавало листве множество оттенков, от самых светлых до самых темных. Листва то отливала чистым золотом, то терялась в зеленом мраке. Тут сияли белые цветки на лимонно-желтом фоне, там два рваных лепестка пропускали лучи небесной звезды, и она сверкала, как бриллиант. Прохладный ночной воздух удерживал пряные ароматы цветов у самой земли. Дрожащее мерцание, искрящееся на листве, смена света и тени, изменяющая формы и цвета листьев, — все это придавало обеденному действу неописуемую прелесть.

Старец взял бокал, вылил из него вино в золотую чашу и произнес:

— За души умерших предков наших друзей!

Олимпия подняла бокал и сказала:

— За наших живых друзей!

Торжественный невидимый хор зазвучал опять.

Старец продолжал:

— Человек, желающий наслаждаться жизнью, пусть живет днем сегодняшним. Этот день поглощает минувшее! Буря проходит, и чудесные солнечные лучи развеселят потрясенное сердце. Человек рожден для подлунного мира. Он живет во времени, каковое мир этот баюкает и о каковом заботится. Страдания никогда не должны делать нас трусливыми. За ночью следует день. Утренняя заря и вечерняя заря горят на одном горизонте. Что могут причинить несчастья и превратности судьбы человеку непоколебимому, мужественно подставляющему этим кипящим волнам свою грудь? Они могут его омыть, а он — победить их. Мужественному человеку природа сама отпирает все двери. С земли смотрит он в небеса. Он знает, что такое могила в земле, но он видит сверкающую обитель среди звезд. Там отечество его духа, и неземные лучи высвечивают его бессмертную душу в бренных останках.

Тихо заиграла музыка.

Олимпия обернулась к Ринальдо, внимание которого привлекла одна из сидевших напротив девиц. Улыбаясь, Олимпия спросила:

— Вы так плохо помните своих приятельниц?

— Серена! — воскликнул Ринальдо. — Да, это Серена! — Это была она, пригожая дочь садовника.

Ринальдо протянул ей руку. Олимпия кивнула. Серена поднялась и подала ему венок. Старец улыбнулся.

— Этот подарок — свидетельство радости, его вручает тебе нежное сердце.

— Я высоко ценю и то и другое! — воскликнул Ринальдо.

Старец становился все разговорчивее, лицо его сияло. Олимпия взяла блюдо и сказала:

— Если радость делает веселых людей счастливыми, они должны всегда думать о людях несчастных!

Она положила на блюдо деньги, оно пошло по кругу и скоро вернулось к ней, полное монет.

— Первому бедняку, которого я завтра увижу! — сказала она, сгребая деньги с блюда.

— Тем самым сделаешь добро! — крикнул ей старец.

Фортунате принесли большой золотой бокал, украшенный гербом Корсики. Она подняла бокал, и из всех глоток вырвалось:

— Да здравствуют корсиканцы!

— Бог дай им, — добавил старец, — силы и мужество и укрепи их надежды, и да увенчаются они прекраснейшими свершениями!

Опять зазвучали музыка и пение.

Теперь старец поднялся, произнес короткую молитву, и на этом обед закончился.

Общество разбрелось по саду. Ринальдо направился, погруженный в размышления, к водопаду. Рядом с ним внезапно возникла какая-то тень. Он оглянулся. Это была Серена. Оба молча остановились. Он взял ее за руку, они пошли в беседку и там присели.

Серена глубоко вздохнула. Пылающие щеки приблизились к пылающим щекам, молча нашли друг друга губы.

Глубокая тишина царила вокруг. Журчанье водопада перебивалось только попеременным звучанием нежных поцелуев. Ясный лик луны отражался в волнах и бросал украдкой взгляды в беседку. А здесь глаза отражались в глазах, здесь, задерживая надолго вдох, губы покоились на губах и руки переплелись неразрывно с руками.

Все глубже погружались губы упоенного кавалера в нежные губы трепещущей девицы, все слабее сопротивлялась она, и тихие вздохи ее беспомощно боролись с пылающим безумством. Ни единого слова сказано не было.

Но тут в тишине ночи раздались шаги. Серена вырвалась из объятий и выскользнула из беседки. Ринальдо растерянно смотрел ей вслед, пока она не скрылась в кустарнике.

В беседку вошла Фортуната.

— Я ищу тебя! — сказала она и опустилась рядом с ним на скамью.

Сладкозвучно пели соловьи, журчал водопад. Воркующие птицы гнездились на крыше беседки, а нежные сердца не напрасно стремились навстречу друг другу…

Сколько же надо было обсудить Ринальдо со старцем и с Олимпией!

Во всеоружии тысячи вопросов вошел он в дом. Спросил о старце. Но тот уже лег спать.

Ринальдо решил зайти к Олимпии.

По галерее прошел он к какой-то комнате. Открыл дверь. Комнату освещала висящая лампа. Шесть скелетов сидели вокруг стола.

Ринальдо отшатнулся и быстро вышел из комнаты.

Ему навстречу шла Серена.

Он подбежал к ней, взял ее руку и только хотел заговорить, как раздался звон колокола.

— Что это значит? — спросил он.

— Это полуночный колокольный сигнал, который приказывает нам ложиться спать, — ответила Серена.

Взявшись за руки, по галерее шли Фортуната и Олимпия. Мальчик с горящей свечой шагал впереди.

Серена исчезла.

Ринальдо подошел к дамам. Молча показал на комнату со скелетами.

Олимпия, видимо, поняла его. Она сказала:

— Завтра, милый друг, нам надо будет о многом поговорить.

— Почему не сейчас? — спросил он.

— Колокол призывает нас ко сну.

— Я прошу только об односложном ответе на короткий вопрос, касательно этой комнаты.

Олимпия кивнула. Мальчик ушел, Фортуната последовала за ним.

Ринальдо спросил:

— Шесть скелетов в этой комнате…

— Бренные останки наших друзей. Осмотри их сам внимательно и убедись в этом. Завтра мы поговорим. А теперь желаю тебе приятного сна!

— А Фортуната остается здесь?

— У меня.

— Вы знаете друг друга?

— Одна цель объединяет нас всех.

— А где мне ночевать? Кто покажет мне комнату, где я найду ложе?

— Из этих комнат можешь выбрать себе ту, какую тебе захочется. Сын в отчем доме имеет свободу выбора.

— Ты говоришь обо мне, как о сыне в отчем доме?

— Ты не знаешь, что представляешь собой, не знаешь, как тебя любят.

— И ты тоже… все еще?

— Мы все.

Она хотела идти. Он удержал ее и спросил:

— А твой супруг здесь?

— Я жду его завтра.

— Олимпия!..

— Что ты хотел сказать?

— Я восхищаюсь тобой!

— Были когда-то чудесные мгновенья, когда ты говорил мне куда более приятные слова! Когда наступает время восхищения, проходит время любви. Это и Фортуната еще узнает.

Она пожала ему руку и быстро ушла.

Ринальдо снова открыл ту комнату, подошел близко к столу и увидел, что черепа скелетов помечены табличками с именами. Он подошел ко второму скелету и прочел: «Роза».

Он отшатнулся дрожа и глубоко вздохнул:

— Роза! Любимая моя подруга!

Ринальдо еще раз прочел дорогое имя, нежно погладил лоб скелета и быстро покинул страшную комнату. Закрыв плотно за собой дверь, он заторопился, сильно волнуясь, по галерее к одной из комнат.

…Солнце уже стояло высоко, когда Ринальдо проснулся. Он открыл глаза. Серена, занятая какой-то женской работой, сидела у него в комнате. Она пожелала ему доброго утра и вышла.