Меч Аркаима (СИ) - Гусев Анатолий Алексеевич. Страница 29
- Вот и я думаю. Трое на трое. Трое пойдут в поиск плюс Белка, четверо здесь останутся.
- Правильно, батя. Пойдём, ты, я и старший сержант. Остальные пусть здесь сидят.
- Это почему? – спросил Афоня.
- А что вам там делать? – ответил за Мусу Григорий Тарасович. – Мы люди военные, пусть даже и бывшие, а вы гражданские. Значить вам в тылу и находиться. Только уши не развешивать! Хоть одного человека в «секрет» выставить. Мало ли что!
- Это сделаем – сказал Мурад.
- Прекрасно. Тогда завтра рано утром выдвигаемся - подытожил разговор Григорий Тарасович.
ГЛАВА 22
Утром дела как-то не спорились: группа Григория Тарасовича никак не могла покинуть лагерь. Мешало то одно, то другое. Наконец собрались, сели на дорожку.
- Так что же всё-таки будем делать с твоими друзьями, старший сержант?
- Как что? – удивился Муса. – Ясное дело – что! Не надо, что бы они топтали эту землю. Какие сомнения, батя? Вчера же решили. Прощёный враг не будет другом!
- Это мудро! – согласился Григорий Тарасович.
- Это понятно! А сомнения, какие? Не по закону действуем? Много у нас в стране по закону действуют? А? Дочка твоя по закону в бандита стреляла? И убила его! Давай ОМОН вызовем! Откуда ОМОН будем звать?
- Из Перми.
- А почему не из Ивдели? – удивился Афоня.
- Другая область – пояснил Григорий Тарасович.
- Батя, ты же офицер – сказал Муса, - откуда такая не уверенность? Постарел что ли? Ну, будет тремя бандитами меньше на этой земле. Кому от этого плохо будет? А родное государство ничего не узнает, поэтому и не отблагодарит.
- Вот именно! Стар становлюсь, чай не мальчишка, какой ножиком махать, да глотки резать. А про дочку – правильно. Угрожал он ей или нет – никто не знает. Свидетелей то нет! А с нашими-то законами! Посадят и спрашивать не будут! Да и тебе спасибо не скажут. Да и Петру то же.
- Правильно говоришь! У нас на Кавказе есть обычай кровной мести! Знаешь, да?
- Да ты, что? – с иронией сказал Григорий Тарасович.
- Да! – серьёзно подтвердил Муса. – Есть! Как он со мной поступил? Как он хотел со мной поступить? А он мне родня! Пусть и дальняя. Он меня оскорбил! Он меня очень обидел! Ты не пойдёшь – я один пойду! У нас на Кавказе грубое слово сказать боишься, посмотреть косо на человека боишься! Вдруг обидишь? Из-за тебя кровная месть начнётся! Такая резня, что – о-о-о! Или старики решат, что ты не прав и отдадут на растерзание чужим! Джигиты, так я говорю? – Муса обратился к Мураду и Алиму.
Те утвердительно закивали головами.
- Вот! Тут я прав! На все сто! Я не отомщу, меня уважать не будут, я сам себя уважать не буду! Чести джигита лишусь!
- Что ты орёшь на весь лес, Бирюкаев, как белый медведь в жаркую погоду. Решили – значить идём! Всё! Будем действовать по закону гор, если до другого закона не докричишься. Кстати, ребятишки, - обратился Григорий Тарасович к остающимся, - если что-то случится, это я так, на всякий случай. Раций то у нас нет. Так вот, если что-то случится, разожгите два костра, на расстоянии друг от друга, что бы дымы от них не сливались в один. Что бы дым был чёрный и его из далека было видно, накидайте в костры зелёной травы или свежих веток ели или сосны. Мы увидим и поймём, что что-то случилось и нам надо возвращаться.
- Почему два дыма, а не один или не три?
- Ну, если три костра, ты весь лес подожжёшь, а мне потом отвечай. Если один дым, то это может быть случайно: положили что-то сырое, вот и дым на весь лес. А два чёрных дыма, это уж точно сигнал, что что-то случилось. Вместо рации. Усекли? Ну, хорошо.
- Командир сказал: «Кунгуру птичка». Значить – птичка! – пошутил Пётр.
- Правильно - почему-то не оценил юмор Григорий Тарасович.- Только шутка юмора в данной ситуации не уместна, товарищ старший сержант. Всё очень серьёзно. Я же говорю, что у нас нет рации! Токи-токи или как там она называется. А случиться может всякое. Тем более с такими соседями беспокойными да наглыми. Ну, что ж выдвигаемся! – как-то тяжело сказал и, вздохнув, добавил: - В свободный поиск! Двинули!
И они двинули. Дошли до старого лагеря Мусы и Алима. Труп бандита так и валялся у кострища. Его перетащили к другому трупу и, их обоих завалили камнями и ветками, что бы было сложней обнаружить.
- Рано или поздно обнаружат, – посетовал Григорий Тарасович, - здесь охотники с собаками бродят. Не в этом году, так в следующем уж точно. Ну да как-нибудь оправдаемся.
Дальше их Белка повела по следам бандитов до брошенного лагеря Клычгерия.
Решили передохнуть.
- Ты, батя, в каком звании в отставку вышел?- спросил Григория Тарасовича Муса.
- Подполковником. Меня, после того как ты на дембель ушёл, где-то через год с небольшим. Ну, да, где-то так! На Украину с повышением перевели. Потом Союз распался. Пограничники стали не нужны. Нам же все друзья стали! По телевизору показывали, как наши губернаторы, мать их за ногу, на поклон к Биллу Клинтону ходили, когда он здесь в России был. Как же! Хозяин приехал!
- Наблюдал. Противно!
- Ну вот, а мне сказали: « Мерси за службу, но государство в ваших услугах больше не нуждается». Вот и уехал я на свою родину, стал и егерем, и лесником, и охотником …
- Понятно. Исбахану то же самое сказали.
- Это который…?
- Да, да, он. Пётр, объясни мне подробнее, как вы, всё-таки, с Афанасием про нас с Алимом узнали?
- Это Афонька знал Мурада ещё по универу. Он к нему пришёл. Говорил, что ваш разговор с тем боевиком подслушал. И подробно всё рассказал, сначала Афоньки, а потом и мне. А про меч мы ещё раньше узнали. Я диск нашёл с древними письменами в Чечне у Терека, рядом с хазарским городищем. Афонька его перевёл. Так и узнали.
- Странно – задумчиво сказал Муса.
- Что тут странного? – не понял Петя.
- А странно то, что не мог он нас подслушать. Тем более всё подробно рассказать. Мы были на скале, одни. Там негде было спрятаться. Разве что Исбахан разговор наш записал.
- Как это?
- На диктофон. Я-то записал.
- А-аа!
- Да! На всякий случай. Мало ли что!
- Ну, тогда понятно.
- Что понятно-то? Вы в курсе, что чеченец всегда будет за чеченца, даже если этот чеченец не прав?
- И что тут удивительного? Ворон ворону глаз не выклюет.
- Удивительное то, что бы заставить чеченца идти против чеченца, нужны веские основания. А Мурад и Алим из одного тейпа. Это русские могут идти против русского.
- Но ты же идёшь против своего дальнего родственника. Как я понял, вы с ним представители одного народа – возразил Григорий Тарасович.
- Это исключение.
- Ну, хорошо, если так.
- Старики, из этого самого тейпа,- сказал Пётр, - если я правильно понимаю, просили вас не убивать. Не тебя, не Алима.
- Спасибо, конечно, старикам этим. Доброе слово и кошке приятно. Но Мурад Алима бы не убил при любом раскладе. А вам сказал, что старики запретили убивать? Значить, что-то врёт. Не поверил, получается, Исбахан мне, что я только за одним мечём иду и решил проследить. Послал вдогонку Мурада, проследить за нами. Если бы он обнаружил что-то стоящее, он бы убил Афанасия. На тебя, Пётр, я думаю, они с Исбаханом не рассчитывали, тем более на тебя, батя, и твою дочку. А потом бы и меня убил. Мать Алима я знал. И слышал, что Алим парень мягкий, слабохарактерный, опасаться его не стоило. Поэтому и взял его с собой и как помощника, и как заложника. Как прикрытие, одним словом.
- Ты не слишком всё усложняешь, товарищ старший сержант? – спросил Григорий Тарасович. – Вроде нормальный парень этот Мурад.
- Да – сказал Пётр.
- Думаю, нет. Чеченцы, в отличие от русских, народ хитрый и не доверчивый. Полностью доверять им не стоит.
- Что же теперь, этих ребятишек зарезать надо?
- Это было бы правильно. Береженого бог бережёт, как вы говорите.
- Как-то не по-людски. Кашу из одного котелка ели. И резать!