Повседневная жизнь российских подводников - Черкашин Николай Андреевич. Страница 14

Мы не победили в «холодной войне», но заставили считаться с присутствием в Атлантике, Средиземном море, Тихом и Индийском океанах наших подводных лодок и наших крейсеров.

История шестая. Год 1983

ОХОТА ЗА «ЧЕРНЫМИ ЯЩИКАМИ»

Адмирал Владимир Сидоров:

- Когда американцы сбили иранский воздушный лайнер - по ошибке, со страху, - мировая печать весьма скупо откликнулась на эту трагедию. Но когда нам пришлось применить оружие по нарушителю наших границ, вот тут вся пресса, включая и российскую, обрушилась на защитников родного неба.

То, что «боинг» пролетел над Камчаткой со шпионскими целями у меня, как и у многих военных профессионалов, не вызывало и не вызывает ни малейшего сомнения. По долгу службы, или скажем так, по должностному положению, мне было известно гораздо больше, чем иным газетным обличителям. В частности то, как долго и безуспешно американская военная разведка США пыталась вскрыть нашу радиолокационную сеть в Приморье. Напомню, что радары не только освещают воздушную обстановку, но по их лучам наводятся и некоторые системы ракетного оружия. Среди действующих станций были и, так называемые, «мертвые», то есть молчащие до поры, до времени, предназначенные к применению только на случай войны, в чрезвычайной обстановке. Вот такую обстановку и пытались спровоцировать американские спецслужбы, заслав рейсовый авиалайнер в воздушное пространство Камчатки. Сделав ни в чем не повинных пассажиров заложниками своей авантюры, они поступили столь же подло, как те эсэсовцы, которые шли в атаку, прикрываясь порой за спинами женщин и детей.

Столь обстоятельная преамбула необходима для того, чтобы правильно оценить смысл тех действий, которые я вынужден был предпринять в ходе поиска «черных ящиков» - приборов, регистрирующих параметры полета и переговоры членов экипажа. Записи их имели решающее значение в международно-правовой оценке инцидента. От их содержания зависело и кому выплачивать компенсацию семьям пострадавших пассажиров: нам или южно-корейской авиафирме… Речь шла о сумме довольно внушительной - 263 миллиона долларов. Я не говорю уже о нравственной оценке печального события. Она тоже во многом определялась записями на магнитной пленке, которая хранилась в металлических гермокапсулах «черных ящиков». Вот почему найти и поднять их становилось задачей особой государственной важности.

Звонок оперативного дежурного поднял меня среди ночи: над Камчаткой - нарушитель воздушного пространства! Движется вдоль побережья.

- Товарищ командующий! Высылаю машину!

Я отказался от служебной машины - жил на горе, рядом со штабом флота, и потому спустился по склону напрямик. Так что пока южно-корейский «боинг» летел над Камчаткой и пересекал Охотское море, мы на КП флота четко отслеживали его полет. Я приказал сыграть на кораблях тревогу всем зенитным средствам. Даже на Курильской гряде - у нас там тоже корабли были - думали он через Курилы выходить будет. Если бы не сработали летчики ПВО, мы бы срубили нарушителя противовоздушными средствами флота. Рука бы не дрогнула… Но обошлось без нашего вмешательства.

Самолет, сбитый в воздушном пространстве СССР, планируя с большой высоты, упал в море вне наших территориальных вод. Я звоню на Сахалин: «Немедленно засечь место!». Все, говорю, мужики, Третьяк (главком войск ПВО страны - Н.Ч.) свое дело сделал, теперь ему ордена, а мы будем ур-родоваться, как не знаю что. Стал давать распоряжения какие корабли выслать к месту падения. Прежде всего - ракетные катера с Сахалина, потом сторожевики и спасатель из Совгавани… Знал - сейчас на нас сядут верхом, и не ошибся. Буквально, через 12 минут звонок правительственной «вертушки»:

- Сейчас с вами будет говорить министр обороны! Никуда не отходите! Будьте на связи!

- Да, я на связи, на связи…

В трубке голос Устинова:

- Здравствуй, Сидоров! Ты где?

- Нахожусь на КП, товарищ министр обороны.

- Ты уже в курсе? Так вот, слушай, Сидоров… Я сейчас от Юрия Владимировича.(Андропов - Н.Ч.) Дело очень серьезное. Надо немедленно поднять самолет. И не допустить ни в коем случае, чтобы «боинг» подняли американцы. Не видно там американцев?

- Еще не видно. Но мне уже докладывали, что в течение часа они появятся. Наш ракетный катер уже там.

- Слушай, Сидоров, самое главное - «черные ящики». Ты скажи, когда ты их поднимешь?

Я думаю: «Ничего себе! Там глубины до 900 метров. Да еще обнаружить самолет на грунте надо!»

- Товарищ министр, «боинг» еще найти надо. У нас средств поиска глубже трехсот метров нет.

- Я понял, ты еще сам не знаешь - поднимешь или нет. Так вот имей в виду, если американцы поднимут его раньше нас, не только тебе, мне не поздоровится! Ты меня понял? Оставляй зама и немедленно вылетай на Сахалин. Сам руководи поиском!

- Есть…

Задача, поставленная морякам, являла классический пример поиска иголки в стогу сена. Место падения самолета было засечено с помощью береговой радиолокационной станции, но любой радар дает некую погрешность как по дальности, так и по азимуту. Чем дальше расстояние до цели, тем обширнее район, в котором находится искомая точка. И когда геодезисты-топографы, присланные по приказу адмирала Сидорова на сахалинскую РЛС, нанесли на карту район поиска, то у них получился усеченный клин длинной в двадцать километров и шириной в основании в восемь с половиной.

- Я взял за базу середину этого района, как наиболее вероятное место. - Рассказывает Сидоров. - И велел рыболовецким судам, которые мне дали в помощь, вести траление вправо и влево от назначенной оси. Ширина захвата трала - 16- 20 метров. Все сейнера я разбил на четыре группы и пошли они, сердешные, пахать Тихий океан. Выучка у рыбаков отменная, строй держали как по линейке, шли с небольшим перекрытием галсов друг друга. Через каждые шесть миль - выбирали сети. А выбор трала у рыбаков дело тяжелое. Но Родина сказала надо, и мужики работали на совесть. Через какое-то время в сетях стали попадаться листки бумаг с иероглифами, обрывки журналов, клочья материи, обрывки магнитофонных лент, потом - часть человеческого плеча… Тогда мы резко сузили район поиска. Но в нем уже находились десятки кораблей. Двенадцать моих, шесть американских фрегатов, корвет, потом американский ракетный крейсер подвалил, пять японских кораблей, из них два поисковых судна, белые, как лебеди с мощными антеннами, с суперэлектронной аппаратурой, стали на якоря… Я как посмотрел на них - сердце заныло. А мы-то с чем пришли?! У нас же, черт побери, кроме… А, лучше не расстраиваться!… Ясно, что с такой техникой они раньше нас все найдут и поднимут. Потом объясняй Устинову, что у нас то не так, того нет…

Сорок восемь кораблей толкутся на крохотном пятачке, мешают друг другу. Тут и столкнутся, и навалиться могут, и международные инциденты спровоцировать… Стою я на мостике, смотрю на всю эту бестолковую толчею и думаю - что делать?

И вот тут один офицер разведки подает толковую мысль. По американским данным на «черных ящиках» были установлены пинчеры - звукогенераторы, которые при попадании в морскую воду начинают излучать звуковые сигналы, по ним-то их и обнаруживает гидроакустическая аппаратура поискового корабля. Частоты, на которых должны работать пинчеры, нам сообщили.

Звоню я во Владивосток своему другу, начальнику филиала одного из оборонных институтов, и прошу: «Сделай-ка ты мне два акустических маячка, чтоб работали около трех суток на таких-то частотах. И чтоб никто не знал об этом деле!». Когда все было готово, прислал за ними своего порученца, капитана 2 ранга. Тот уложил приборы в свой чемодан и отправился в Совгавань. Оттуда на борту гидрографического судна вышел на Южный Сахалин в Корсаков. Порученец имел указание в какое время и где сбросить в воду маячки. При этом он и сам не знал, что сбрасывает. Все это он проделал на траверзе острова Монерон и вернулся в базу. Чтобы проверить как работают пинчеры, я послал к мысу дизельную подводную лодку, а затем и атомную. Американцы тоже прислали свой атомоход, ходит под водой выслушивает сигналы пинчеров. Да куда там, шум от кораблей и судов в районе падения стоит такой, что кроме гребных винтов ничего не слышно. А нам в помощь - мы его еле-еле выбили - подошло судно нефтегазоразведки «Мирчинг», голландской постройки, с великолепным навигационным комплексом, с подводными телекамерами на борту, способными работать на глубине в триста метров. С его помощью и удалось найти основную массу обломков «боинга», то есть фактическое место падения. Но нельзя ничего поднимать, так как сразу же привлекли бы внимание американцев. Их вертолеты у меня над головой так и висели. Приходилось маскироваться, я свои адмиральские погоны под синей курткой прятал.