Подобно солнцу - Ланге Пауль Вернер. Страница 2

В 1096 году король Леона Альфонс Уi пожаловал своему зятю Генриху, герцогу Бургундскому, ленное графство между Миньо и Мондегу и таким образом, сам того не желая, способствовал рождению португальского государства, так как и граф Генрих и его вдова Тереза направляли все силы и средства на то, чтобы отделиться от Леона. Их сын Афонсу Энрикиш (Альфонс 1, 1128–1185) в 1139 году у Оурике разбивает арабов и вскоре провозглашает себя королем Португалии. В 1147 году он при помощи крестоносцев захватывает Лиссабон, а еще столетие спустя его последователи отвоевывают-у мавров провинцию Алгарви. Таким образом, Португалия на двести пятьдесят лет раньше Испании изгоняет со своей земли арабских захватчиков. Короли Леона — они же пока владыки Кастилии — с вполне понятным неудовольствием наблюдают за ходом развития событий в Португалии. Меч был и остается символом того времени. Уже в 1140 году Афонсу Энрикиш ведет свое войско в Галисию, в то время как испанская конница топчет португальские провинции. Но через три года молодое государство заручилось могущественным покровителем: Афонсу Энрикиш объявил свою страну вассальным владением папы римского. Теперь его противник Альфонс YII должен принимать в расчет не только португальское войско, но и угрозу отлучения от церкви, В конце концов, он вынужден признать, что его ненавистный сосед носит корону по праву. Правда, преемники Афонсу Энрикиша будут целых триста лет зависеть от церкви, прежде чем сумеют освободиться. Например, четверо из них во время своего правления были преданы анафеме и только двое в смертный час получили отпущение грехов, так как успели одарить представителей духовенства внушительными земельными наделами и таким образом избежали преисподней.

Могущество духовенства было обусловлено доходами от обширных земельных владений, не облагаемых налогами и постоянно увеличивающихся в ходе реконкисты, влиянием, которое оно оказывало на рыцарские ордена, а также поддержкой папы, не раз грозившего своим непокорным вассалам отлучением от церкви.

Формирующаяся местная знать стала еще одним противником, с которым вскоре столкнулись португальские короли; третьим по-прежнему оставались владыки Кастилии и Леона. Знатные дворяне, отличившиеся в период продолжавшихся вплоть до середины XIII века войн реконкисты, получили в награду крупные поместья. Они не намерены были молча наблюдать, как в XIУ веке корона попыталась с помощью строжайшего указа о наследстве вернуть себе многие раздаренные земли. Что же касается недоброжелательных испанских соседей, то они с давних пор с вожделением смотрели на Португалию. Это, разумеется, порождало частые военные конфликты между странами. Так, например, в 1337 и 1381 годах португальский флот потерпел у Лиссабона поражение на целый год тогда кастильские корабли блокировали устье Тежу. Вскоре Португалии в битве при Алжубарроте (1385) посчастливилось с помощью английских лучников разбить сразу двух противников. Во время жестокой сечи под шквалом стрел у Алжубарроты были обескровлены не только кастильские, но и вероломные португальские гранды, которые переметнулись на испанскую сторону. Затем король Жуан 1 (1385–1433), после того как его предшественники создали для этого предпосылки, сумел ограничить юрисдикцию духовенства и запретил церковникам приобретать земли.

В этих многочисленных раздорах королевскую власть, как правило, поддерживали города, процветавшие за счет развития торговли и ремесел, а также мелкопоместные дворяне и крестьяне южных районов страны. Последние в отличие от находившихся в феодальной зависимости крестьян северных районов были хорошо вооружены и свободны — результат продвигавшейся к Алгарви реконкисты. Поэтому в XIУ столетие Португалия вступила суверенным государством с развитыми торговлей и ремеслами. Ее города, которым корона даровала самоуправление и другие привилегии, оказывали определяющее влияние на развитие страны. Государство стало ареной прогрессивных преобразований. К ним можно отнести по крайней мере одно начинание, в котором были заинтересованы все португальские сословия, — покорение морских просторов.

У Португалии были для этого благоприятные исторические предпосылки: монархи и купцы, отделенные Испанией от остальной Европы, видели в морском пути единственную возможность поддерживать связи с английскими партнерами, а также с североевропейскими и средиземноморскими торговыми домами. Активность, с какой португальцы пускались в море, наглядно иллюстрирует тот факт, что в 1226 году одна только английская корона выдала более ста охранных грамот для португальских кораблей, собиравшихся прибыть в Англию.

В 1300 году уже упомянутый король Диниш (1279–1325), видимо вообще любитель насаждений, велел недалеко от Порту посадить хвойный лес, который по его замыслу должен давать кораблестроению дерево и смолу. В это же время Португалия начинает вывозить вино, оливковое масло, сушеные фрукты, пробку, кожу, мед и в большом количестве — рыбу. Ввозят в страну ткани, древесину, красители, лошадей, И хотя Португалия не была тогда крупным торговым партнером, она добилась довольно большого дохода от экспорта соленой и вяленой рыбы, которая во время поста была просто незаменимой на любом европейском столе.

В 1310 году порт Лагуш перестраивают для судов, которые бороздят воды открытого моря. Это происходит, видимо, по настоянию венецианцев: Португалия завоевывает все большее внимание венецианских и генуэзских торговых домов в качестве важной перевалочной базы на главной морской дороге средневековой торговли. На землях между рекой Миньо и мысом Сан-Висенти теперЁ обосновываются не только итальянские купцы, но и генуэзские корабелы, которых привлекают сюда выгодные условия труда, освобождение от налогов и воинской повинности. В 1317 году король Диниш назначил генуэзца Мануэля Пессаньо адмиралом Португалии и поручил ему завербовать еще двадцать опытных иностранных капитанов. 30—40-е годы XIУ века ознаменовались первыми плаваниями португальцев к Канарским островам. Они осуществлялись на испанских и итальянских судах с иностранными экипажами. Но скоро иностранные корабли заменяют юркие «нао», <барки> и «баринелы», сработанные на португальских верфях. деревья, из которых построены суда, можно беспрепятственно налить в королевских лесах, многих мастеров-корабелов возводят в дворянское звание. даже высокородная знать не считает унизительным командовать кораблями.

Почему так происходит? Это требует ответа, нуждается также в разъяснении, зачем рассказу о жизни Магальяйнша предшествует исторический экскурс, который, хочешь, не хочешь, должен быть исчерпывающим. В самом деле, поскольку все эти события теснейшим образом связаны с мореплаванием, они имеют непосредственное отношение и к Фернану ди Магальяйншу. Поколения португальцев пережили времена, которые определялись католицизмом раннего средневековья и угаром бесконечных крестовых походов. С тех пор как страна освободилась от чужеземного ига, дворянство, считавшее зазорной любую службу, кроме военной, и ущемленное претензиями королевского дома на единовластие, стремилось перенести реконкисту, уже в качестве конкисты3, через море на Африканское побережье. Само собой разумеется, что духовенство благословит такое начинание, что в этом случае не будет недостатка ни в крестьянах, которые, стремясь получить землю, станут его ярыми приверженцами, ни в воинах. не знающих ничего, кроме убийства и насилия. Совершенно очевидно, что иберийские монархи тоже заинтересованы в подобном развитии событий, тем более что такое направление политики позволило бы проучить берберийских пиратов, неоднократно нападавших на Португальское побережье.

Вот почему корабелы так яростно размахивают топорами на верфях Порту и Лиссабона, священники кропят святой водой паруса, разрисованные христианскими символами, а гордые фидалго 4 и кабальейро внимательно слушают своих итальянских учителей. Вот почему в Лиссабоне под руководством генуэзцев возникает центр по изучению картографии и навигации, притягательный свет которого много десятилетий спустя привлек молодого итальянца по имени Коломбо и укрепил его в дерзновенной и заманчивой идее. Странствующие рыцари, прежде снаряжавшиеся в путь «по стезе господней»5, выходили в открытое море, шли отвоевывать неведомые земли.