Витязь особого назначения - Кириллов Кирилл Валерьевич. Страница 13

– Давай, вяжи уж быстрее, – оборвала его Евлампия. – Да потуже, чай не красна девица.

– Кто не красна девица? – не понял Ягайло.

– Ты не красна девица, – неизвестно на что озлилась Евлампия. – Затягивай сильней.

Когда перевязка была окончена, Ягайло помог девушке доскакать до телеги и завалиться на солому. Запрыгнул сам.

– Теперь вези нас в Укрaину, – снова хлопнул мужичка по спине Ягайло. – Знаешь такую небось?

– Корчму-то? Знаю, как не знать-то?

– Вот и вези. Или снова телегу разворачивать?

– Не. Не надо, по дороге она, – ответил мужичок. – А ты б, богатырь, того… По человечески бы, что ль, попросил, – пробурчал мужик. – Я б тогда с охотой. Все одно собирался туда заехать, а то третьего дня отвозил туда снеди кое-какой с огорода, так хозяин мне две копейки и полушку недодал. Слушай, богатырь, дело у меня до тебя есть…

– Какое еще дело? – разлепил глаза убаюканный покачиванием телеги Ягайло.

– А давай ты мне поможешь долг назад стребовать? Тогда будем в расчете. Все по чести и справедливости.

– А сам-то не можешь почему?

– Да хитер хозяин, как бес. Ты ему слово, он тебе пять. Так закрутит, завертит, что проще плюнуть да забыть.

– Ладно, помогу, – смягчился Ягайло. – А что, трактир-то далеко? Дотемна успеем?

– Надо успеть! Тут версты четыре всего, да и мне затемно домой мимо болот возвращаться резону нет. Хотя, в общем, и днем тут теперь…

– А что ж князю, тебя как зовут-то, кстати, чего, говорю, князю-то не доложите? Он отрядит кого разобраться. Если надо, и дружинников пошлет, – посулил витязь.

– Никифором кличут. Да ходили мужики в стольный град. К самому князю не попали, а вот с братом его младшим, Дмитрием Всеволодовичем, встречались. Обсказали ему все подробно, что тут у нас и как. Он разобраться обещал. Да обещанного, как видно, три года ожидают.

– Странные дела, – ни к кому не обращаясь, произнес Ягайло. – Князь на людские беды отзывчивый.

– Князь-то да, но кто сказал, что и родичи его таковы?

– То верно, – кивнул головой Ягайло, вспоминая, как тявкали на него из-за трона, и поспешил сменить тему разговора: – Слышь, Евлампия, имя у тебя уж больно заковыристое. А тебя как дворовые ласково кличут, чтоб попроще? Лампушкой али Евлашкой?

– Ты это, витязь, Евлампией меня зови, и никак иначе. Понял? А не то я тебе во сне последние недогорелые космы повыдергаю, – окрысилась девица.

– Ладно-ладно, молчу, – засмеялся Ягайло, вздевая руки вверх, шутливо сдаваясь на милость победителя.

– М-да, витязь. Воин ты бывалый, видать по всему, сильный, но вот с людьми-то беседы вести совсем не обучен, – посетовал мужичок.

– Да пошел ты ко псам, – обиделся Ягайло. – Торопи давай клячу свою, если не хочешь на обратному пути лешакам на ужин попасть.

Весь оставшийся путь они проделали молча. Мужичонка сидел насупившись, лишь изредка оборачиваясь и поглядывая на витязя сычом. Тот дремал, смежив веки, чтоб не смотреть, как девица Евлампия, бесстыдно задрав подол, баюкает пораненную ногу. Наконец впереди показались ворота. Почуяв кобылу, хоть и старую, заржали у коновязи жеребцы. Ягайло открыл глаза. Хлопнул возницу по спине:

– Любезный, ты нас во двор не завози, сами дойдем. Там разворачиваться тяжко.

– Ишь ты, разворачиваться тяжко? – горько произнес мужичок. – Пожалел волк кобылу. Солнце к закату клонится, куда я теперь поеду-то?

– К дому, вестимо, – не понял причин его стенаний Ягайло.

– Какое к дому? Это ж мимо болот, в темноте, да одному? Мне живота лишиться не за понюх? Тут останусь. Если во двор пустят, в телеге переночую, а дождь пойдет, так и под ней. А со двора погонят, так тут у ворот устроюсь, все ближе к людям.

– Так комнату у хозяина сними.

– На какие шиши я ее сниму-то, витязь? – Мужичонка кипел едва сдерживаемым гневом.

– Так я тебе сейчас помогу денег с хозяина вытрясти, вот на них и…

При упоминании о деньгах гнев их спутника потух, но вместо него в глазах появилась кручина.

– Супруга моя про те деньги знает, надобно их домой привезть, в хозяйстве-то не лишние. Да и вообще…

– Что, ухватом огреет при встрече? – хохотнул Ягайло, помогая Евлампии слезть с телеги.

– Не, она у меня добрая. Любит. Потому и расстраивать ее не хочу. Она в слезах к утру будет вся, глаз не сомкнет, будет Бога молить, чтоб твари болотные меня к себе в трясины не утащили. А я тут с вами.

Витязю стало совестно.

– Ладно, прости за жену, добрый человек. Не думал же я, что так обернется. Да и ты ж сразу не сказал?

– А сказал бы, что б поменялось-то? У вас, вон, дела неотложные, видать по всему, а я человек простой, кому до моих надобностей дело?

– Ладно, ладно, – вконец смутился Ягайло. – А вообще… Заводи телегу во двор, я тебе и с долгом помогу, и ночлег обеспечу. У меня тут кровать на много ден вперед оплачена, да спать некому. Ты вот и переночуешь в тепле и уюте. И денег не возьму.

– Ну спасибо на добром слове, витязь, – поклонился мужичок. – Стар я уже на земле голой ночевать, кости ломит. – В его голосе снова появились плаксивые нотки.

– Откуда старость-то в тебе взялась, только что ж не было? – притворно удивился витязь. – Все, не гундось, обещал накормить, напоить и спать уложить – исполню. Лучше девице вот помоги, встань по другую руку.

Мужичонка молча повиновался. Евлампия повисла на мужских плечах, поджав одну ногу, и, помогая себе другой, поскакала к входу в трактир. Сбоку из-за угла вылетел Буян, заржал радостно и ткнулся мордой Ягайло в плечо. Тот улыбнулся, погладил коня по лбу, обнял рукой лебединую шею. Заворковал:

– Дружище! Знал, что придешь, не сгинешь в болоте.

Конь в ответ тихонько заржал, засопел и блаженно прикрыл глаза.

– Все, иди пока, я попозже приду, проведаю. Сенца принесу. Сейчас, вишь, девицу надо уложить. Захромала.

Конь покосился на Евлампию лиловым глазом, недовольно раздул ноздри, развернулся и ушел обратно за угол, всем видом показывая, что не так уж он сильно уверен, что какая-то девка важнее их дружбы.

– Какой у тебя конь, – удивилась Евлампия. – Умный!

– Он не у меня, он сам по себе, – ответил Ягайло. – Мы с ним друзья-соратники. А ты, Никишка, чего пригорюнился?

– Да тоже позавидовал, – честно признался мужичок. – Меня не все люди так понимают и слушают, как тебя эта коняга.

– Ничего, будет и на твоей улице праздник, – усмехнулся Ягайло. – Пойдем уже.

В трактире было многолюдно. У самого входа за столом веселилась компания странствующих студентов. Они чокались, расплескивая по столу содержимое кружек и наперебой рассказывали какие-то похабные истории. В общем гвалте было трудно что-нибудь разобрать. В центре, за самым большим столом, восседал какой-то вельможа в заморском, расшитом золотом кафтане, с расчесанными гребнем волосами и томным выражением лоснящегося лица. Двумя пальчиками он держал перепелиную тушку, отрывая от нее зубами полоски нежнейшего мяса. Два дюжих молодца, глотая поодаль слюни, не спускали глаз со стоящего у его левой ноги сундучка.

В отдалении сидели несколько человек в широкополых шляпах, закрывающих лица. Похожие на давешних, да не те.

Ну чисто татары, подумал Ягайло. За стол садятся, шапок не сняв. Или просто лица скрывают? А это что? В углу он заметил людей. Один, в некогда дорогой, тонкой ткани рубахе, теперь превратившейся в рваную окровавленную тряпку, казал кукиш двум в зацело кованных, на ливонский манер, доспехах. Те краснели лицами, тискали рукояти длинных мечей на поясах, но мужчину не трогали. Ягайло пригляделся. Их разделяла белая черта на полу. Вот, значит, как, подумал витязь – переступил, считай, за границу сбежал. Зело интересно. Правда, на наших может и не подействовать, если что, но в иных случаях полезно может оказаться.

И тут он чуть не оступился, заметив в углу «паломника», под личиной которого прятался один из людей князя. Ведь велел же отправляться в столицу, доставить тело Акимки с наказом! Зачем остался? Еще что недоброе случилось? Паломник тоже заметил витязя и его спутников. Удивленно приподнял брови, но виду не подал. И Ягайло решил разговоров не заводить и вообще не знаться с посланцем напоказ, пока не разберется, что тут к чему.