Камеристка - Вайганд Карла. Страница 38

Тот, кто достаточно долго прослужил в Версале, знал все боковые покои, тайные ходы и лестницы, которые помогали сократить неимоверно длинные пути. Если это все было лишь случайностью, так почему же происходило только со мной? Ступеньки внезапно ломались, или их вообще не оказывалось, или перила были трухлявыми настолько, что при самом легком прикосновении прогибались и разваливались.

Один такой кусок дерева я однажды взяла с собой и показала Жюльену.

— Тут однозначно есть следы пилы, — озабоченно сказал он и взял с меня обещание в будущем брать с собой пажа, когда я отправляюсь по делам.

— Если никого не найдется, обещай мне, что тогда ты возьмешь в провожатые какого-нибудь часового из швейцарской гвардии. Этих парней тут достаточно.

Я пообещала. Но, как это бывает, в следующий раз я забыла об обещании и побежала одна, чтобы забрать мою госпожу от мадам Кампан. Было уже довольно поздно, так что я воспользовалась привычным коротким путем по так называемым тайным ходам.

Как все произошло в точности, я не знаю. Это случилось очень быстро, и напали сзади. Неожиданно я получила такой удар по затылку, что потемнело в глазах и я рухнула на пол. Возможно, парень убил бы меня, но ему помешал лакей герцога де Лозена.

Молодой человек посадил меня и прислонил спиной к стене, потому что иначе я снова упала бы. Чтобы привести меня в чувство, он звал меня по имени и хлопал по щекам. Я медленно пришла в себя.

Это нападение привлекло некоторое внимание, а Жюльен чуть с ума не сошел от волнения.

Мадам Франсина буквально допросила меня, но про нападавшего я могла только сказать, что непосредственно перед ударом слышала, как незнакомый мужской голос прошипел:

— Шлюха бурбонская.

Но лакей кроме меня в темном коридоре никого не видел.

— Молчи об этом, моя дорогая, — взволнованно сказала моя госпожа. — Очевидно, кто-то покушается на твою жизнь из-за твоего происхождения. В свое время ты не хотела верить, но такие вещи в Версале не утаить. Слишком многие знают об этом.

— Но ради всего святого, мадам! — воскликнула я. — У старого короля было столько бастардов, и никого из них, насколько мне известно, не убили. Почему же именно я должна была стать мишенью, когда я единственная, кто не придает никакого значения тому, чтобы меня признали отпрыском Людовика Шестнадцатого?

— Но этот факт очевиден из-за твоего удивительного сходства с Елизаветой. Все даты совпадают, а ты могла бы в любое время изменить свое решение. Кроме того, теперь у тебя есть сын, он внук покойного государя. Такой же, как дети нашего теперешнего короля и его братьев. С одним-единственным отличием, что те были зачаты в супружеской постели. Речь идет о порядке наследования дома Бурбонов, моя дорогая. Дофин — болезненный калека, и никто не знает, сколько еще проживет этот несчастный ребенок. О его брате, герцоге Нормандском, поговаривают, будто он не француз, а наполовину швед.

— Если Людовик Шестнадцатый умрет, после графов Прованского и д'Артуа на третьем месте по порядку наследования твой сын, потому что дочери не считаются. Другие незаконнорожденные дети Людовика Пятнадцатого мужского пола или умерли, или эмигрировали в Америку, или от них откупились тепленькими местечками либо большими деньгами.

— Я так еще никогда об этом не думала, мадам, — растерянно пробормотала я.

— Игуменья матушка Тереза предупреждала тебя и предлагала убежище в своем монастыре.

— Но, мадам, — возразила я, — я не могу себе представить, что братья его величества покушаются на мою жизнь.

— Но мы все знаем, как жаждет герцог Филипп Орлеанский стать королем Франции. При определенных обстоятельствах твой сын встал бы у него на пути.

— Боже мой, — испуганно вырвалось у меня. — Мой маленький Жак в опасности.

— Нет, пока ты молчишь. Тогда он останется внуком Жака Берто, крестьянина из Планси в Шампани. В опасности ты, потому что твои противники не знают, будешь ли ты всегда отрицать свое происхождение. Только мертвая Жюльенна замолчала бы навсегда. Нас, женщин, считают капризными. Кто может быть уверен, что ты не изменишь свое мнение и не представишь вдруг претендента на трон?

— Человек крестьянского происхождения на французском троне — как романтично, — попыталась пошутить я, но мадам Франсина перебила меня.

— Если бы удалось поднять его на такие высоты, например сделать священником высокого ранга, то король был бы у него в руках и он мог бы по своему разумению править страной. Это было бы не впервые, Бог свидетель, когда кардинал правит Францией.

— Что же мне делать, мадам? Пожалуйста, посоветуйте мне, — умоляла я свою госпожу.

— Я позабочусь о том, чтобы твоего маленького сына доставили в замок Плесси. Мою падчерицу нам совсем не нужно посвящать в это дело — чем меньше народу об этом знает, тем лучше. Мы объявим его внебрачным сыном какой-нибудь служанки. В замке столько маленьких детей, что на него никто и внимания не обратит. Напиши своей матери, что она должна отдать туда своего внука, иначе у нас появится еще одна проблема. Нам нужно избежать любого внимания к твоему ребенку. Я даже за то, чтобы мы инсценировали «несчастный случай» и устроили для вида похороны в Планси. Я свяжусь с нашим священником в замке, аббатом Флораном. Он уже довольно стар, но голова у него еще светлая.

Мадам Франсина, раздумывая, ходила по будуару.

— Теперь давайте подумаем, что нам делать с вами, моя дорогая, — неожиданно она снова обратилась ко мне на «вы». — Самое надежное, если вы покинете Версаль. Но, насколько я вас знаю, вы этого не сделаете.

— Нет, мадам, ни в коем случае. В любом другом месте я умру от скуки. Камеристкой какой-нибудь другой дамы я быть не хочу, а крестьянкой уже не смогу. — При этом я посмотрела на свои нежные ухоженные руки с наманикюренными ногтями.

— Я могу только настойчиво рекомендовать вам быть осторожной. Если кто-нибудь заметит ваше сходство с мадам Елизаветой, притворитесь глупой и скажите, что это случайность. Никто не будет измерять вам голову или внимательно изучать строение вашего тела так, как это делал врач короля. Но он будет молчать. Подчеркивайте как можно чаще свою дочернюю любовь к Жаку Берто. Упоминайте, как тяжело вы перенесли его преждевременную смерть и как вам его сейчас не хватает. Можете немного и преувеличить. Я почти уверена, это послание дойдет туда, куда нужно.

Но пока это произойдет, я приказываю вам, мадемуазель, чтобы вас постоянно сопровождали мужчины. Будь это здесь, во дворце, или в Малом Трианоне, или в Париже, когда вы отправляетесь на прогулку по городу. Там вообще легче всего заставить вас исчезнуть навсегда. Я не запрещаю вам гулять, так как знаю, насколько вы это любите, но, пожалуйста, только с мужчиной — защитником. Кроме того, — она вытащила из ящика стола кинжал, — носите с собой вот это.

Оружие было длинное и острое, в коричневых кожаных ножнах, которые я могла носить на поясе.

Я пообещала госпоже, что Жюльен научит меня обращаться с кинжалом.

Жюльен, наблюдая за тем, как я усердно учусь владеть кинжалом — я как раз метала его с расстояния пять метров в доску, которую мой любимый приделал на стену комнаты, — одобрительно кивнул и сказал:

— Не сомневаюсь, что твой клинок попадет в цель. Ты действительно уже хорошо владеешь им.

— Я упражняюсь каждый день и не посоветовала бы ни одному бандиту связываться со мной.

— Ну-ну, малышка, — засмеялся Жюльен, — не зазнавайся. Ты еще слишком медленно вытаскиваешь кинжал. Пока он попадет к тебе в руку, твой противник уже одолеет тебя. Нужно это делать намного быстрее.

Жюльен не знал, от каких могущественных врагов я должна защищаться сама и защищать нашего сына. Он думал о простых противниках, которые беспрепятственно ходили по дворцу, таких как любопытные, нищие и мошенники. Было уже и так странно, что маленькой камеристке нужно вооружаться кинжалом против палачей из высшего сословия, чтобы спасти свою жизнь.