Прекрасные господа из Буа-Доре - Санд Жорж. Страница 46

— Будьте его секундантом, как и любого падшего, который находится под вашим покровительством, Адамас станет моим.

— Разумеется, — воскликнул Гийом, растроганный благородством души старика, — он не мог увидеть более лояльное поведение, чем ваше, мой кузен, и это при тех подозрениях, какие вы имеете, вы проявляете незаурядное великодушие. Но эти подозрения, не будучи глубоко обоснованными…

— Дело даже не в подозрениях, — возразил маркиз, — раз вы не желаете выслушать, я вызываю на дуэль одного из ваших друзей, и я полагаю, что вы не будете упорствовать из-за подобного человека, способного отступить.

— Нет, разумеется, — воскликнул Гийом, — но я, именно я не пострадаю от дуэли, которая не приличествовала бы вашему возрасту, мой кузен! Скорее я буду драться вместо вас. Итак, захотите ли вы принять мою клятву? Я даю ее вам — отомстить лично за смерть вашего брата, если вы сумеете неопровержимо доказать, что д'Альвимар был малодушным и злобным негодяем. Подождите до завтра, и я отправлюсь защищать нашу семью, ибо это мой долг по отношению к вам.

Порыв Гийома был достоин великодушия маркиза; но Гийом, обронив намек на его возраст, больно задел его.

— Мой кузен, — сказал он, отдавая дань наивности души, которая отличалась таким смирением своих порывов, — вы принимаете меня за какого-то старого сеньора Пантолоне, с заржавленной шпагой и дрожащей рукой. Прежде чем я отброшу костыль, я прошу вас, вспомните об уважении, какое я вам выказывал, и которое не заслужило такого оскорбления, что вы нанесли мне, предлагая отмстить вместо меня за гнусное убийство моего дорогого брата. Начнем же, я полагаю, довольно слов, и я совершенно вышел из терпения. Ваш господин де Виллареаль, скорее, в этом случае мой, он, кто выслушал все это, не считая нужным сказать хоть слово!

Гийом понимал, что все расстроилось до такой степени, что любое соглашение стало невозможным и, полагая, по своему разумению, что сдержанность гораздо более свойственна д'Альвимару, повернулся к нему и живо заговорил с ним:

— Посмотрим, мой дорогой, отвечайте же; я даже не скажу ничего об этом вызове, который не обоснован, на это обвинение, которое вы не можете заслуживать.

Во время спора д'Альвимар размышлял. Он старался с самого начала выказать пренебрежительное и ироническое спокойствие.

— Я принял вызов, сударь, — ответил он, — и я не думаю, что это большая честь — принять его, будучи, как вы знаете, первым бойцом во всех видах оружия. Что до обвинения, оно так смехотворно и несправедливо, что я надеюсь, что вы сами его объясните; ибо я не знаю ничего о том, что маркиз рассказал вам обо мне, что-то шепча вам на ухо, а я требую, чтоб он повторил это громко.

— Я очень этого желаю, и не будем медлить, — заметил Буа-Доре. — Я заявил, что вы были бандитом, убийцей и вором. Вы хотите продолжать так и дальше, но именно я не намерен искать иных доводов против вас, кроме истины.

— Вы говорите мне ее с такими странными любезностями, господин маркиз! — холодно возразил испанец. — Вы уже попотчивали меня этой мрачной историей в вашем доме, где вы имели удовольствие, представив, сударь, рассказ об убийстве мною вашего брата. Эту историю, которую я не принимаю всерьез, я говорил вам уже; единственно я знаю, что я убил через моего слугу человека, одетого торговцем-разносчиком, который силой увез некую даму, о которой я вам уже сказал, что готов защищать и мстить за ее честь.

— Ах, ах! — вскричал маркиз, — таковы ваши доводы теперь? Та, что убежала с моим братом, была увезена против ее воли, и вы еще не припомните о том, что вы мне сказали, что она была вашей…

— Потише, сударь, я прошу вас… Если господин д'Арс захочет выслушать меня в двух шагах отсюда, я скажу ему, кто была эта женщина, по крайней мере вам не по вкусу оскорблять и произносить это имя перед вашими лакеями.

— Мои лакеи стоят большего, чем вы и ваши слуги, сударь! Не важно! Я очень хочу, чтобы вы поведали вашу тайну господину д'Арсу, но при мне.

Втроем они отделились от группы, и маркиз заговорил первым:

— Давайте же, — приказал он, — объяснитесь! Вы привели в свою защиту то, что эта женщина была вашей сестрой!

— А вы, сударь, — возразил д'Альвимар, — вы же претендуете сейчас потворствовать своему фантастическому исступлению, предъявляя новое разоблачение.

— Ничуть, сударь. Я требую от вас имя вашей сестры, потому что вас ведь действительно зовут Виллареаль, так, вероятно?

— А почему бы и нет, сударь?

— Потому что теперь я его знаю. Вы же осмеливаетесь говорить обратное господину д'Арсу, которого вы тоже обманули вымышленным именем!

— Никоим образом! — возразил Гийом, — господин скрывается под одним из имен своего семейства, и то, которое он носит, я знаю достаточно хорошо.

— Итак, мой кузен, я клянусь, что, если то имя, какое он назвал, — настоящее имя моей покойной невестки, то я застрелюсь здесь, принеся вам обоим извинения.

— Я же, — сказал д'Альвимар, — я отказываюсь его говорить. Я полагал, что среди дворян должно быть достаточно лишь простого слова, но вы меня оскорбляете непрерывно и неосторожно. Эта дуэль, которой вы желали, и она должна состояться согласно вашим прихотям.

— Нет, сто раз нет! — воскликнул Гийом. — Покончим с этим: и не потому, что маркизу нужно знать ваше имя, чтобы удалиться с миром, я…

— Не забывайте, прошу вас, — возразил д'Альвимар, — что вы меня подвергаете…

— Отнюдь! Мой кузен — слишком галантный человек, чтобы выдать вас вашим врагам. Узнайте же еще, маркиз, и, я предполагаю, это под защитой вашей чести, что господина зовут Скьярра д'Альвимар.

— О да! — ответил маркиз с иронией. — Итак, господин должен раскрыть свои собственные инициалы клейма выделки Саламанки?

— Что вы хотели сказать?

— Ничего! Это ложь господина, которому я сообщил мимоходом, но эта ложь так ничтожна по сравнению с ценой других…

— Каких других? Посмотрим, маркиз, вы слишком упрямы!

— Оставьте, Гийом! — сказал д'Альвимар, по-прежнему выказывая пренебрежение. — Нужно, чтобы все это завершилось ударом шпаги. Тогда мы гораздо раньше освободимся.

— Ну, ладно, — сказал маркиз, — я не так спешу! Я очень хочу узнать имя, данное при крещении и родовое имя сестры господина де Виллареаля, де Скьярра и д'Альвимара. Я знаю, что у испанцев много имен, но, если он скажет мне единственно настоящее и основное, которое носила эта дама…

— Если вы его знаете, — ответил д'Альвимар, — ваше упорное желание заставить произнести его — для меня это еще одно оскорбление.

— Э, д'Альвимар, не воспринимайте это так! — воскликнул Гийом. — Раскройте здесь ваше имя! По крайней мере не хотите же вы заставить провести здесь ночь!

— Оставьте, мой кузен, — приказал ему маркиз, — я сам назову это таинственное имя. Мнимую сестру господина де Виллареаль звали Джулия де Сандоваль.

— Пусть так, а почему бы и нет, сударь? — возразил д'Альвимар, с живостью отметив то, что, он полагал, должно было стать еще одной неслыханной оплошностью старика. — Я не желал бы его произносить, это имя. Он не соглашался мне его выдать, и я полагал, что вы его не знаете. Потому что, вы также, утверждая этот последний довод, вы представили мне одну из этих выдумок, которые вы порицаете столь решительно у других, так знайте же, что Джулия Сандоваль была дочерью моей матери и рождена от первого брака.

— Итак, сударь, — возразил Буа-Доре, сняв шлем, — я готов удалиться и даже раскаяться в своей жестокости, если вы соизволите только поклясться честью, что вы узнали вашу сестру по матери, Джулию Сандоваль, под вуалью в экипаже моего брата, на постоялом дворе в…

— Я клянусь вам ею, чтобы вас удовлетворить. Я даже видел ее без вуали на том постоялом дворе.

— И в третий раз… Простите мою настойчивость, я должен это сделать в память моего брата. В третий раз, это действительно ли Джулия Сандоваль была вашей сестрой? Кольцо, которое она носила на пальце, которое сейчас у меня и на котором это имя написано полностью, не могло ли случиться, что это ее кольцо. Вы в том клянетесь?