Тень тибета - Городников Сергей. Страница 21

Приграничные нагорья северного Тибета местами заросли густыми сосновыми лесами, которые были удобными для засад, укрывая даже сотни воинов.

Двое верховых манчжур, по поведению несомненные разведчики, как сытые шакалы, всматривались и вслушивались в окрестности, но больше по привычке, чем ожидая, что кто?то осмелится устроить им ловушку. Они продвигались по седловине перевала у восточного сужения протяжённой долины, на выходе из неё, где склоны холмов по обе стороны были густо облеплены деревьями, среди которых преобладали сосны с их бурой и рыжей корой на прямых стволах. Они приостановили коней, и один рукой указал другому на лежащего возле кустарников опушки степняка. Из спины его торчала стрела, но он ещё не был раздет грабителями. Они насторожились, однако уверенно двинулись к лежащему, вглядываясь в просветы между деревьями, и не сразу увидели, как из леса противоположного склона легко и молча вылетели три всадника ойрата. Двое ринулись на манчжур, а третий заворачивал лошадь, отрезая им путь к отступлению. Манчжуры выхватили из ножен мечи, однако были ловко вырваны арканами из сёдел, сброшены на траву и волоком затащены в кустарник. Претворявшийся убитым степняк вскочил и убежал туда же. Третий всадник ойрат нагнал оставшихся без седоков коней, подхватил их поводья и, увлекая за собой, скрылся за первыми рядами деревьев. Это произошло так быстро, что происшествие завершилось прежде неторопливого появления головы сотника основного отряда манчжур, который поднимался на перевал следом за разведчиками.

Конники за конниками, повозки за повозками выезжали манчжуры к ложбине перевала. За ними понурой толпой семенили подгоняемые надсмотрщиками и обречённые на рабство пленники: женщины, дети и мужчины. Замыкали отряд пешие воины в стёганых халатах.

С вершины холма, скрытого кронами сосен, они были видны как на ладони, представлялись огромной змеёй, которая вползала в горловину из долины, оставляя позади дым пожаров разграбленного большого стойбища. Прибыв из столицы с частью своих людей, лама?тысячник охраны дворца Потала, сам убедился в верности донесений, что манчжуры хозяйничают в приграничье открыто, уверенные в безнаказанности. Усиления приграничных войсковых подразделений и военные столкновения могли вызвать войну, а войны Далай?лама стремился избежать. И тысячник дворцовой охраны по его поручению должен был воспользоваться особой подготовкой своих воинов, чтобы пошатнуть самоуверенность манчжур, приучить к большей осторожности и осмотрительности. Иначе приграничье могло обезлюдеть или заволноваться намерениями перейти под власть манчжурского царя. Ниже на склоне выступал горб пригорка, к нему и спустились с холма и укрылись тысячник, его телохранители и два сотника наёмников.

Отряд манчжур между тем приблизился к самому опасному для них, самому узкому и обхваченному с двух сторон лесными зарослями участку перевала. Было видно, что их сотники удивлены и встревожены бесследным исчезновением разведчиков. Слуха ламы?тысячника достигали их отрывистые выкрики приказов, и две с половиной сотни их воинов стали грубыми окриками и ударами плетей нещадно подгонять запряжённых в повозки с награбленным яков и идущих пленных, с явным намерением как можно скорее преодолеть удобное для засады место.

Тысячник приподнял левую руку и тихо, властно отдал распоряжения сотникам наёмных степняков. Неприметно для противника, они перебежками и пригибаясь на открытых проплешинах склона живо спустились к лесной роще и скрылись за деревьями. Тысячник махнул рукой, и обе небольшие бронзовые пушки были вынесены на верх пригорка, укреплены в дубовых ложах. Одна за другой они сразу же выстрелили в сторону манчжурских конников. Каменные снаряды взлетели над склоном, и первый со свистом угодил в колесо повозки – она с треском завалилась, из неё покатилась на траву награбленная добыча. Только второй снаряд достиг главной цели, проломил грудь всадника, свалил его к конским копытам следующего ряда воинов. Замешательство разрушило порядок в рядах конных манчжур, и из лесу высыпали степняки на своих быстрых и, как ветер, легконогих лошадях. Двумя сотнями глоток они заулюлюкали, завизжали и завыли, потрясли окрестности воинственным кличем монгольской орды:

– Урр?а?кхт!

Единственная, медная пушка манчжур была снята с повозки и выстрелила им навстречу, попала снарядом в морду лошади в первом ряду несущейся лавины. Полсотни конников манчжур, все, сколько их было, бросились вперёд за опытными десятниками, намереваясь клином отрезать левое крыло нападающих, чтобы ослабить их удар на остальной отряд, дать ему возможность для бокового встречного нападения. Но им пришлось набирать скорость кверху склона, они не успели этого сделать и были смяты, расстроены, рассеяны и завязли в рубке на мечах. На каждого из них приходилось двое?трое противников, и с ними вскоре расправились. Лишь четверо пробились сквозь лавину степняков, оказались в их тылу.

В порыве яростного устремления на врага первые из степняков налетели на повозки, за которыми укрылись большинство пеших манчжурских воинов. Там, где конница манчжур сдержала напор орды ойрат, у части повозок успели разрубить постромки, их освободили от тяглых яков и из них живо устроили плотное кольцо, непреодолимое для всадников. Волна нападающих разбилась о такую преграду из повозок и обезумевших домашних животных, потеряла достигнутое вначале преимущество внезапности. Из?за повозок на степняков полетели стрелы, дротики, калеча и убивая лошадей и наездников. Однако первые успехи засадного нападения были решающими, делали исход сражения предрешённым. Ойраты почувствовали это, каждый выискивал, где раньше остальных захватить законную добычу победителей, одни спрыгивали с раненых лошадей на повозки, бросались на манчжур в рукопашные схватки, другие использовали превосходное умение на скаку стрелять из луков в оказывающиеся незащищёнными цели.

Лама?тысячник открыто взошёл на верх пригорка. Ладонью прикрывая глаза от солнца, он внимательно наблюдал за происходящим на перевале. Теперь главной задачей стало – ни одного из манчжур не выпустить живым. Этот отряд должен был бесследно исчезнуть, – такой приказ он отдал накануне своим людям, им возлагалось в обязанность завершить полную зачистку места сражения. Вдруг он заметил краем глаза, что в обход холма к месту боя мчались со стороны невидимой степи вестовой, за ним Удача и Джуча. Опоздав к началу сражения, они словно боялись, что оно закончится без их участия.

– Назад! – вырвался у тысячника строгий окрик, как будто они могли услышать, а услышав, подчиниться. Обернувшись к зрелым и опытным телохранителям, он резко приказал: – Вернуть! Без них управятся. – Цепко следуя взором за Удачей, сам себе, но чтобы слышали и они, пробормотал: – Тайный советник будет недоволен, если Тень Тибета погибнет без нужды.

Трое телохранителей отделились от десятка, и вскоре их свежие кони пробрались через полосу леса, вырвались из него, устремляясь наперехват Удаче. Они нагнали его. Двое сжали с боков усталого долгой скачкой жеребца, начали заворачивать в сторону от визга радости или боли, звона и лязга мечей, упругого пения каждой тетивы, криков и стонов сражения. Третий же ринулся к скачущим и приближающимся четверым манчжурам, которые оказались в тылу лавины ойрат. Он на скаку столкнулся с матёрым, как старый волк, десятником, пронзил его под рёбра мечом, но и сам был сражён мечом опытного врага, проколот насквозь, так что окровавленное остриё меча высунулось у него под лопаткой. Трое других манчжур растеряно приостановились и, решив, что всё проиграно, бросились прочь от побоища. Они погнали лошадей от хищного улюлюканья преследователей, надеясь раньше домчать до спуска с перевала, скрыться там в густых зарослях кустарников и леса. Но их надежде не суждено было осуществиться, одного за другим их сбили с сёдел ловко бросаемыми дротиками.

Зажатого в коробочку Удачу безмолвные телохранители уводили по склону, к выезжающим из теней деревьев тысячнику и его свите сопровождения. А позади у кольца повозок продолжалось отчаянное сопротивление пеших манчжур, которые поняли, что пощады им не будет. В живых их оставалось меньше и меньше. Свист летящих стрел и лязг мечей затихали. Наконец последний манчжур был убит ударом ножа под сердце, после чего были безжалостно добиты и раненые враги. Победители, как будто стая воронья, принялись рыскать среди мёртвых, раздевать поверженных и бездыханных побеждённых, забирать у них оружие и всё, что представляло какую?нибудь ценность.