Тень тибета - Городников Сергей. Страница 33

Удача опустил взор к чашке с остывающим настоем чая.

– Я думал об этом, – признался он едва слышно. – Нет, не хочу.

– Вот видишь. Значит, я выполнил свой долг Учителя, сделал тебя сильным. И у тебя будет много испытаний, когда понадобится вся сила, и не только тела, но и духа. А теперь слушай внимательно. Возможно, никогда больше ты не услышишь, что я сейчас тебе скажу.

Ты отправишься с паломниками калмыками, подданными русского царя. Когда достигнешь цели, внутренняя болезнь пройдёт, останутся лишь воспоминания. И они не будут горькими. Потому что ты получил посвящение в Великий Орден Воинов, в который входили герои, великие цари, императоры, короли, ханы. Ты их будущий сводный брат по Ордену. Но посвящение ещё не завершилось. Любовь к женщине была последним испытанием. Ты прошёл по грани и не стал рабом первой и самой сильной любви, которая ломает очень многих. Твоё страдание есть умирание прошлого молодого человека и нарождение мужчины. Природное, животное яв тебе умирает, а сейчас рождается яВоина Великого Ордена.

Всё, что не Орден, есть толпа и чернь. На Ордене держатся государства и троны Правителей. Любой Правитель нуждается в тебе больше, чем ты в нём. Помни это. Служа царю, ты будешь служить в первую очередь Ордену, его вечным интересам. Орден держится на правилах чести, долга, на жажде славы, они краеугольные камни его силы. Кто разрушает их, тот подрываешь силу Ордена в его непрерывной борьбе с хаосом животной природы человечества. Сражаясь за разных Правителей внутри Ордена, побеждая и погибая, мы укрепляем его дух и славу, волю к власти, к господству для сохранения миропорядка.

Запомни самое важное, что ты не поймёшь сейчас, но поймёшь много позже. В твоём Ордене все равны, все братья по Ордену. Твоя слава есть слава Ордена. Твоя честь есть честь Ордена. Твоё бесчестье есть бесчестье Ордена. И к побеждённому члену орденского братства относись как к брату, не требуй от него бесчестья, того, что нанесёт бесчестье всему Ордену и, тем самым, тебе. Бесчестье разрушает Орден и государства, пробуждает хаос и готовит ответный удар Ордена и государств, который раздавит совершающего бесчестье.

Пока у тебя не будет своих заслуг, тебя будут признавать таким, каким Орден добился быть за тысячи лет истории государств и цивилизаций. Ты принадлежишь себе лишь настолько, насколько тебе позволяют понятия орденской чести, долга, славы, бесчестья. Поэтому будь требовательным к своим поступкам. Особенно в отношении к женщине и к своей Плоти. Рассматривай женщину как добычу, и Орден будет гордиться тобой. Но если ты станешь рабом женщины или кого?то, чего?то ещё, орден отвергнет тебя к рабам, к толпе, черни. Без него ты смертный червь. Толпа безлика и смертна, а Орденский Дух бессмертен, он был, есть и будет вечно, только в зависимости от более могущественных, чем он, законов Вселенной он время от времени изменяет внешнюю оболочку. Но его могущество непрерывно возрастает, ибо возрастает численность его героев, которые укрепляют его орденский Дух.

Тайный советник смолк, как будто сказал самое нужное, рядом с чем прочие слова пусты и их незачем произносить. Его плечи устало обвисли.

– А теперь оставь меня, – сказал он бесцветным тихим голосом. – И прощай.

11. Обвал в ущелье

Покинув дворец, Удача не торопился возвращаться в дом Одноногого. Он миновал базар, долго петлял по улочкам, оттягивая неизбежный тягостный разговор с единственным близким ему человеком. Предстоящий разговор заранее угнетал предчувствуем размолвки. Но не в его власти было избежать своей судьбы, прямо указанной тайным советником.

Предчувствие не обмануло его.

Он поднял вопрос о возможности вернуться в далёкие земли русского царя, куда его отправляют не по своей воле, когда они устроились обедать. Одноногий стал растирать единственную ногу и прятать глаза от приёмного сына, который тоже избегал смотреть на него. Их было двое. Они сидели на шкурах наверху дома, между ними на медных блюдах остывали куски жареной рыбы и ячменные лепёшки, но оба не притрагивались к еде. За домом раздавался стук молотка о медь на наковальне, а готовый меч точили о камень, там выполняли простую работу подмастерья. Одноногий долго тянул с ответом.

– У меня здесь дом. Мастерская, – наконец произнёс он так, словно мучился от зубной боли.

С новой иконы в углу, недавно изготовленной и расписанной им самим, на них с кротким смирением взирал бородатый Христос. Удача смотрел на икону и возразил не сразу.

– Там купим, – выговорил он вполголоса.

Мастер слегка кивнул.

– Купить можно, – неохотно согласился он. – А заказы? Здесь много заказов. А там? Кому я там нужен? И не смогу уже делать что?то иначе. По другому.

– И там будут заказы, – Удача сказал это не так уверенно, как хотел бы. – Ты же сам рассказывал, что хочешь вернуться... Ты родился там, жил.

Он повернул голову. Одноногий под его взглядом по?стариковски жалко заплакал.

– Привык здесь. Обжился, – забормотал он. – Стар я уже менять жизнь. Не поеду. Никуда не поеду. Прости.

В помещении повисло тяжёлое молчание. Удача мрачнел.

– Я не могу оставить тебя, – произнёс он наконец глухо и серьёзно. – И не могу не подчиниться.

– Прости, – утирая слёзы рукавом халата, повторил его названный отец.

На другой день подул тёплый ветер. Он освободил небесную синь от облаков, и выветрил с земли дождевую влагу. Одноногий нанял повозку, в которую запрягли двух взрослых буйволов, и с обоими подмастерьями отправился на пригородные каменоломни.

Эти каменоломни разрабатывались давно, ещё с того незапамятного времени, когда начиналось строительство дворца Потала. Самая короткая дорога к ним пролегала по высохшему руслу речки через узкое ущелье с довольно крутыми склонами. Южный склон наверху имел уступ, и на уступ с высокой скалистой горы за многие годы нападали камни самых разных размеров. Они громоздились беспорядочными кучами, и несколько крупных валунов зависали у края ущелья. Но срывались такие валуны редко, когда таял снег или проходили ураганные ливни. Так что дорогой продолжали пользоваться, чаще тогда, когда надо было поберечь силы тягловых животных.

На каменоломнях Одноногого ждали. Для него приготовили на выбор ряд светлых прямоугольных глыб. Однако ему нужна была только одна, для заказанной богатым монастырём возле Лхасы небольшой статуи бодхисатвы Майдари, грядущего Будды, который поведёт священную войну против всех своих врагов, еретиков и безбожников. Выбирал он придирчиво, наконец отобрал подходящую по размерам и цвету.

– Вот эту возьму, – указал он надзирателю.

– Эй! – грузный надзиратель с плоским, некогда разбитым сильным ударом носом на скуластом лице монгола грубым окриком и взмахом плетью подозвал пленных рабов и наказанных за тяжёлые преступления тибетцев. – Грузите!

Пока они под доглядом надзирателя и подмастерьев загружали глыбу в телегу, мастер ощупывал и обстукивал другие, приготовленные другому заказчику. Прислушиваясь к отзвукам, он бормотал для себя:

– Этот не важный... Плохой... Вот из этого получилось бы...

Потом с сожалением отмахнулся от них рукой, отошёл обратно к повозке.

На обратном пути нагруженная повозка благодаря хорошо смазанным жиром колёсам без особого труда преодолела расстояние до ущелья и покатила по дну сменившей русло ледниковой речки, приближаясь к участку с крутым южным скатом. У его основания начинался пологий подъём, и только в этом месте колёса жалобно заскрипели. Подмастерья нахлёстывали тугие бока хорошо накормленных буйволов, и буйволы почти не сбавили шага, так что Одноногий продолжал сидеть на повозке возле глыбы, рассеяно глядел назад. Он впервые подумал о том, в какое непростое положение попал Удача и он сам, и пытался мысленными оправданиями обмануть угрызения совести и беспокойство. Тревожный хруст на краю уступа заставил подмастерьев глянуть вверх. Большой валун, углы и грани которого давно сгладили ветер и непогода, неожиданно потерял равновесие, тяжело опрокинулся на скат.