Алый Пимпернель. Дьявол верхом - Холт Виктория. Страница 6

— Мы и в самом деле очень рады оказаться в Англии, — сказала дама со слезами на глазах, — а об усталости уже успели забыть.

Голос ее был низким и мелодичным, благородные черты хранили печать спокойного достоинства и мужественно переносимых страданий, белые как снег волосы были зачесаны со лба по моде того времени.

— Надеюсь, мадам, мой друг, сэр Эндрю Ффаулкс, оказался хорошим компаньоном в путешествии?

— О, сэр Эндрю была сама доброта! Моим детям и мне никогда не удастся достойно отблагодарить вас, месье.

Ее спутница — стройная изящная девушка, чье детское личико делало особенно трогательным выражение усталости и печали — до сих пор не произнесла ни слова, но ее большие, карие, полные слез глаза, оторвавшись от пламени, встретились со взглядом сэра Эндрю Ффаулкса, придвинувшегося поближе к камину и к ней. Он с таким нескрываемым восхищением смотрел на девушку, что ее щеки покрыла краска.

— Значит, это Англия, — промолвила она, с детским любопытством окидывая глазами открытый очаг, дубовые балки и веселые румяные физиономии сельских жителей.

— Только небольшой ее кусочек, мадемуазель, — с улыбкой ответил сэр Эндрю, — но он весь к вашим услугам.

Девушка снова покраснела, но на сей раз ее личико озарила ласковая улыбка. Она ничего не сказала, сэр Эндрю также умолк, но оба отлично понимали друг друга, как понимают повсюду все молодые люди со времен сотворения мира.

— А как же ужин, честный Джеллибэнд? — послышался веселый голос лорда Энтони. — Где ваша хорошенькая дочка и обещанный суп? Пока вы глазеете на дам, дружище, они умрут с голоду!

— Одну минуту, милорд! — Открыв дверь в кухню, Джеллибэнд громко позвал: — Салли! Эй, Салли, девочка моя, ужин готов?

Ужин был готов, и через несколько секунд Салли появилась в дверном проеме, неся гигантскую супницу, от которой исходили клубы пара и аппетитный аромат.

— Наконец-то ужин! — радостно воскликнул лорд Энтони, галантно кланяясь графине. — Окажите мне честь, мадам! — И он церемонно проводил ее к столу.

В комнате началось всеобщее оживление. Мистер Хемпсид и большинство рыбаков и сельских жителей отложили трубки и начали расходиться, освобождая столовую для знатных гостей. Только двое незнакомцев остались на месте, продолжая невозмутимо потягивать вино и играть в домино, в то время как за другим столом Хэрри Уэйт быстро начинал терять терпение, наблюдая за суетящейся вокруг гостей Салли.

Девушка являлась весьма привлекательным воплощением английской сельской жизни, и неудивительно, что молодой француз не мог отвести взгляд от ее хорошенького личика. Виконту де Турней едва исполнилось девятнадцать, и трагедия, происходящая в его стране, едва ли произвела на него очень глубокое впечатление. Юноша был элегантно, даже щегольски одет и, благополучно прибыв в Англию, явно был готов забыть об ужасах революции.

— Pardi! [25] Если это Англия, — заметил он, с удовольствием поглядывая на Салли, — то я ею вполне удовлетворен.

Довольно затруднительно в точности передать восклицание, вырвавшееся в этот момент сквозь стиснутые зубы у мистера Хэрри Уэйта. Только уважение к господам и к милорду Энтони в частности удерживали его от более открытого выражения неодобрения по адресу юного иностранца.

— Да, это Англия, мой юный повеса, — со смехом вмешался лорд Энтони, — и умоляю вас не приносить в эту высокоморальную страну ваши свободные иностранные нравы.

Лорд Энтони уже уселся во главе стола слева от графини. Джеллибэнд суетился вокруг, наполняя бокалы и придвигая стулья. Салли ожидала, готовая разливать суп. Друзьям мистера Хэрри Уэйта удалось наконец вывести его из комнаты, ибо его настроение все более ухудшалось при виде восхищения, которое вызывала у виконта Салли.

— Сюзанна! — строго и властно окликнула дочь графиня.

Сюзанна снова покраснела; она потеряла ощущение времени и места, стоя у камина и позволяя красивым глазам молодого англичанина созерцать ее точеное личико, а его ладони словно бессознательно покоиться на ее руке. Голос матери вернул ее к реальности, и с послушным «Да, мама» она заняла место у стола.

Глава четвертая

Лига Алого Пимпернеля

Сидящие за ужином казались веселой и счастливой компанией: сэр Эндрю Ффаулкс и лорд Энтони Дыохерст — типичные знатные, красивые и воспитанные английские джентльмены образца 1792 года — и французская графиня с двумя детьми, только что спасшиеся от угрозы страшной смерти и нашедшие убежище на побережье Англии.

Двое незнакомцев в углу, очевидно, закончили игру; один из них поднялся и, стоя спиной к компании за большим столом, стал неторопливо и тщательно надевать плащ. Во время этого занятия он бросил вокруг себя быстрый взгляд и, увидев, что гости болтают и смеются, пробормотал: «Все в порядке!» Его компаньон с проворством, обусловленным долгой практикой, бесшумно опустился на колени и спрятался под дубовой скамьей. После этого первый незнакомец, громко пожелав всем доброй ночи, спокойно вышел из столовой.

Никто из ужинавших не заметил этого странного маневра, а когда незнакомец закрыл за собой дверь, все вздохнули с облегчением.

— Наконец-то мы одни! — весело воскликнул лорд Энтони.

Молодой виконт де Турней поднялся, поднял бокал и со свойственной той эпохе аффектацией провозгласил тост на ломаном английском:

— За его величество Георга III! Да благословит его Бог за гостеприимство, оказанное всем нам — бедным изгнанникам из Франции!

— За его величество короля! — откликнулись лорд Энтони и сэр Эндрю, в свою очередь поднимая бокалы.

— За его величество Людовика XVI! [26] — торжественно добавил сэр Эндрю. — Пусть Господь защитит его и дарует ему победу над врагами!

Все встали и молча выпили. Судьба несчастного короля Франции, ставшего пленником собственного народа, казалось, омрачила даже чело мистера Джеллибэнда.

— И за мсье графа де Турней де Бассрив! — весело произнес лорд Энтони. — За то, чтобы мы вскоре могли приветствовать его в Англии!

— О, мсье, — сказала графиня, поднося бокал к губам слегка дрожащей рукой. — Я едва смею на это надеяться.

Но лорду Энтони уже подали суп, и беседа прекратилась до тех пор, покуда Джеллибэнд и Салли не обнесли всех тарелками, и гости не приступили к еде.

— Ах, мсье, — промолвила графиня, тяжело вздохнув, — я полагаюсь на Бога и могу лишь молиться и надеяться…

— Разумеется, мадам! — вмешался сэр Эндрю Ффаулкс. — Однако вам следует полагаться не только на Бога, но хоть немного и на ваших английских друзей, которые поклялись доставить графа через пролив целым и невредимым, как сегодня доставили вас.

— Конечно, мсье, — согласилась графиня. — Я полностью доверяю вам и вашим друзьям. Уверяю, что слава о вас распространилась по всей Франции. То, как некоторые из моих друзей вырвались из когтей этого ужасного революционного трибунала, не назовешь иначе как чудом — и это чудо совершено вами и вашими товарищами.

— Мы были всего лишь исполнителями, мадам графиня…

— Но мой муж, мсье, — продолжала графиня, и в голосе ее послышались невыплаканные слезы. — Он в страшной опасности! Я бы никогда не покинула его, если бы не дети — мне пришлось разрываться между долгом по отношению к нему и к ним… Они отказывались ехать без меня, а вы и ваши друзья торжественно обещали мне, что мой муж будет спасен… Но теперь я здесь, среди вас, в прекрасной свободной Англии, а за моим супругом охотятся, словно за диким зверем! Мне не следовало оставлять его!..

Бедная женщина казалась полностью сломленной — горе и смертельная усталость одержали верх над ее аристократическими манерами и осанкой. Она тихо заплакала, а Сюзанна, подбежав к матери, пыталась стереть ее слезы поцелуями.

Лорд Энтони и сэр Эндрю хранили молчание, во-первых, из искреннего и глубокого сочувствия графине, а во-вторых, потому что тогда, как и во все времена, англичане стыдились открыто выражать свои эмоции. Спрятать их старались и двое молодых людей, чьи лица в результате приобрели необычайно глупое выражение.