Мари Галант. Книга 2 - Гайяр (Гайар) Робер. Страница 3

– Хм! – обронил Лефор. – Неужели вы верите, что его величество обратит внимание на простого моряка!

– Если ко двору представлю вас я – да!.. Моя семья пользуется покровительством короля. Ну я же вам говорил!.. Доверьтесь мне.

– В таком случае я готов слушаться ваших советов и следовать им.

– Слово честного человека?

– Слово флибустьера, – поклялся Лефор.

Виллер потер руки от радости:

– Вы прибыли во Францию капитаном, а уедете с полковничьим патентом, обещаю! Увидите, что я скажу о вас кардиналу!..

– Раз так, – повторил Лефор, – можете на меня рассчитывать.

– Вы готовы пожертвовать всем ради достижения своих целей?

– Еще бы! Случалось ли вам рисковать жизнью, стоя перед тридцатью пушками и имея дело с двумястами головорезами, которые управляются с мушкетами все равно что отец Фовель с четками, и все это ради жалких тридцати пистолей? Если вы ставите под сомнение мои заслуги и мою верность, что же, лучше нам замолчать, не то я проткну вам селезенку!

– Спокойствие! – осадил его Виллер. – Капитан! Вы как раз тот, кого я искал. И я счастлив. Чтобы победить, мы не должны пренебрегать ничем. Абсолютно ничем!

– Поздно спохватились! – заявил Лефор.

– То есть как поздно? Флибустьер недовольно кашлянул:

– Пока мы находились в море, я думал, вы в одно прекрасное утро отправите отца Фейе кормить сардин. Потому я и не отходил от вас ни на шаг, боясь пропустить такое зрелище. Увы! Вы вели себя, как мальчик из церковного хора, если не считать, что у нас певчие хотя бы исхитряются насовать аббату в дароносицу бабочек и стрекоз… Виллер рассмеялся:

– А я-то уж начал было подозревать вас и вашего монаха! Готов был поклясться, что вы оба хотели защитить отца Фейе!.. Скажите, капитан, как следует понимать отца Фовеля? Что он за человек? Может ли нам пригодиться?

– Хм, хм! – промолвил Ив. – Отец Фовель распоследний нечестивец, хоть и в рясе. За поясом у него пара отличных пистолетов, – не хотел бы я оказаться у него на мушке! – а еще – мешочек с пулями и пороховой ящичек, с которыми он управляется ловчее, чем с монашеской одеждой. Словом, он готов продать душу всякому за четверть сантима, если бы у кого-нибудь нашлась такая мелочь…

– Неужели так любит деньги?

– Спрашиваете! Ему всегда мало! Он даже продал тех, кто купил его самого, и все ради наживы. Впрочем, серебру он предпочитает золото, а золоту – вино. Так-то, мессир!

Виллер захлопал в ладоши, весело посмотрел на флибустьера и проговорил:

– Что же, приятели, надеюсь, мы состряпаем отличное дельце! Вот именно! Прошу об одном: слушаться меня… Если будете делать, как я скажу, – победа у нас в кармане!

– Я полагаю, – подумав, заметил Ив, – что если отец Фовель любит серебро, золото и вино, то не отказался бы он и от папской тиары или, за неимением тиары, от епископской митры… Поманите его митрой, и он за вами хоть на край света побежит!

– Нет ничего проще!.. Кардинал… – Он замолчал и пошарил в кармане камзола, откуда извлек образок и показал его Лефору: – Смотрите! Вот выполненный пастелью портрет одного из моих внучатых племянников. Священные одежды ему, может быть, пока великоваты, но всему свое время…

– Дайте мне этот портрет и увидите, что будет с отцом Фовелем; ведь он может быть и агнцем, и демоном – как пожелаете.

Ив сунул образок в карман и растянулся на соломе, собираясь заснуть.

– Минутку! – остановил его Виллер. – Мы еще не договорили. Может быть, пока мы здесь, набросаем план в общих чертах?

– К вашим услугам, шевалье. Приказываете здесь вы…

– Необходимо во что бы то ни стало помешать отцу Фейе добраться до Парижа. Это непременное условие. Если это не удастся, вы, капитан, со своим монахом задержите его, но так, чтобы я успел повидаться с кардиналом и его величеством раньше его…

– Да я хоть сейчас перережу ему горло, – вращая выпученными глазами, прошипел Ив.

– Нет, нет, гром и молния! – остановил его шевалье. – Я ни в коем случае не хочу прибегать к подобным мерам… во всяком случае, пока будет возможность действовать иначе… Нет, выслушайте меня, капитан. Вам известно, что отец Фейе везет под сутаной письма генеральши Дюпарке и Высшего Совета, адресованные кардиналу. Эти письма мы и должны выкрасть. Без них он бессилен. Только благодаря им его примет Мазарини. Впрочем, он его и так примет, потому что отец Фейе – доминиканец… Но все, что тот скажет, останется пустым звуком…

– Понятно! – обрадовался Ив. – И вы увидите, как мы заберем эти письма, мессир. Мой монах Фовель словно нарочно на свет родился ради такого дела… Вот пустимся в путь, и уж тогда предоставьте действовать мне…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Заговор против отца Фейе

Так в воспоминаниях о далеком прошлом Лефор и уснул; он уж и забыл, когда в последний раз спал так же крепко, как на этом жалком постоялом дворе, на соломенной подстилке, смявшейся под его грузным телом.

Капитан потянулся. Дневной свет пробивался сквозь слуховое окно, которое было не больше иллюминатора. Ив бросил взгляд на своего спутника и увидел, что тот еще крепко спит, шумно выдыхая воздух, будто дул на горячий суп.

Флибустьер бесшумно поднялся, надел камзол, застегнулся, прицепил шпагу и сошел в зал.

Он сейчас же разглядел отца Фовеля; тот сидел за столом, перед ним лежал огромный кусок сала, а также хлебный резак с лезвием в две мужские ладони. Монах то и дело прикладывался к оловянной кружке. Ив обрадовался, видя приятеля в столь приятной компании, потому что вчерашний ужин, состоявший из свежего хлеба, ветчины и вина, оставил у него в душе приятные воспоминания.

Капитан не спеша подошел к монаху, сел напротив и заговорил:

– Здравствуйте, отец мой! Вижу, воздух Франции пробудил в вас аппетит…

– Проклятая страна! – проворчал монах. – Я так и не сомкнул глаз… Меня осаждали всякие твари, а у одной крысы я с большим трудом отбил свой башмак. Наконец я затрясся от холода, словно новорожденный.

– Черт побери! – вскричал Лефор. – Здесь настоящая зима, а ты привык к тропическому климату. А меня мороз бодрит…

Он хлопнул в ладоши, чтобы по примеру монаха заказать хозяину постоялого двора плотный завтрак.

Когда хозяин исполнил приказание, капитан с интересом стал разглядывать отца Фовеля, и тот был настолько заинтригован, что перестал жевать.

– Не удивлюсь, сын мой, если в ваших мозгах снова зашевелилась какая-нибудь дьявольская идейка! – предположил монах.

Вместо ответа Лефор вынул из кармана камзола образок, который накануне ему доверил Виллер, и протянул приятелю. Тот внимательно стал его изучать и наконец спросил:

– Что это?

– А вам как кажется?

– Хм, хм… Узнаю папскую тиару, меховое облачение, стихарь и туфли!

– Такой подарок обещал мне для вас шевалье де Виллер, если вы согласитесь сделать, что он скажет!

– А чего он хочет, сын мой?

– Перерезать горло отцу Фейе!

Фовель схватился за сердце и вскричал:

– Святая мадонна!

– Точно говорю! – как ни в чем не бывало подтвердил Лефор, отправляя в рот огромный кусок сала с хлебом. – Этот дворянин питает к вам слабость; он симпатизирует вам настолько же, насколько ненавидит вашего коллегу, с которым вы сегодня ночевали в одной комнате.

– Меховое облачение и стихарь! – продолжал Фовель, не сводя глаз с образка. – Если память мне не изменяет, один раз меня уже заставили объехать свет в погоне за митрой. Клянусь святым Антонием, больше я не стану жертвой наглого мошенника!.. Что же вы ответили-то, сын мой, этому достославному дворянину?

– Я сказал, что вы изо всех сил постараетесь как можно скорее похудеть, чтобы влезть в это священное облачение и предстать во всем блеске.

– Понимаю, – кивнул монах, – вы дали ему понять, что мы готовы служить его интересам.

– Да ведь только так можно уберечь несчастного отца Фейе, который ни о чем не подозревает, а? Виллер сейчас же дал мне поручение, а вы станете мне помогать: нам необходимо захватить письма, которые доминиканец получил от ее превосходительства, и доклад Высшего Совета Мартиники.