Мари Галант. Книга 2 - Гайяр (Гайар) Робер. Страница 42

– Во Франции он способен причинить нам немало хлопот. Станет на вас клеветать, распускать гнуснейшие слухи, а потом исхитрится и вернется на Антильские острова, поселится на Сент-Кристофере, откуда постарается отомстить вам, мадам…

– Что в настоящее время известно о Лефоре? – спросила она.

– Говоря вам, что я нисколько не верю в преданность этих разбойников, я был прав! С тех пор как Байярдель в тюрьме, о Лефоре и не слыхать. Он исчез. Как в воду канул. Бог знает, жив ли он еще или утонул во время одного из своих набегов. Словом, о нем ничего не известно.

В эту минуту Жюли прошла мимо, и Мари подала ей знак.

– Жюли! – приказала она. – Поставь прибор для майора, он останется обедать у нас.

– Слушаюсь, мадам, – отозвалась служанка. Едва она вышла, как Рулз заметил:

– Вам не кажется, дорогая госпожа Дюпарке, что вы окружены шпионами? У меня смутное ощущение, что субретка за вами следит. Вы не обратили внимания, как она насторожилась, когда мы заговорили о Лефоре?

Мари пожала плечами:

– Нет! Не надо подозревать всех, майор, не то я подумаю, будто вас обуяла мания преследования, и не поверю ни слову из того, что вы говорили о Лефоре и Байярделе. Чтобы Жюли шпионила? Жюли связана с Лефором? Да вы смеетесь!

Рулз пожал плечами и произнес:

– В конечном счете вы ее знаете лучше, чем я. Но в нашем положении лучше проявить чрезмерную осмотрительность.

– Ну хорошо, – произнесла Мари, снова меняя тему разговора, – если Байярдель в самом деле предатель – я подчеркиваю: «в самом деле», – его необходимо предать смерти. Однако у нас должно быть неопровержимое доказательство. Если у вас такое доказательство будет, действуйте со всей беспощадностью. Пусть Байярделя повесят! Мы не можем рисковать жизнью колонистов. Вы не хуже меня знаете, что многие из них покидают Мартинику, верно?

– Целыми толпами, мадам! А почему? Да потому, что Лефор нагнал на них страху. Они боятся Лефора, потому что на маленьком острове, где все друг друга знают, до колонистов мгновенно дошли слухи об угрозах Байярделя.

– В таком случае передаю капитана Байярделя в ваше распоряжение.

– Мадам! Его будет судить Высший Совет.

– Когда?

Мерри Рулз со слащавым видом потер руки и елейным тоном пропел:

– Не думаю, что с этим делом стоит торопиться. Иначе кое-кому может показаться, что мы действуем необдуманно, я хочу сказать – не объективно, как того заслуживал бы данный вопрос.

– Когда, по вашему мнению, мы могли бы покончить с этим делом?

– О, Высший Совет уже составил себе о нем мнение. В руках членов Совета имеются рапорты капитанов Эстефа, Шансене и Байярделя. Как только этот вопрос встанет на Совете, он будет решен немедленно. Вот почему не мешало бы выждать месяц-другой.

– Сегодня – восемнадцатое мая.

– Если угодно, мадам, пятнадцатого июня все будет кончено.

– Очень хорошо, – кивнула Мари.

Она увидела, что Жюли закончила сервировку стола, и, повернувшись к майору, взмахнула рукой, словно отгоняя невеселые мысли:

– Идемте обедать! Прошу прощения, что отвлекла вас. Вы прибыли, чтобы обсудить со мной серьезный вопрос, а я перевела разговор на другую тему.

– Мадам! – произнес он, вставая и беря Мари за руку, чтобы вести ее к столу. – Мы с вами довольно скоро и успешно разрешили вопрос, который, между нами говоря, не стоил того, чтобы мы на него тратили ни много времени, ни сил, хотя из-за него у нас уже было немало пустых препирательств.

– Вы, разумеется, правы. Не будем больше об этом говорить.

Они разошлись по разным концам стола; Мари заняла свое место, Мерри Рулз сел напротив.

– Итак, суда береговой охраны находятся в плачевном состоянии? – спросила она.

Рулз взялся за бутылку с сиропом из сахарного тростника, потом с ромом и сделал себе смесь.

– Нужны деньги… Много денег! – объявил он, прежде чем выпить.

– Ну и что?

– А вы знаете, где их взять? Казна почти пуста. Колонисты бунтуют. Они уже оплатили однажды эти корабли, которые теперь пришли в негодное состояние. Колонисты не чувствуют себя в безопасности, вопреки тому, что уже внесли огромные суммы. Значит, на заем надеяться не приходится.

– Вы придумали, что можно предпринять? Мерри Рулз пристально посмотрел на Мари.

Он никак не мог опомниться. Почему она вдруг стала такой сговорчивой? Неужели из-за отсутствия Мобре? Значит, она наконец освободилась из-под опасного влияния шотландца? Майор вздохнул с облегчением.

– Не знаю, – обронил он, – помните ли вы один ордонанс, изданный вашим супругом. Этот ордонанс был подтвержден Советом еще при жизни генерала; он касается более строгого контроля за оплатой прав на табак. Эта мера, почти забытая с тех пор, как умер генерал, позволила бы без труда покрыть дефицит нашего бюджета и оплатить ремонт наших судов.

– Чего же нам еще? – спросила Мари. – Раз генерал добился согласия Высшего Совета, мы вправе прибегнуть к этой мере. Странно, что до сих пор этот ордонанс не вступил в силу.

– Я придерживаюсь того же мнения. Правда, это вызовет неудовольствие поселенцев, но что мы можем еще предпринять?

– Майор! Введите этот указ в действие! На вашей стороне сила. Совершенно недопустимо, чтобы король терпел убытки, а те, кто могут и должны платить, уклонялись от налога.

– Вы мне предоставляете свободу действий?

– Да, – подтвердила Мари.

– Я весьма тронут, – признался Мерри Рулз. – Позвольте, мадам, еще раз выразить вам свою глубочайшую преданность. Ваше доверие – огромная честь для меня, и я клянусь, что мы одержим верх над всеми врагами, стремящимися подорвать вашу власть и ваши права.

Казалось, он очень взволнован. Мари, в свою очередь, почувствовала симпатию к человеку, которого она так часто обижала, и произнесла:

– Порой стоит лучше узнать друг друга в интересах взаимопонимания, не так ли?

– Ах, мадам, вы сейчас высказали мысль, к которой я вас подводил, ведь именно эти слова просились у меня с языка. Раз вы меня понимаете, вы не найдете более верного слуги, чем я…

Майор увидел, как дрогнули веки Мари, да и сам он не скрывал охватившего его волнения. Он вспомнил об отсутствовавшем шотландце и решил, что, по-видимому, его слова о Мобре, высказанные генеральше, принесли свои плоды. Он не знал, что произошло в замке, но предполагал: Мари упрекала шевалье в его связи с Луизой и Жюли. С Луизой! Почему же тогда она позволила кузине навестить шевалье? Уж не согласилась ли она на омерзительный торг, разделив Режиналя с Луизой? Разве она не могла поступить иначе? Вынуждена ли она уступить мадемуазель Франсийон? В его душе снова зародилась надежда. Он пил восхитительный ром, производившийся на островах; и под его воздействием воображение майора разгулялось. Он говорил себе: если шевалье исчез, уехав так далеко – в Каз-Пилот, – у него, майора, появилась возможность проявить себя, очутившись наедине с Мари.

Он вдруг довольно вызывающе спросил:

– А что шевалье де Мобре?

– Я же вам сказала: он в Каз-Пилоте.

– Разумеется. Но теперь он советник. Как вы полагаете: он отдаст нам свой голос?

– А разве может быть иначе?

– Боюсь, этот человек меня недолюбливает. Как бы он не начал вставлять мне палки в колеса.

– Возможно, шевалье и не питает к вам особой симпатии, но он человек очень порядочный. Хотя, конечно, не без странностей, зато в политическом смысле я могу полностью на него положиться…

Мерри Рулз поднял глаза на генеральшу. Про себя он повторил: «в политическом смысле». Но он не верил, чтобы она в то же время подумала: «и в душевном». Неужели теперь дорога к ее сердцу открыта?

Мерри Рулз немного захмелел. От вина, от любви, от желания.

– Мари! – прошептал он. – Мари, вы даже представить себе не можете… Вы не знаете, на что я ради вас готов!..