Ересь ацтеков - Кристофер Пол. Страница 18

— Три мачты. Высокий нос и корма. Морской корабль, галеон. Около восьмидесяти или девяноста футов в длину, — сообщил голландец. — В тридцати футах под водой, на песчаном дне.

— Эй, — вмешался Ран-Ран Максевени, который сидел на стойке у двери и что-то пил из старой эмалированной кружки. — А может, это какой-то поганый коралл торчит, где не должен, и всего-то делав. — Он поморщился. — Почему никто не увидел его раньше, если все так просто?

— Он есть на картах, — сказал Эли Санторо. — Здесь отмечены меняющие свое местоположение слои песка, подводная песчаная река. В последние несколько лет было довольно много ураганов. Погода Эла Гора [27]. Возможно, корабль находился под песком.

— И все равно это может быть поганый коралл.

— Какой же ты жуткий ворчун, — рассмеялся Билли.

— Я шотландец, мы по натуре все ворчуны. Из-за студеных зим в Олд-Рики [28], — ответил тощий коротышка и сверкнул в улыбке золотым зубом. — Но мое отношение к жизни философское, это во мне китайская кровь говорит.

— Вы все не в своем уме, — заявила Финн. — Ну, кто хочет понырять?

Финн легко скользила под водой, прижав руки к бокам. Большие ласты фирмы «Дакор» работали в медленном ровном ритме, помогая ей двигаться сквозь теплую прозрачную толщу воды, приятная тяжесть акваланга на спине успокаивала, когда она опускалась на место гибели корабля. По показаниям гидролокатора, оно находилось примерно в пятистах ярдах от «Эспаньолы», и они воспользовались лодкой «Зодиак 420», которую держали в качестве бортовой моторки на крыше штурманской рубки и с которой ныряли.

Финн испытывала невероятное удовольствие, оказавшись в воде после длинного перелета на самолете из Хитроу и предшествующего этому путешествия через всю Англию и половину Европы. Иногда ей казалось, что ее жизнь проходит в академической атмосфере университетов и архивов вроде того, что они посетили в Испании. И хотя ей нравилось отвечать на вызовы, которые бросала исследовательская работа, иногда она скучала по трудностям, возникавшим в полевых условиях. Ее отец и мать были точно такими же. Когда они аннотировали свои находки в Колумбийском университете, они скучали по джунглям, и наоборот. Такова сущность археологии: половина времени уходит на поиски, а другая — на изучение того, что удалось найти.

Финн улыбнулась под силиконовым загубником, который сжимала зубами. Научная работа была закончена, началась охота, и запах добычи вел ее вниз, к сверкающему песку на дне Флоридского пролива.

Брини Хансон стоял у перил штурманского мостика на «Эспаньоле», курил одну из своих гвоздичных сигарет и время от времени смотрел в настоящий цейссовский бинокль, висевший у него на шее, — бинокль принадлежал ему уже много лет и оставался последним звеном, связывающим его со старой «Королевой Батавии». Брини улыбнулся, щурясь на солнце, и посмотрел на «Зодиак», качающийся на небольших волнах примерно в четверти мили от «Эспаньолы».

Хансон проделал досюда огромный путь от крошечного прибрежного городка Торсминде в Дании. Он был сыном рыбака, ловившего сельдь, потом попал в Южно-Китайское море и много лет управлял старыми ржавыми баржами вроде «Королевы», которые болтались от одного грязного островного порта к другому, медленно двигаясь в никуда и не имея настоящего дома.

И вот он здесь, качается на волнах Майами-Бич и командует кораблем, на котором есть все, кроме горячей ванны. Его домом стал райский остров, и, если не считать появлявшихся время от времени колумбийцев на супербыстрых моторных лодках для прибрежных гонок, пытавшихся выступить круче, чем «Полиция Майами», его жизнь была мирной и спокойной. Настолько, что он даже испытывал чувство вины.

Хансон в последний раз затянулся сигаретой «Джарум» [29]и затушил ее в импровизированной пепельнице, которую прикрепил клейкой лентой к поручню. Он соорудил ее из банки от кофе, наполненной береговым песком, — еще одна привычка, оставшаяся после плавания на «Королеве Батавии». Финн постоянно читала ему лекции о вреде курения, но он упрямо не желал отказываться от этой привычки. «Видимо, скоро наступит день, когда я останусь последним курильщиком на планете», — думал Хансон.

Он снова поднес бинокль к глазам и посмотрел на «Зодиак». Финн, его светлость и голландец находились под водой, и маленькая надувная лодка была пуста. Впрочем, беспокоиться не стоило: по обеим сторонам от нее на воде подпрыгивали два буя, каждый с ярким бело-красным флажком, означавшим «ныряльщик под водой».

Хансон перевел бинокль на воду. Здесь повсюду было мелко, и солнце отражалось от песчаного дна, где виднелись более темные участки в местах немногочисленных глубинных впадин и одного-двух круглых образований, называемых голубыми дырами, — впрочем, на отмелях Багамских островов они встречались относительно редко.

Они возникли еще до последнего ледникового периода, когда все Багамское плато находилось над уровнем моря. Известняковые отложения создали карстовые воронки, когда камень раскрошился под воздействием времени. Из-за плохой циркуляции в большинстве голубых дыр вода была бескислородной — иногда полностью лишенной свободного кислорода, и в результате там отсутствовала морская жизнь. Судя по показаниям гидролокатора бокового обзора, обломки, которые исследовали Финн и остальные, находились всего в нескольких ярдах от такого образования. Если бы корабль оказался над ним, он провалился бы в дыру и исчез и его никогда не нашли бы.

Хансон изменил настройки бинокля и посмотрел немного дальше на море. По информации, полученной Финн и лордом Билли у продавца старых книг в Париже, «Сан-Антон» затонул на линии между отмелями у верхнего конца Северного Бимини, который сейчас назывался Блафф, и известняковыми образованиями Норт-Рок в трехстах ярдах от берега, видимыми только при отливе.

В подробных картах указывалось, что по большей части в данном районе глубина варьирует от двадцати до тридцати футов, дно поднимается около отмелей у конца острова и резко снижается до сотен футов со стороны Флоридского пролива.

В судовом журнале «Сан-Антона» говорилось, что ветер во время урагана снес корабль в сторону отмелей и он затонул недалеко от берега. Также в судовом журнале значилось, что «Сан-Антон» вез небольшой груз специй, в основном перец, и не имело никакого смысла пытаться поднимать его со дна. С другой стороны, как заметил лорд Билли, если груз на борту «Сан-Антона» был не слишком ценным, почему тогда капитан так детально описал место его гибели?

Хансон положил бинокль и закурил новую сигарету. Все это было выше его понимания; он до сих пор не мог привыкнуть к тому, что ему регулярно выдавали чек за работу, и к тропической базе, где он теперь жил, не говоря уже о том, с какой радостью он распрощался с необходимостью перевозить бананы в пластиковой упаковке и каучук (а однажды ему достался кошмарный груз жидкого гуано). Он снова взял бинокль и внимательно изучил поверхность воды.

Впрочем, смотреть было особенно не на что, кроме яркого солнца, отражающегося от изумрудной поверхности воды, которая тянулась до самого горизонта. Хансон закрыл глаза, позволив себе насладиться моментом, и улыбнулся, когда лучи тропического солнца коснулись его красивого загорелого лица. Это как раз то, что ему нужно: свободное плавание и никого на горизонте.

Финн плавала над обломками, пока Билли и Гвидо делали фотообзор места катастрофы. Билли держал в руках большую цифровую камеру «Никон», а Гвидо — двухметровую линейку с делениями для масштаба. До того как он отказался от своей работы юрисконсультом в Амстердаме, мускулистый голландец считал, что самое лучшее приключение — это посещение спортивного зала три раза в неделю. Он даже не умел плавать.