Сокровища Массандры - Гаврюченков Юрий Фёдорович. Страница 10

Макс, которому выпитого за вечер пива показалось мало, потянул Майю к ларьку.

- Три "Старого тельника" и пакет, - сказал он зачарованно глядящей на него продавщице.

Девушка медленно кивнула и полезла за бутылками. Макс вручил ей сотенную купюру. Продавщица долго таращилась на неё, затем сообразила, посчитала на калькуляторе и отвернулась к кассе, стоящей в глубине ларька.

Пока она возилась, Макс убрал бутылки в новоприобретённую сумку.

- Вот, - выложила продавщица сдачу и с недоумением посмотрела на пустой прилавок. - А я вам пиво давала?

- Нет, - сказал Макс.

- Ага, сейчас, - девушка нырнула за бутылками.

Макс убрал деньги.

- Кстати, - напомнил он, когда продавщица выставила три "Тельника". - Вы мне ещё сдачу должны.

- Сейчас, - пока она крутилась у кассы, Макс поспешно сунул Майе пиво. Возиться с запихиванием в пакет он не решился.

- Вот, пожалуйста.

Макс взял протянутую сдачу и потребовал:

- А пиво?

- Пиво? Извините, - пробормотала девушка, окинув взглядом пустой прилавок. Взгляд у неё тоже был пустой. Бутылки, впрочем, появились без задержки. - Ещё что?

- Ещё вы мне хотели сдачу дать, - нашёлся Макс.

- Точно.

Когда девушка отвернулась к кассе, Майя громко шепнула:

- Хорош, завязывай! В мешке уже места нет!

- В карманы положим! - огрызнулся Макс, деловито рассовывая бутылки. Они и в самом деле не помещались в сумку. - Грех от халявы отказываться, когда она прёт.

Он управился вовремя. Продавщица сыпанула в тарелочку сдачу и ошалело спросила:

- А я вам пиво разве не давала?

- Да нет ещё, не давали, вот, жду!

- Минуточку.

- Шизня! - вздохнула Майя.

Этим она, вероятно, спугнула халяву. Выставив бутылки, девушка припомнила:

- А сдачу я вам уже давала?

- Да, спасибо, - сообразил Макс, что лучше не дразнить гусей, если у жертвы в голове завертелись какие-то колёсики.

Забрав бутылки, которые уже пришлось нести в руках, прохиндеи отчалили от хлебной точки. Учитывая тот факт, что пиво в XXI веке превратилось для большинства россиян во второй хлеб, а для производителей пенного напитка - в булку с маслом и чёрной икрой, ларёк по своему воздействию оказался чем-то вроде благотворительной столовой для неимущих.

- Впервые такое вижу! - изумилась Майя, когда они остановились в некотором отдалении от пивного Эльдорадо и стали растусовывать бутылки. Восемь штук влезло в пакет, пару Макс засунул в карманы куртки, а две тут же откупорил.

- Она удолбанная была, - хмыкнул он, протягивая Майе пенящуюся бутылку. - Обкурилась анашой, наверное. Я сразу заметил, что барышня как-то совсем уж запредельно тормозит. Может быть, теперь тебе пойти что-нибудь купить у неё?

- Нет, - отрезала Майя, привыкшая доверять интуиции. - Довольно, и вообще пора уносить ноги, пока на охрану не нарвались.

- Тогда домой! - Макс представил себе патруль колдырей из ближайшего двора, нанятых владельцем ларька сторожить ночью свою лавчонку, и быстро поймал машину.

Они приехали на "Электросилу" в начале второго. На кухне Майя выложила на стол кучку очищенных от кошельков купюр и пару мобильных телефонов. Всего набралось семнадцать тысяч триста рублей. Пляски на танцполе приносили хорошую прибыль. На эти деньги можно было вдвоём доехать до Чёрного моря, вернуться и при некоторой экономии отдыхать там целую неделю.

- Завтра покупаем билеты! - заявил Макс. - И ещё, мне нужны все твои паспорта.

Глава Шестая,

в которой Майя покупает билеты, а Макс соединяет воедино тёмное искусство аппликации, фотографии и каллиграфии.

Майя упорхнула рано утром, обещав завезти паспорта и фотографии. Макс выдал ей ключи без всякой опаски. При необходимости поменять замки было несложно, да и в холостяцкой квартире не имелось ничего ценного. К своим тридцати пяти годам сколь-нибудь существенного движимого имущества Макс не нажил.

В начале девяностых, когда деньги текли рекой и сами прилипали к рукам, он купил жильё на Московском проспекте, перестав скитаться по съёмных хатам. Тогда же в квартире завелась неброская мебель, холодильник и видеодвойка. 12 октября 1994 года счастливая пора кончилась. Валютный обвал "чёрного вторника" ударил по мелким и средним держателям долларов, разорив многих и опустив почти всех, а именно это травоядное племя составляло кормовую базу Макса Верещагина. Так завершилась эпоха шального заработка и мотовства, когда деньги на повседневные расходы отмерялись из пачки сантиметрами, а пачка всё не кончалась и не кончалась.

Не имея привычки к накопительству, Макс оказался на мели, но постепенно восстановил благосостояние вслед за источником обогащения. Он привык жить в своё удовольствие и никогда не откладывал запасы на чёрный день, будучи уверен, что всегда сумеет поднять денег на пропитание. "Лох не мамонт, - любил повторять Макс, - не вымрет." Сам он не хотел походить на жвачное животное, обрастающее толстым слоем сала, зная, что настанет день, когда какой-нибудь ловкач сумеет его обезжирить. Макс не держался за вещи и безо всякой опаски доверил ключи своей ушлой подруге. В худшем случае, он потеряет телевизор. В лучшем - завоюет доверие коллеги. Впрочем, то и другое он считал маловероятными крайностями. Более вероятным представлялся один из компромиссных вариантов, которые во множестве лежали между ними. Полное доверие, конечно, невозможно среди мошенников, а вот частичное уже похвально. Майя ушла, оставив всю вчерашнюю добычу. Её поступок вселял в сердце Макса надежду съездить с симпатичной девушкой на юг и, если не найти клад, то замечательно там отдохнуть.

Будучи уже зрелом возрасте, он оставался убеждённым холостяком. Не с руки преступнику обзаводиться семьёй. Какие дети, когда могут в любой момент замести и дать срок? Кроме того, баба в доме - это обуза, которую жулик терпеть не мог. Он привык вести разгульную жизнь и дорожил свободой, но теперь был готов пересмотреть свои взгляды. Майя была самой необычной из когда-либо встреченных женщин. В 35 лет Макс втюрился по уши, хотя ещё не осознал всей глубины своего падения.

Несмотря на бурно проведённый вечер в "Просперо", Макс был готов к подвигам, главным из которых стала необходимость хорошо выглядеть. Перспектива обзаведения кучей паспортов вынуждала посетить фотоателье.

Макс Верещагин имел фотогеничную внешность и неизменно удавался на снимках. Однако для карточки в паспорт мало было получиться хорошо, надо было получиться добропорядочно, чтобы любой придирчивый мент и другой государственный служащий, пограничник или работник таможни, посмотрел на фото и немедленно уяснил, какой перед ним безобидный обыватель. Для поездки в ближнее зарубежье, сохранившее большую часть повадок советской республики, Макс предпочитал выглядеть не крутым, но законопослушным.

Покрутившись перед зеркалом в ванной, он при помощи бритвенного станка и смачиваемой под краном расчёски привёл себя в божеский вид. Внешность не смогла испортить даже прогулка по жаркой пыльной улице до магазина, при котором размещался в отдельном загончике фотограф. В ателье Макс ещё раз полюбовался на своё отражение и остался доволен. Мастер навёл на него трубу дорогого цифровика и полыхнул блицем.

- Будем корректировать? - ушлый маэстро тут же перекачал снимок на компьютер и открыл в "Фотошопе". - Это ещё пятьдесят рублей будет стоить.

- И так полный порядок, - отказался Макс, глянув на изображение.

Получив фотографии, он ещё раз оценил их - и мельком, и пристально. Результат понравился: со снимков таращилась протокольная морда жвачного животного, лицо простое и располагающее. Физиономия честного человека.

"Всё идёт по плану, - подумал Макс, выруливая из фотоателье в продуктовый отдел магазина. - Если дело началось гладко, значит оно выгорит."

Макс купил проверенных холостяцким бытом замороженных овощей и котлет, а также пакет вишнёвого сока и бутылку коктебельского "Бастардо". Заражённый легендой о кладе старинных вин, на поиски которых ему предстояло отправиться, Макс решил подробнее ознакомиться с предметом изысканий и как следует его распробовать. Вдруг знание принесёт удачу. Такое в его богатой практике патовых ситуаций бывало не раз, когда пустяшная информация оказывалась необходимой и помогала разрулить проблему, а то и вовсе целиком обратить в свою пользу.