Фата моргана - Пьянков Борис. Страница 10

— Ты кто таков, и откуда будешь? — палец спрашивающего лежал на спусковом курке ружья, и нельзя сказать, что мне это понравилось.

— Моряк! — солгал я на всякий случай. — Во время шторма меня смыло волной с корабля. Если вы доставите меня в какой-нибудь населенный пункт, моя благодарность не заставит себя ждать!

— Вот и добре, — заметил рыжеволосый, — доставим, топай за нами!

Мне показалось странным то, что мои собеседники не выразили мне никакого сочувствия, как ни крути, я был жертвой несчастного случая. Кроме меня, на берегу было четверо мужчин, а еще один находился в лодке. Я ожидал, что меня отвезут на суденышко, но этого не произошло. Громко затарахтел двигатель, лодку подняли на борт, и чертова посудина стала удаляться от нас.

— Нельзя дать сигнал, чтобы они вернулись? — спросил я у своих спасителей, — я могу заплатить за это хорошие деньги!

— Сейчас, разбежался! — насмешливо ответил мне мужик с ружьем на шее.

— У тебя, что, при себе большие деньги? — бесцеремонно оглядывая меня с ног до головы, спросил второй, — и откуда ты их достанешь?

Раздался громкий смех. Весело смеялись все пятеро. Рыжий, по-видимому, был главным, так как его брезентовая куртка выглядела чище, чем у остальных. Второй (мысленно я окрестил его шутником), вероятно, был его помощником. Он вел себя достаточно независимо.

Что я мог бы сказать про остальных? Двое из них были азиатами, а один русским. Судя по всему они были обычной рабочей скотинкой. Уж очень подобострастно они смотрели на главаря. Руки рыжего были покрыты синими татуировками. На указательном пальце правой руки красовался крестовый туз, а на безымянном солнечные лучи падали на тюремную решетку.

— Странный у вас, господа, юмор! — пытаясь держаться на высоте, сказал я.

Рыжий перестал смеяться, и общее веселье сразу же оборвалось.

— Мы геологи, — сказал он, — наш лагерь расположен выше по реке. Ты пойдешь с нами, или останешься здесь?

— Я бы предпочел попасть на судно, — сказал я, — когда оно вернется?

— Если все пойдет хорошо, то недели через четыре, не раньше.

Я уже не испытывал радости от своего внезапного спасения, уж больно странными казались мне эти люди. Но выбирать мне не приходилось.

— Я буду рад вашему гостеприимству, — сказал я.

— Надеюсь, ты не откажешься помочь нам донести продукты? — спросил рыжий.

— Конечно! — и я взвалил на себя указанный груз.

В мешке были консервы, которые сильно давили мне на спину. Подъем с грузом на плечах не был легким, но идти пришлось не очень долго. Примерно через полчаса пути, долина раздвоилась. Речная терраса между двумя быстрыми протоками была достаточно ровной, и я увидел на ней лагерь, состоящий из нескольких палаток натянутых на деревянные каркасы. Я обратил внимание на то, что все палатки были затянуты маскировочной сеткой. Непонятно, зачем геологам маскировать свой лагерь с воздуха?

Я сбросил с плеча груз, и полчища комаров сразу атаковали меня со всех сторон.

— Тащи свой мешок к складу, давай выкладывай тушенку!— шутник указал мне на большую палатку, внутри которой оказались грубо сколоченные стеллажи, материалом для которых служили доски и палки, найденные среди берегового плавника.

— Как ваше имя? — спросил я, приглядываясь к своему спасителю, — меня Виктором зовут, а вас? — пожалуй, этот парень был одних лет со мной.

Перебитая бровь и расплющенный нос свидетельствовали о том, что он, либо бывший боксер, либо просто большой задира.

— А какая тебе разница?

— Да неудобно, как-то без имени. Не могу же я звать тебя "эй, ты"… Тебе и самому это, наверное, не понравится!

— Пожалуй, не понравится, — его усмешка продемонстрировала мне выбитый передний зуб, — меня Петей зовут, но ты будешь называть меня Кремень. Рыжего кличут Рудольфом Валентиновичем, корейца Юрой, а китайца зовут Дуня!

— Дуня-то почему? — удивился я.

— Имя у него такое, Дунь Фань, потому и Дуня. Еще вопросы есть?

— А худого как зовут?

— А я не знаю. Погоняло у него Кривой, он не обижается! — с этими словами Кремень кинул мне сверток, в котором лежал военный камуфляж устаревшего образца, и тяжелые болотные сапоги:

— Держи свою одежду. Если размер не подойдет, как-нибудь подгонишь. Другого все равно нет!

— Спасибо! — сказал я, не услышав никого ответа.

Мой наряд дополнили портянки, солдатское белье, и странная шляпа с черной сеткой вокруг лица, в которой я признал накомарник.

Начинало темнеть. Ужинали мы на открытом воздухе, под навесом, возле печки, на которой китаец готовил еду. Пшенная каша с добавлением тушенки показалось мне такой вкусной, что я моментально съел свою порцию, не обращая внимания на дохлых комаров, густо усеявших еду. На десерт мы получили из рук Дуни по кружке густого чая с сахаром. В чае тоже плавали комары, но никто не обращал на это внимания.

— У нас не хватает рабочих рук, — щедро угощая меня "Беломором", заявил Рудольф, — ты парень крепкий, будь так любезен, поработай с нами до прибытия парохода!

Я осоловело кивнул, подумав о том, что буду решать свои проблемы завтра, ведь утро вечера мудренее!

— Ну и отлично, — сказал рыжий, — будешь жить вместе с Кривым... Кремень! — покажи ему спальное место!

В палатке были нары, на которых валялся грязный спальный мешок в брезентовом чехле. Я влез в него и моментально уснул.

Глава 8.

К сожалению, у любой медали есть две стороны, и скоро мои положительные впечатления были омрачены. Несмотря на то, что путешествие только что началось, в нашем коллективе возникли трения.

Все началось с моей сестры. Елена не блистала умом, но всегда верила в свою исключительность. Подружившись с капитаном, моя родственница начала демонстрировать остальным членам команды свое превосходство. Ее первой жертвой оказалась Полина, которая отказалась считать Елену старшей. Отношения обеих дам были вконец испорчены, и для них пришлось установить очередность дежурства по камбузу.

В этом конфликте Николай принял сторону Елены, считая девушку ни к чему не пригодной белоручкой. Дошло до того, что он назвал баландой приготовленную Полиной пищу. Обессилев от мелочных придирок, она прекратила с охотником всякое общение.

Эдуард внезапно помрачнел, и почти перестал фотографировать. Какие мысли его одолевали? Когда я напомнил ему о том, что это его прямая обязанность, он сердито заявил, что он плохо себя чувствует, и ничего мне не должен. Я не стал спорить, но пригрозил отдать его фотокамеру Николаю. В ответ на это обиженный географ наотрез отказался нести вахту, вызвав этим крайнее недовольство капитана.

Вахту доверили нести Денису. Парнишка заважничал, и потребовал выдать ему карабин. Оружия ему не доверили, после чего он разозлился на Анатолия, и обратился со своими претензиями ко мне. Правильность этого решения была подтверждена, и Денис начал грубить уже мне.

Я был вынужден признать, что не справился с подбором экипажа, и зря не послушал Николая, который советовал оставить дома женщин и детей. Но снявши голову, по волосам не плачут! Наше путешествие только началось, и я подумал, что должен принять какие-то меры для укрепления морального духа своих спутников.

Поразмыслив над проблемой, я решил, что главной причиной возникающих конфликтов является теснота на борту яхты. Людям следовало дать передышку. Я решил, что мы сделаем длительную остановку на острове Феклистова, одном из самых красивых в этом архипелаге. Жизнь в палатках, прогулки по острову, грибная охота, рыбалка, — все это должно было сгладить впечатления от жизни в тесных каютах. В одной из палаток можно устроить импровизированную баню, обложив камнями походную печку. Люди отдохнут, и тогда можно надеяться на удачное продолжение начатого дела.

"А что будет, если устроить праздник?" — подумал я.

Эта мысль понравилась мне настолько, что у меня разыгралось воображение. Я представил себе спортивные соревнования, которые закончатся праздничным ужином с возлияниями, ведь на берегу не действует сухой закон, установленный капитаном. К тому же Иван Гаврилович будет вынужден оставаться на яхте, которую он не захочет никому доверить.