Золото императора династии Цзинь (СИ) - Гусев Анатолий Алексеевич. Страница 31
ГЛАВА 12. СБОРЫ И ОТЪЕЗД.
Плохо было то, что все члены союзных партий очень смутно представляли себе, что такое тайга вообще и дальневосточная в частности. Лес они не знали, если не считать вылазки на природу в близь лежащие сопки на первое мая – праздник солидарности всех трудящихся. Но митинги в лесу, с обязательным пением «Варшавянки», после которых следовали пикники, ни какого представления о жизни в лесу, конечно же, не давали.
Сергей Евгеньевич Ракитенко говорил сыну по этому поводу:
- Вот вы хотите построить коммунизм, зная, как там будут жить люди, только теоретически. Вы можете испытать теперь на себе жизнь в тайге, зная об этой жизни только в теории.
- Не боги горшки обжигают – огрызался сын, - научимся.
Конечно, Сергей Евгеньевич ёрничал, но помогать – помогал. У него был опыт научных экспедиций по Приморскому краю, поэтому представления о жизни в тайге у него были, и советы его, поэтому бесценны. Он предложил вместо сухарей взять сушки, потому, что сухари в пути вскоре превратятся в труху, а хлеб взять только на первые несколько дней. Ну и советовал многое и многое другое дельное и нужное. Кроме того, достал карты тех районов, где намечали пройти охотники за золотом императора династии Цзинь, а где не было карт, предоставил кроки, нарисованные с чьих-то слов. Кроки, конечно, не карты, но лучше, чем ничего. И попутно попросил превратить кроки в карты, благо, что снимать местность, четверо из восьми (Ракитенко, Суздальцев, Уваров и Ганин) умели делать. Под это Восточный институт выделил небольшие деньги и предоставил необходимые бумаги, для предоставления их местным властям. Другими словами, экспедиция из авантюрной превратилась в официальную, с тайной задачей найти сокровища для революционных партий.
За два дня до отъезда Софья Левицкая зашла в чайный магазин на Светланской улице. Знакомый китаец Си Фаньбао, которому она, Илья Шинкаренко и Василий Уваров спасли жизнь, или, как минимум, здоровье, заулыбался ей.
- Цай, госпоса, холосый цай!- сказал он и протянул ей, видимо заранее приготовленный бумажный кулёк с чаем.
- Деньга нет надо, подалака. Моя спасай, моя говоли: «фэйчан ганьсе» - болсой спасиба! - продолжил он, вложив в руки удивлённой Сони кулёк. – Бумаска выкинь нету, бумаска долого стоить, бумаска смотлеть нада.
Софья вышла на улицу, женское любопытство просто распирало её. Ей хотелось прямо здесь на улице развернуть кулёк, выкинуть из него чай и рассмотреть что это за бумажка такая. Но она пересилила себя, добралась до дому. Семёна дома не было. Софья высыпала чай из кулька в жестяную коробку из-под конфет и разгладила ладонями бумагу на столе.
На бумаге карандашом печатными буквами было написано: « Хунхуз много за васа длуг много тайга ходить след хунхуз много убить васа хотеть глаза смотреть нада много».
Софья ничего не поняла, но слово «хунхуз» её напугало. Хунхузов в Приморье обыватели боялись.
Вскоре пришёл Семён, прочитал бумагу, хмыкнул, сказал:
- Ну, что ж, Соня, пойдём на собрание, последние перед отъездом. Боюсь, что это послание шуму наделает.
- Я ничего таки не поняла, Сёма.
- Да тут как раз таки всё понятно, Соня. Не понятно как раз другое.
На собрание бумага от китайца была прочитана вслух Левицким.
- Интересно – сказал Домбровский.
- Так это оно так! – ответил Левицкий.
- Да что это значить? – спросил Пилипчук.
- Потрудитесь перевести – попросил Суздальцев.
- Что здесь не понятно? – удивился Левицкий. – Перевожу: «Хунхузы за вашими друзьями в тайгу пойдут следить за ними. Хунхузы хотят их убить. Им надо быть осторожными». Почему убить – понятно? О сокровищах китайского императора они знают. Вопрос в том – откуда?
- От Крабеля, понятное дело – сказал Домбровский.
- Скорее всего, - согласился Левицкий.
- Почему бы тогда, товарищи, не тряхнуть этого Крабеля за шкирку? – предложил Суздальцев. – Спросить: «Что за шутки?»
- И в чём ты его обвинишь, товарищ Суздальцев? – спросил Домбровский.
- Как в чём? А бумага?
Домбровский и Левицкий переглянулись и засмеялись.
- Какая бумага? – сказал Домбровский. – В суд ты с этой бумагой не пойдёшь – это не доказательство. А манз ничего не скажет. Если о бумаге узнает Крабель, манза тут же зарежут. И Крабель будет честный коммерсант, а вы, дорогой товарищ, жалкий клеветник! К тому же наша экспедиция полуофициальная. Мы не сообщаем властям о её истинной цели. А где что-то не официально, там и бандиты!
- А если попросить казаков для охраны экспедиции? – не унимался Суздальцев.
- Этих душителей свободы? – засмеялся Домбровский. – Это оригинально: нам, революционерам, просить помощи у самой реакционной части населения России. Как вы вообще себе это представляете?
- Хорошо. А если мы дойдём до судна Крабеля?
- Тогда он выполнит свои обязательства – сказал Левицкий. – А, если не дойдёте, он меня убьет и мой труп выкинет в море. Так что, вы уж дойдите.
- Постараемся – буркнул Суздальцев. – Почему же они сразу нас не кончат?
- А зачем? – удивился Домбровский. – Убить вас сразу, а потом через хребет тащить его до моря? Глупо бы было! А так вы сами его дотащите почти до конца. Где-то недалеко от моря на вас нападут. Но до этого места охранять вас будут лучше казаков! Смотреть, что бы с вами ничего не случилось. Я, думаю, они уже считают, что это их золото, а вы просто носильщики. К тому же они знают, когда на вас нападут, а вы не знаете, значить у них преимущество, а у нас нервотрёпка. А это плохо!
- Ладно, разберёмся и с этой сволочью.
Вечером следующего дня был отъезд. Загружались спокойно, но приглядывались к инородцам вплоть до удара станционного колокола: не следят ли за ними. Но всё было тихо. Люди с азиатской внешностью занимались своими обычными делами – торговали, перетаскивали грузы, садились в вагоны, что бы куда-то ехать. В поезд кладоискателей вообще и в их вагон в частности не один китаец не сел, что, в общем-то, их немного успокоило. Европейцам азиаты кажутся все на одно лицо, как, кстати, и наоборот, но жители Приморья, живя бок о бок с китайцами, корейцами, японцами и местными аборигенами давно научились различать кто из них кто. Поэтому члены союзных партий точно знали, что в их поезд китайцы не сели, или, по крайней мере, они этого не заметили.
- Вот это я и называю нервотрёпкой – противника лучше бы видеть – сказал Домбровский.
С этим трудно было поспорить. О противнике лучше, конечно, знать всё: где он, что он и что собирается предпринять. А так получается, что враг их знает, а они его – нет.
- А может быть, это вообще не правда – с надеждой в голосе предположила Софья, - недоразумение какое-то.
- Хорошо бы было, если бы так – сказал Домбровский.
- Не думаю – сказал Левицкий – похоже на правду.
- Врага лучше переценить, - сказал Дудек, - чем недооценить.
- То, правда – сказал Домбровский. – Будете идти и оглядываться.
Члены экспедиции тепло попрощались с провожающими их товарищами, пожелали друг другу удачи.
Раздался паровозный свисток, поезд тронулся.
Через десять часов, рано утром они прибыли на место в станицу Бикинская.
ГЛАВА 13. СТАНИЦА БИКИНСКАЯ.
Из-за дальних гор показалось солнце, разгоняя туман. Станица просыпалась, мычали коровы, которых гнали на пастбище, из труб в небо устремились белые дымки, предвещая хорошую погоду, хозяйки готовили завтрак своим домашним.
- Думаю, - сказал Суздальцев, - к станичному атаману ещё рано идти.
И все лениво согласились. Они сидели на вещах, сложенных в кучу на земле, вытянув вперёд ноги, надвинув на глаза фуражки и картузы и поплотней завернувшись в тужурки от утренней прохлады. Они все толком не выспались, и что-то делать всем было лень. Курили самокрутки.
Меж тем утреннее солнце окончательно вышло из-за гор, стало теплее, в небе кружились коршуны. Спать захотелось ещё больше.