Тайна реки Семужьей - Кубанский Георгий. Страница 51
А девчушка постарше, в цветастом фланелевом платье, шагнула к Сазонову и, прижимая тонкие ручонки к худеньким бедрам, деловито сообщила:
— А других заперли в новый сарай. Стерегут их. Чтоб не убежали.
«Стерегут! — подумал Сазонов. — Одному тут ничего не сделать».
А когда он услышал, что в погост приехал большой начальник и с ним милиционер, то понял, на какой риск пошел. Оставалось одно: поскорее убраться отсюда незамеченным.
Так Сазонов и сделал. Он быстро миновал погост и вышел на дорогу, ведущую к райцентру. Но никакая опасность не могла теперь заставить его отказаться от сокровища. Широко шагая, он дошел до мелкого перелеска и залег там в густой листве. Сазонов терпеливо ждал, когда поведут его сообщников в район. Никакого определенного плана придумать ему не удалось. Соотношение сил сложилось явно не в его пользу. Расчет был один — на случай.
Ждать пришлось долго, бесконечно долго. Но Сазонов знал, что другой дороги нет из погоста ни в район, ни в Пушозеро. И он упорно продолжал ждать, временами чутко засыпая вполглаза и пробуждаясь от каждого шороха…
Когда Сазонов увидел вдалеке идущих из погоста Барбоса и Немого, первое, что подумал он: «Бежали!» Однако это предположение сразу же было отброшено. Очень уж не походили его сообщники на беглецов. Шли они как-то слишком спокойно, не скрываясь, даже не спешили…
Сазонов поднялся и хотел выйти из перелеска навстречу Барбосу и Немому, но вовремя остановился. Зачем идти к ним? Кто они ему? Друзья? Приятели? Нет. Это всего лишь участники общего «дела». Не лучше ли подождать их, скрываясь в зелени? Возможно, удастся узнать, куда они собрались и каковы у них планы на дальнейшее.
На этот раз Сазонову повезло.
Барбос и Немой свернули с дороги в перелесок и опустились на землю.
— Куда мы теперь? — спросил Немой. — На лавы?
— Не спеши, — Барбос повалился на спину и потянулся так, что суставы хрустнули. — Если дело выйдет чисто, придется нам после лав дуть ходом. Ложись пока. Отдыхай, знай.
«После лав… ходом! — Сазонов насторожился. — Обо мне и не вспомнили. — Отметил он это без какой-либо обиды, испытывая лишь растущее недоверие к сообщникам. — Зачем они спешат к лавам? Куда собираются идти «ходом»? Неужели обратно к Дикому Берегу?..»
И тут Сазонов услышал такое, что дыхание у него сорвалось и зачастило, как у больного.
— Ты точно заметил, что кисет упал между камнями? — спросил Немой.
— А то я брошу так! — усмехнулся Барбос. — Не глядя.
Лежа на спине, он широко раскинул руки и ноги, жадно отдыхая всем своим большим сильным телом.
Больше Сазонова ничто не интересовало. Он бесшумно отполз в сторону и затаился в зелени. Кисет цел! Доступен! Мысль об этом будоражила, не давала покоя. Вместе с ней к Сазонову вернулась решимость, уверенность, что большая удача наконец-то не уйдет от него. Нет…
Барбос и Немой поднялись. Отряхнули налипшие на стеганки и брюки сухие прошлогодние листья.
Сазонов выждал, дал им отойти от перелеска. Следить за сообщниками было нетрудно. Куда они направились, Сазонов знал, и потому на открытых местах спокойно отпускал их от себя вперед.
К лавам Сазонов вышел несколько позднее Барбоса и Немого. Лежа в густом ивняке, он наблюдал за каждым их движением. А когда они нашли кисет, Сазонов дрожащей от волнения рукой переложил пистолет из кобуры за пазуху, вышел из укрытия и спокойным, подчеркнуто твердым шагом направился к лавам…
Сошлись они на узком дощатом настиле, недалеко от лесистого левого берега, настороженно всматриваясь друг в друга. Связывавшая их веревочка — добыча жемчуга — оборвалась. Оставался кисет. За него они готовы были перегрызть друг другу горло.
— Где будем делить? — резко перешел к делу Сазонов.
— Отойдем в горы, — ответил Барбос.
И взглядом попросил поддержки у Немого.
— В горах поделим, — быстро согласился Немой.
В горах! Чтобы направиться в горы, Сазонов должен был повернуться к своим сообщникам спиной. Оставить их позади себя на узком зыбком настиле?.. Сазонов заметил, как понимающе переглянулись Барбос и Немой. Возможно, они успели договориться…
«Нет уж! — подумал Сазонов. — Дураки на нашей улице не жили».
Впрочем, спорить с сообщниками не стал. Все с тем же напускным спокойствием и уверенностью повернулся он, сделал шаг к берегу. А мозг его лихорадочно работал: «Один раз в жизни можно… Только раз! Лучше остаться живым и богатым преступником, чем быть убитым…»
Подтолкнул его легкий шепот за спиной. Сазонов бездумно выхватил из-за пазухи пистолет, круто обернулся. Барбос не успел и руки поднять. Лишь острая предсмертная тоска коротко оживила его мертвые глаза…
Выстрел в упор свалил Барбоса на лавы. За спиной у него дико взвыл Немой, резко согнувшись, как надломленный. Пуля пробила сердце Барбоса и ударила Немого в грудь.
Сазонов подхватил с дощатого настила выпавший из руки Барбоса мокрый красный кисет и, почти не глядя, всадил еще две пули в упавшего Немого. После каждого выстрела тело Немого резко вздрагивало, будто по нему били палкой. Потом оно медленно, словно нехотя вытянулось и обмякшим мешком сползло с настила в кипящую воду.
Барбос лежал поперек лав. С настила свисала откинутая назад голова с приоткрытым большим ртом и всклокоченными жесткими волосами. С другой стороны лав вода негромко бурлила о сбитые носки его хромовых сапог. И лишь глаза его почти не изменились, остались такими же тусклыми, как и при жизни.
Сазонов остался один. Совсем один! С кисетом.
«Что ж я стою? Бежать надо! — спохватился он. — Скорее бежать отсюда. Скорее…»
А сам не мог оторвать взгляда от распластавшегося поперек настила тела Барбоса, от его вздернутого вверх тупого небритого подбородка. Перед тем как уйти в горы, надо избавиться от Барбоса. Навсегда избавиться! Еле сдерживая подступающую к горлу тошноту, он схватил воротник стеганки Барбоса и рывком сбросил труп в воду. Хорошо бы оттолкнуть его подальше от лав, да некогда… Ладно! Течение унесет. Вода все скроет…
В горы! Скорее в горы! Сазонов оторвал взгляд от убитых сообщников и… похолодел, невольно прижавшись спиной к поручню.
К лавам подходил милиционер. С пистолетом в руке. За ним Сазонов увидел Долгушина. Тоже с пистолетом Подальше — Володю и Ваську Калабухова в пестрой телячьей шапке с болтающимися ушами…
Тугое упругое кольцо перехватило горло Сазонова, мешало дышать. Он рванул ворот рубахи, круто повернулся к левому берегу, к горам… Но и там к лавам подходили люди: Федя, пожилой саам с наганом, старый пастух с арканом, изготовленным для броска, Наташа. Опять она!
— Положить оружие! — приказал следователь.
— Бросай пистолет! — зычно подхватил милиционер.
Бросить оружие! Сдаться! Чтоб они забрали кисет! А потом? Арест, следствие, суд и расстрел. Убил-то он Барбоса и Немого с целью грабежа. Грабеж! Отягчающее обстоятельство! Теперь пощады не жди.
— Оружие на лавы! — властно повторил следователь. — Выполняйте!
Сазонов нагнулся, будто хотел положить пистолет на лавы. И вдруг огромным прыжком перемахнул с настила на плоскую каменную плиту. Над головой его коротко прошипела пуля — как маслом брызнули на раскаленную плиту.
«Близко! — отметило сознание Сазонова. — Убьют! Черт с ним! Терять-то нечего!»
С плиты он перескочил на камень. Еще прыжок и еще…
Прыгая с камня на камень, проворный и верткий, мчался Сазонов к нависшему над водой левому берегу. Над головой снова прожужжала пуля. Еще одна. Странно, но выстрелов Сазонов не слышал, только злое, режущее слух шипение пуль.
Беглецу повезло. Стрелял с правого берега один Суфрин. Долгушин не решался стрелять: преступник оказался между ним и неожиданно выбежавшими из ивняка старым Каллустом и Наташей. На левом же берегу Прохор Петрович выстрелил всего два раза. Убийца забежал за вдающийся в реку высокий мыс и скрылся из виду. Да и непривычный для пастуха наган на таком расстоянии был ненадежным оружием.
Еще несколько прыжков — и Сазонов, хватаясь обеими руками за выступающие из подмытого обрыва корневища, быстро вскарабкался на берег. Слева, наперерез беглецу, ломился через густой ивняк Федя с поднятым посохом. Невероятно отчетливо видел преступник приближающееся бледное лицо юноши. Сазонов на мгновение задержался, вскинул пистолет и выстрелил.