Африка - Буссенар Луи Анри. Страница 24

Из Тете Ливингстон пошел дальше вниз по Замбези до реки Келимане [133], затем — по ней до деревни с тем же названием. 20 мая 1856 года он достиг берега Индийского океана.

Итак, Ливингстон целиком пересек южную часть Африканского континента с запада на восток, от Луанды до Келимане.

Двенадцатого июля доктор сел на английский бриг «Фролик» и отправился на остров Маврикий, где его надолго задержала болезнь. Наконец 12 декабря 1856 года после шестнадцатилетнего отсутствия он вернулся в Англию.

ГЛАВА 8

Второе путешествие. — Замбези. — Шире. — Новый поход на озеро Ньяса. — «Пионер». — Возвращение в Англию. — Третье путешествие. — Смерть Ливингстона.

Еле переведя дух, отважный путешественник затосковал по Африке и захотел вернуться. Чуть больше года прожил он в Европе — и вот уже готова новая экспедиция [134].

На сей раз целью Ливингстона было исследование Замбези и притоков. Доктор хотел, чтобы они стали удобным путем в глубь Африки и для миссионеров, и для коммерсантов.

Экспедиция отправилась из Великобритании на пароходе «Перл» 10 марта 1858 года; в нее входили доктор Ливингстон, доктор Кэрк и еще несколько англичан. Через месяц пароход пристал к мозамбикскому берегу.

Сейчас уже общеизвестно, что Замбези при впадении в океан образует дельту из нескольких рукавов: Миламбе (самое западное русло), Конгоне, Луабо и Тимбуэ, он же Музилу [135]. Ливингстон изучил все эти разветвления реки и пришел к выводу, что самый удобный для судоходства рукав — Конгоне.

Для исследования Замбези из Англии привезли разобранный на три части пароходик для плавания по реке, собрав который, назвали «Ma-Роберт» («Мать Роберта»): так туземцы звали миссис Ливингстон по имени ее сына.

Без промедления экспедиция выступила в путь. По берегам Конгоне растут огромные папоротники, панданусы, финиковые пальмы; [136] несколько выше по течению начинаются обширные саванны, черноземная почва которых на первый взгляд кажется довольно плодородной.

Временами встречаешь домики на высоких сваях (как кое-где у нас на озерах) — либо для защиты от хищных зверей, либо — что вероятнее — от наводнений, способных за несколько часов внезапно затопить всю округу. Жителей здесь немного — они совершенно безобидны и ходят абсолютно голыми; хотя кругом болота, вид у людей здоровый.

«Ma-Роберт» медленно поднималась по течению и своим астматическим кашлем разгоняла всех прибрежных обитателей: четвероногих, птиц, людей… Посудина была довольно скверная, особенно топка, которая пожирала дрова в невероятных количествах. Но для сколько-нибудь приличной скорости давления все равно не хватало — даже хорошие гребцы на легкой лодочке без большого труда шли вровень с пароходом.

Наконец узким, слегка извилистым проходом по правую руку от Конгоне экспедиция вышла в главное русло Замбези и поднялась до Тете, где бросила якорь 8 сентября 1858 года.

Как и в прошлый раз, в распоряжение доктора и его товарищей предоставили дом губернатора. Некоторые из макололо, узнав старого друга, устроили восторженный, глубоко тронувший доктора прием.

За два года город совсем не изменился, только в сентябре вдоль всех улиц здесь растет индиго [137] в таких количествах, что за самое короткое время можно собрать несколько тонн. Индиго, дурман и разновидность кассии, называемая сенна, здесь главные сорняки — прежде чем обрабатывать землю, их непременно надо выдрать и сжечь.

Белых здесь мало; в основном это солдаты, довольно-таки неприятные, кого здесь называют «неисправимыми», — нечто вроде наших штрафников. В самые нездоровые места колонии этих солдат посылают за ничтожное жалование, но они женятся на негритянках и имеют доход с их огородов.

Из Тете доктор снова отправился к порогам Кебрабаса, о которых уже много слышал. Он приплыл к ним 9 ноября и убедился, что пройти пороги на «Ma-Роберт» невозможно — машина слишком слаба. Тогда Ливингстон запросил через губернатора судно, годное для плавания по африканским рекам, а в ожидании ответа направился по реке Шире — большому левому притоку Замбези. Кстати, по словам доктора Ливингстона, вода великой африканской реки была в те времена столь чиста, что могла заменить фотографам дистиллированную воду, в которой разводят азотнокислое серебро.

Когда в начале 1859 года экспедиция впервые пошла вверх по Шире, все туземцы собрались и взялись за оружие, чтобы не пропустить ее. Самые храбрые воины засели в засаду за деревья; луки были натянуты, отравленные стрелы наготове. Женщины и дети держались в чаще поодаль — одним словом, готовилось большое сражение. В деревне Тингане пятьсот воинов встретили доктора и грубо потребовали остановиться.

Ливингстон сошел на берег и объяснил: «Мы англичане, едем сюда не воевать, не похищать людей, а проложить дорогу нашим соплеменникам, которые не будут торговать рабами, а купят у вас все, что вы хотите, — хлопок, слоновую кость».

Большего и не потребовалось, чтобы изменить расположение вождя, сразу ставшего дружелюбнее.

Впрочем, уже само наличие парохода ясно показывало, что пришельцы относятся к незнакомому народу. Туземцы хорошо видели, что этот пароходик ни в чем не напоминает лодки работорговцев, которым местные жители не без оснований препятствовали вступать в сношения с племенами внутренних районов континента.

На животных астматический пароходик производил не менее сильное впечатление, чем на людей. При его приближении бегемоты в панике разбегались кто куда. Тупые крокодилы, напротив, принимали кораблик за неизвестное животное и, остервенело гнались за судном с целью сожрать добычу. Но в нескольких метрах от корпуса крокодилы поднимали голову, тщательно обследовали жертву, находили, видимо, что такая крупная добыча им не по зубам, и, не притронувшись к металлическому чудищу, камнем шли на дно.

Как говорилось выше, «Ма-Роберт» — судно металлическое, но это еще не значит прочное. Пароход уже чинили два раза, а толку никакого, так как корабль сделан из нового сорта стали, при соприкосновении с водой дающего какую-то совершенно невероятную химическую реакцию. В корпусе появляются дырки, от которых во все стороны, как по тающему льду, бегут по металлу веточками и лучиками трещинки. Вскоре дно корабля становится дырявым, как дуршлаг. Самые большие дыры кое-как затыкали, но едва пароход спускали на воду — появлялись новые.

Во время первого путешествия экспедиция изучала главным образом саму реку. В низовьях она имеет не менее двух саженей [138] глубины, а выше разделяется на множество рукавов — разумеется, менее полноводных. Но, поскольку песчаных отмелей здесь нигде нет, судоходство не представляет никаких затруднений.

Вскоре экспедицию остановили водопады (Ливингстон назвал их водопадами Мёрчисона [139]): впрочем, доктор и без того уже собирался поворачивать назад. Совершенно ясно, что элементарнейшая осторожность не велит предпринимать рискованный поход берегом там, где туземцы, не доверяющие чужакам, день и ночь держат вооруженную стражу.

В марте следующего года Ливингстон опять отправился по Шире. На этот раз туземцы, отбросив предубеждения, приняли его дружески, продавали рис, сорго, птицу.

Доктор договорился с вождем по имени Чибиса — замечательно умным человеком, — что «Ma-Роберт» останется на приколе против его деревни, по местному обычаю называемой также Чибиса. Сам путешественник с доктором Кэрком и несколькими макололо пошел пешком к озеру Ширва и вышел к нему 18 апреля 1859 года.

«Озеро Ширва, — пишет он, — это довольно значительный водоем, где водятся рыбы, крокодилы, пиявки, гиппопотамы…