Африка - Буссенар Луи Анри. Страница 33

Эта часть путешествия отважного португальского офицера имеет важное значение для географии. Он определил координаты истоков притоков Кубанго и Квандо, нанес на карту течение Кубанги, Кушиби, а также весьма извилистое течение Верхней Замбези от Лиалуи до Эмбарья, доказал, что Кубанго не сообщается с Квандо, что эта последняя река удобна для торговли, ибо судоходна на протяжении трех тысяч километров, как и Замбези с притоками Либа и Лунгвенбунгу. Наконец, он разобрался в хитросплетениях рек, питающих Кунене, Конго и Замбези, и заменил на картах фантастические данные, которые некоторые географы предпочитали белым пятнам, другими, ясными и точными.

После многих лишений, злоключений и недоразумений с носильщиками и царьком Эмбарья Серпа-Пинту пересек Квандо и пришел на стоянку английского натуралиста доктора Брэдшоу, у которого прогостил четыре дня. Оттуда майор направился в крааль [170] французского миссионера Куайяра, радушно принявшего португальца. От переутомления Серпа-Пинту тяжело заболел и поправился благодаря лишь заботливому уходу доктора Брэдшоу, госпожи Куайяр и ее племянницы.

Тринадцатого ноября он вместе с семьей миссионера — эти достойнейшие люди стали друзьями и попутчиками — оставил крааль Луксума. Через два дня они приехали в другой, по имени Говеджума, в пятидесяти пяти километрах к югу. 2 декабря спутники отправились через Калахари, о которой мы уже рассказывали при описании путешествий Ливингстона. Португалец нанес на свою путевую карту северную часть пустыни и назвал ее именем английского путешественника Томаса Бейнса.

Мы уже говорили, что Калахари — огромная равнина, пересеченная то здесь, то там руслами пересохших рек. В сезон дождей там растет высокая трава и прочая зелень, кусты покрыты цветами, деревья — листьями. В пустыне много и всевозможной дичи, особенно близ рек и озер, которые, как и в Центральной Австралии, крохотные и в жару пересыхают. Впрочем, почти все они солоноваты и непригодны для питья, так что по Калахари можно путешествовать только в сезон дождей. В это время здесь много сочной травы, без которой не обойтись быкам, запрягаемым в тяжелые местные фургоны — настоящие дома на колесах.

Время было как раз благоприятное; Серпа-Пинту нанял такой фургон и за месяц добрался от Даки до Шошонга. По дороге он установил течение Наты, Симоане и Литублы. Берега этих рек, покрытые — если можно так выразиться — беспорядочной растительностью, во время дождей привлекают миллионы птиц, покрывающих землю толстым слоем гуано [171].

Все три реки впадают в большое соленое озеро Макарикари (туземцы называют его «соленой сковородкой»), к которому майор вышел 20 декабря. Во время дождей притоки несут в озеро воды с западных склонов земли матебеле. Туда же течет и река Ботлете из озера Нгами; по мнению майора, она является продолжением Кубанго. Когда же в Макарикари вода поднимается, Ботлете течет на запад — в озеро Нгами.

Несмотря на такую странную особенность Ботлете — периодически менять направление течения, — удалось, как пишет господин Анри Дювейрье, установить, что малые притоки не оказывают на озеро почти никакого влияния: таким образом, Макарикари образовано разливами Кубанго, к системе которой принадлежит и оно, и Нгами, и все лежащие между ними лагуны.

Мы не будем следовать за неустрашимым путешественником по этим местам: они уже хорошо изучены экспедициями Бейнса, Болдуина, Ливингстона и многих других исследователей Южной Африки. 21 декабря майор оставил берега Макарикари, а 31-го прибыл в Шошонг, где две недели наслаждался заслуженным отдыхом.

Пятнадцатого января Серпа-Пинту распрощался со славной семьей Куайяров, а 15 марта, через четыреста восемьдесят три дня после выхода из Бенгелы, пришел в Порт-Наталь. Он пересек Африку с запада на юго-восток и около четырех тысяч километров прошел по неисследованным землям.

В заключение представим мнение об отважном португальце одного из славнейших наших путешественников, господина д’Аббади: [172]

«Таких путешественников, как Серпа-Пинту, к сожалению, слишком мало, а его путешествие — одно из лучших за все времена. Он сделал важные наблюдения; записи его безупречно четки. Это образованный и очень умный исследователь. Он сделал важный шаг в развитии географических знаний, и географические общества Парижа и Лондона по всей справедливости наградили майора большими золотыми медалями.

ГЛАВА 10

Внутреннее африканское море. — Сомнения. — Английская экспедиция. — Озеро Танганьика. — Спик открывает Виктория-Ньянзу.

Всего тридцать пять лет назад мы знали Африку ненамного лучше, чем древние. Ее тайны охраняли свирепые — больше по слухам, чем на деле, — племена, убийственный климат и, должно признаться, безразличие цивилизованных наций к географическим наукам.

Как красноречиво говорил в 1860 году Эдуар Шартон [174], достопочтенный и приснопамятный основатель журнала «Тур дю монд»: «Напрасно процветала в плодородной Нильской долине древняя цивилизация! Напрасно Карфаген и Рим установили в Африке свое владычество, арабы воздвигли мечети, торговцы устроили фактории! Она и до наших дней остается неведомой людям».

Из рассказов о пустыне заключали, что вся Африка — сплошное пустое пространство, море песка, безводная почва. При виде верблюдов и страусов совсем забывали о крокодилах и бегемотах…

И вот в 1856 году мир с изумлением и недоверием принял новость: немецкие миссионеры, пастор Эрхардт и доктор Рибман, странствуя по Экваториальной Африке, узнали, что там существует большое внутреннее море. Самые сведущие люди Европы отказывались верить в подобный Каспий на востоке Африки между экватором и 15° южной широты. Это были, несомненно, люди выдающиеся, но с молоком матери впитавшие представление, будто вся Африка безводна, безлесна, покрыта песком. Итак, большое озеро в Африке казалось им нелепицей, физической невозможностью. В честности миссионеров европейская общественность не сомневалась, но полагала, что путешественники соединили в одну цепь маленькие озера, указанные на португальских картах и доверчиво перенесенные оттуда на наши.

Но все же поднялся шум, и вопрос был слишком интересен, чтобы оставить без ответа. Впрочем, тогда уже начали понемногу заниматься географическими изысканиями, а страх перед чудовищными живоглотами понемногу проходил. Наметились контуры значительного движения, которое к концу XIX века стало необратимым.

Лондонское Королевское географическое общество сочло полезным проверить и, если удастся, дополнить сообщения миссионеров. С этой целью оно снарядило экспедицию «в район африканских озер».

Командование поручили капитану Ричарду Ф. Бёртону, служившему прежде в Бенгалии; его познания, отвага и великолепные прежние исследования вполне оправдывали выбор Общества. Капитан Бёртон, превосходно представляя себе трудности путешествия, попросил себе в помощники сослуживца по Индии капитана Спика [175].

Экспедиция отправилась из Англии в начале 1857 года и прибыла на Занзибар 14 июня. Без промедления Бёртон и Спик с отрядом из сорока занзибарцев отправились в Каоле, маленький городок в стране Мрима на побережье континента. Затем они медленно двинулись через однообразно плоские равнины, покрытые вперемежку саваннами, лесами, травянистыми долинами, на которых реки после разлива в сезон дождей оставляют множество болот, заросших огромными тростниками, кишащих рептилиями и насекомыми; над ними вечно висят ядовитые тучи, распространяющие малярию.

В первые месяцы малярией заболели многие, но вскоре отряд пришел в Узагару — прелестный горный край с вечнозелеными долинами, умеренным климатом, чистым воздухом. Там все поправились и окрепли.