Железные франки - Шенбрунн-Амор Мария. Страница 19

Ох уж эти бароны! Когда Фульк не занимался их спасением, он занимался их примирением друг с другом и с его верховной властью. Все франки повязаны общей спасительной цепью данных и принятых клятв, да только баронам они представляются кандалами. Рыцари не желают повиноваться ни сюзерену, ни союзнику, каждый хочет действовать только по собственному разумению. Так много сил и терпения было потрачено, чтобы как-то сплотить эту непокорную банду сумасбродных баронов, каждый из которых мнил себя героем, страдал от непомерных амбиций и твердо намеревался превзойти подвиги Шарлеманя и Роланда! А сейчас, впервые сойдясь в общем походе, они первым делом перегрызлись!

Пуатье взлетел в седло так легко, словно броня и вооружение были легче пушинки:

–?Ваше величество, раз вы свободны, я должен мчаться спасать Антиохию. Мой город осаждает греческое войско.

Он не просил короля о помощи и даже не смотрел на него, но его молчание упрекало совестливого Фулька сильнее, чем громкие требования Триполи. Анжу засопел. Вступаться за Антиохию было бы самоубийственно. Рано или поздно Византия должна была предъявить свои права. Латинское королевство твердо намеревалось установить с Константинополем прочный мир, и нападение Иоанна Комнина на Антиохию – не причина пересматривать этот краеугольный камень стратегии Фулька. За полвека князья Антиохии надавали грекам таких обязательств, что юридические права василевса стали неоспоримыми, особенно когда тот появился с огромным воинством, стоящим тысячи легальных доводов, под самыми стенами Антиохии. Князь молод, силен и раз взялся за гуж, то пусть доказывает, что способен не только ласточкой в седло вспархивать.

Король нахлобучил шлем, словно пытался скрыться под железом брони от бесконечных претензий своих баронов, и сам поспешно забрался на Гефеста. Негоже королю взирать на собственных вассалов снизу вверх. Насупился, пробурчал:

–?Князь, постарайтесь договориться с Иоанном миром, врагов нам хватает.

Раймонд усмехнулся, натягивая перчатки:

–?Спасибо, ваше величество. Я всегда готов мчаться вам на помощь, чтобы услышать добрый совет.

Фульк покраснел, не выдержал, дал шпоры коню:

–?Эх, будь что будет! Не покину вас, друзья мои! Вперед, святой отец, отвоюем франкские земли!

–?За Монферран! – прохрипел Триполи.

–?За Антиохию! – рубанул воздух Раймонд.

Но патриарх Иерусалима отчаянно затряс обеими дланями:

–?Ваше величество! Увы! Нам придется немедленно мчаться обратно в Иерусалим! – Увидев, как скривился граф Триполийский, приуныл Анжу и скептически поднял брови Раймонд, верный пастырь промямлил: – То, что Монферран, лучшая наша крепость, попал в руки тюрок, и сарацины вклинились в наши владения, а вдобавок паршивые схизматики осадили наш важнейший северный оплот – это, конечно, все очень плохие новости, – патриарх выдержал скорбную паузу, убедился, что все взоры обратились на него с надеждой, воздел перст и торжествующе заключил утешительную сентенцию: – Но плохих новостей так много, что из-за каждой в отдельности горевать решительно некогда! – И охотно пояснил: –?Во время вашего отсутствия египетские конницы Аскалона вышли на равнину Рамлы и разгромили гарнизон Лидды, а к тому же дамасские войска захватили незащищенный Наблус, сожгли и разорили город и перерезали всех, кто не успел укрыться в донжоне. – Помолчал и, не уверенный, что ошарашенные слушатели оценили всю серьезность произошедшего, сокрушенно помотав головой, пояснил: – Все это до добра не доведет, нет, чую я, не доведет.

Потрясенный Фульк уставился на патриарха. Господи, да что же это такое? Ни на кого, ни на мгновение невозможно оставить королевство? Почему он окружен только неистовыми головорезами, трусливыми умниками и кипучими идиотами? Похоже, что с бестолковым, зато рьяным Уильямом Малинским он потеряет Заморье вдвое быстрее, чем смог бы с помощью самого Занги! Но другого патриарха взять неоткуда, и других баронов у него тоже нет. Анжу взглянул с упреком на небеса, устало вытер потное лицо и призвал себя к спокойствию. Опора Заморья лишь в терпении и мудрости венценосца.

–?Н-да… Этот египетский Аскалон – как распахнутая задняя калитка! Никогда не знаешь, куда бросаться в первую очередь… Ну что ж, друзья мои, в таком случае нам придется расстаться. Я поспешу разобраться с обнаглевшими Фатимидами, – с высоты седла король выглядел величественным и бравым рыцарем. – Удачи вам, князь. А вам, Триполи, желаю утешиться в объятиях молодой супруги.

Граф уставился на суверена испепеляющим взором. Фульк вспомнил, что, по слухам, в объятиях Годиэрны утешаются и многие другие, хотел поправиться, но вовремя сообразил, что непременно взбесит Сен-Жиля еще пуще, и только махнул на прощанье поросшей рыжим волосом рукой.

Триполи, Куртене и Пуатье развернули коней и двинулись каждый к своему ополчению. Пробираясь к началу колонны, Анжу изумленно оглядывался на нового свояка:

–?Однако вот он каков, этот князь Антиохийский… А Констанция-то его, пичужка такая, и совсем еще юная…

–?Геракл, истинный Геракл, ваше величество, – хмыкнул патриарх, оскалив ослиные зубы. Он радовался, что бешеные бароны разъехались, и они с монархом снова вместе. – Пускай сам с василевсом разбирается, будут друг на друга управа. Поистине гордыня этих рыцарей – еще один гвоздь в теле Спасителя!

–?А Сен-Жиль-то наш и впрямь невезучий: ладно, Монферран потерял, так дома еще и Годиэрна поджидает…

Король облегченно ухмыльнулся: в сравнении с домашними неладами графа Триполийского потеря Монферрана блекла настолько, что ощущение вины перестало тяготить суверена. Со свояченицы Годиэрны мысли Фулька перешли на ее сестру, собственную возлюбленную жену Мелисенду. Искоса взглянув на пастыря, венценосец откашлялся и спросил, внимательно изучая холку Гефеста:

–?Так что, святой отец, неужто у вас не найдется для меня ни единой доброй вести?

–?Почему же, ваше величество? Конечно, найдется! Сын ваш Бодуэн и королева Мелисенда пребывают в добром здравии, и королева шлет вам свою любовь!

Лицо немолодого, некрасивого короля озарила смущенная улыбка, от избытка чувств он натянул поводья так, что боевой конь под ним вздыбился:

–?Охо-хо! А мы-то уже заподозрили, что милость Божия нас покинула! Оказывается, дела наши еще совсем не плохи! Deus de vult!

И Фульк на радостях пустил Гефеста в галоп. Прелат сокрушенно вздохнул: трудно быть Божьим служителем и духовным отцом Града Святого, но и старым мужем красивой жены быть тоже нелегко.

Железная змея воинов медленно расползалась на две части, словно сдирая с себя кожу: королевская армия и патриаршее ополчение просачивались сквозь войска Антиохии и Эдессы на юг, в сторону Иерусалима, а силы сирийских франков стекались в обратном направлении – на север.

Армии маневрировали по Утремеру, как шахматные фигуры по доске.

До Антиохии остались считаные лье, а тяжких дум хватило бы на обратный путь до Альбиона.

Какой баснословной удачей виделось франкское княжество, когда скончался Генрих I и в Англии началась междоусобная война за корону! Путешествие в Левант и свержение Алисы казались захватывающими приключениями, и кто же мог предположить, что героическая борьба с захватчиками-мусульманами за исконно христианские земли будет состоять из нескончаемых разборок с христианскими Киликией и Византией? Славное братство франкских героев воплотилось в необузданном Сен-Жиле Триполийском, уверенном, что он недополучил земель и чести, и в Жослене Куртене, не готовым защищать даже те земли и честь, которые остались ему от отца. А иерусалимский сюзерен, постоянно занятый египетскими набегами на собственное королевство, вместо действенной подмоги подарил лишь добрый совет, полезный, как халат с плеча Имадеддина.

И все же, единожды взвалив на себя ношу, Раймонд не дрогнет даже перед всей мощью Ромейской империи.