Обитатель лесов (Лесной бродяга) (др. перевод) - Ферри Габриэль. Страница 12

Пока длился этот рассказ, старый охотник, фигура которого была скрыта тенью, находился в состоянии какого-то судорожного трепета. Раздались глухие рыдания. Услышав их, Тибурцио встрепенулся, но Розбуа воскликнул:

— И молись за свою мать, которую я нашел умирающей подле тебя!

— Да, да, — воскликнул Тибурцио, вскакивая с места, — те самые слова! Но кто же вы такой, что знаете в таких подробностях все, что происходило в ту страшную минуту? Или вас послал мне сам господь Бог?

Старый охотник встал, не произнося ни слова, опустился на колено и опять, выставляя на свет мужественное и грубое лицо свое, по которому текли слезы, воскликнул от избытка ощущений:

— Ах, Господи! Я знал, что Ты опять пошлешь его ко мне, когда ему нужен будет отец! Фабиан, Фабиан! Ведь это я, я тот человек…

Тут слова его прервал внезапный выстрел, которому предшествовала молния, осветившая кустарник, и прожужжавшая мимо Тибурцио пуля ударилась в землю.

Выстрел этот разбудил спавшего Хозе, который быстро вскочил и схватил свое ружье.

Глава VII

Долго выжидал Кучильо, пока решился сделать изменнический выстрел, направленный против Фабиана, После выстрела он бросился назад, не теряя ни минуты. Он даже не смог заставить себя подождать немного, чтобы удостовериться, попала ли его пуля в цель. От страха Кучильо долго не мог найти дерева, где была привязана его лошадь. Это промедление могло бы ему стоить жизни, если бы Розбуа со своими спутниками в первое мгновение не растерялись немного от такого внезапного выстрела.

— Товарищи! — воскликнул Хозе. — Я бы очень желал узнать, кому из вас была назначена эта пуля, мне или вам, молодой человек, потому что я немного слышал ваш разговор, и так как я не совсем чужд этой истории, то случившееся тогда в Эланхови…

— История в Эланхови! — воскликнул канадец. — Как! Ты знаешь?..

— Да, но теперь не время об этом рассуждать. Позже когда-нибудь вам можно будет узнать многое; все это для вас пока тайна, которую вы без меня, вероятно, не разгадаете! Тебе именно, молодой граф, кажется, я и обязан своим спасением; на первое время пока этого достаточно. А теперь, Розбуа, вперед! Ты иди в ту сторону, откуда раздался выстрел; а я с молодым человеком спрячемся с противоположной стороны, а то негодяй, пустивший в нас пулю, может быть, собирается обойти нас; в таком случае он попадет в наши руки.

С этими словами Хозе, схватив карабин, бросился вместе с Тибурцио, вооружившимся ножом, в одну сторону, между тем как канадец, несмотря на свой исполинский рост, согнувшись с необыкновенной легкостью, быстро и без шума проскользнул по направлению, указанному ему Хозе. Таким образом, на месте, где отдыхали охотники, осталась только одна пойманная лошадь, которая, испугавшись выстрела, начала еще более рваться, стараясь разорвать узду и лассо, которыми была привязана к дереву, так что едва не затянулась до смерти.

Между тем лучи дневного светила все более и более стали проникать сквозь ветви деревьев, яркость огня стала мало-помалу меркнуть перед солнечным светом и пробудившаяся природа представилась во всем великолепии тропических лесов.

— Остановимся здесь, — сказал Хозе Фабиану (так мы намерены называть его теперь), когда они, после быстрого бега, достигли чащи, в которой собирались спрятаться, не теряя, однако же, из виду узкой тропинки, ведшей к мосту, перекинутому через водопад. — Я убежден, что негодяй, который так плохо целит, непременно должен вскоре пройти здесь; я надеюсь ему доказать, что сделал успехи в употреблении винтовки с тех пор, как оставил службу короля испанского и поступил в учение к канадцу.

Фабиан и Хозе остановились за кустом сумаха.

— Не отводите ни на минуту ваших глаз от тропинки, теряющейся под деревьями, и не поворачивайте вашей головы, — наставлял Хозе. — Во время опасности Розбуа и я всегда переговариваемся друг с другом таким образом, и теперь слушайте внимательно, что я вам буду говорить.

— Я слушаю, — отвечал Фабиан, стараясь делать так, как указывал Хозе.

— Не сохранилось ли у вас каких-либо более определенных воспоминаний из вашей юности, чем те, которые вы уже передали канадцу? — спросил прежний стражник.

— Тщетно обращался я к моим воспоминаниям с тех пор, как узнал, что Марко Арелланос не отец мне; и хотя это было уже давно, однако же я не мог припомнить даже человека, заботившегося обо мне во время моего детства.

— А тот, кто взял вас, беспомощного сироту, к себе на попечение, знает так же мало, как и вы, — прибавил Хозе, — я же могу вам сообщить кое-что, чего вы не знаете.

— Так говорите же, ради Бога! — воскликнул Фабиан.

— Тс, не так громко! — заметил Хозе. — Хотя этот лес и кажется пустынным, но в нем, по всей вероятности, скрываются враги вашего рода; впрочем, может статься, один из них теперь вас и не узнал, так же, как это случилось со мной.

— О ком вы говорите? — быстро спросил Фабиан.

— Об убийце вашей матери, о человеке, который похитил у вас ваш титул, ваше звание, ваше имя и ваше богатство!

— Так я происхожу из богатого и знатного рода? — удивленно спросил Фабиан.

— Конечно! — произнес Хозе, хватаясь в этот миг за свою винтовку и целя в золотую полоску околыша, замеченную им между деревьями.

Спустя мгновение, однако же, Хозе заметил, что он ошибся — то был не околыш фуражки, а солнечный луч, и винтовка опустилась на колено охотника.

— Кровь, которая течет в ваших жилах, вам не смогли выпустить, но зато вас лишили ваших родовых богатств.

— Что мне в них, — воскликнул Фабиан, — если погибла моя несчастная мать?!

— Ах, сеньор Фабиан, я знаю одного человека, которому воспоминание о вашей матери и о вас самом часто не дает спать. Как часто в тишине ночной чудилось ему, что он слышит в лесу, в завывании ветра, вопль отчаяния, который когда-то вечером поразил его слух и который он тогда принял за свист ветра… то был последний вопль вашей несчастной матери…

— О ком вы говорите? — спросил с удивлением Фабиан.

— О том, кто, сам того не зная, помогал в этом деле убийце. Ах, дон Фабиан, — продолжал поспешно охотник, — не проклинайте его! Ваши упреки не могут сравниться с упреками его совести, и теперь он готов пролить кровь кого угодно за вас…

— Вы знаете убийцу моей матери? — спросил Фабиан дрожащим от ярости голосом.

— Вы тоже знаете его — это человек, который называет себя теперь доном Эстеваном, но который в действительности не кто другой, как дон Антонио Медиана. Вы ели с ним вместе за одним столом у гациендера, из дома которого вы теперь только что пришли.

Оставим пока на время Хозе, раскрывающего Фабиану печальную историю его похищения, которую мы уже знаем, и вернемся к старому канадцу.

Погруженный в мысли об опасности, грозившей его приемышу, возвращенному ему чудом, Розбуа продолжал быстро подвигаться вперед; напрасно, однако, его привычный глаз углублялся в промежутки этого лабиринта плотно стоящих одно возле другого деревьев, кроме тесно переплетшихся лиан и густой листвы ничего не было видно. Ухо его чутко ловило каждый звук, но он слышал только треск кустарников, гнувшихся под его тяжелою стопою.

Пробежав несколько минут, он прилег на землю и стал прислушиваться. Вскоре ему послышался глухой гул, подобный топоту лошади. Судя по всему, она скакала в направлении гациенды.

— Хозе не ошибся! — воскликнул Розбуа, приподнимаясь с земли и поспешно направляясь к стану. — Негодяй сел на лошадь и опередил меня. Теперь он старается заехать с другого фланга; но на моей стороне та выгода, что в руках у меня добрая американская винтовка, так же как и у Хозе.

С этими словами Розбуа бросился бежать вперед, несмотря на преграждавшие ему путь кустарники. Так как он бежал прямиком, а его враг вынужден был описать кривую линию, ему удалось заметить, хотя и на большом расстоянии, бледно-желтую куртку, промелькнувшую на одну минуту в том месте, где ветви были реже, как раз на высоте всадника, сидящего на лошади. Этого слабого знака было достаточно, и Розбуа, на всем бегу, спустил курок. Куртка исчезла; но так как у людей подобного мастерства целить значит то же самое, что попадать, то канадец ни на минуту не сомневался в том, что враг его лежит на земле. Еще беловатый дымок, поднявшийся после выстрела, не успел рассеяться в лесной чаще, как уже Розбуа был далеко от того места, где он успел выпустить свой заряд. На одну минуту ему пришла было мысль вновь зарядить свое ружье, но он побоялся потерять на это время и решился довериться крепости своих ног. Так, не останавливаясь ни на одно мгновение и не принимая никакой предосторожности, он пустился бежать к цели.