Техасский рейнджер. Клан Аризоны - Грэй Зейн. Страница 21

Восторженные похвалы Юкера способствовали возникновению небольшой красноречивой паузы. Аллоуэй беспокойно переступил с ноги на ногу, позвякивая шпорами и не поднимая головы. Блэнд, казалось, впал в задумчивость.

— Пожалуй, это единственная моя квалификация, которая может пригодиться для вашей банды, — просто сказал Дьюан.

— И она достаточно хороша для нас, — коротко ответил Блэнд. — Ты подумаешь над моим предложением?

— Подумаю. Покойной ночи.

Оставив молчаливую группу на крыльце, Дьюан повернулся и в сопровождении Юкера направился домой. Не успели они, однако, дойти до конца лужайки, как Блэнд отозвал Юкера назад. Дьюан продолжал неторопливо шагать по залитой лунным светом дороге к хижине, где уселся под деревом, ожидая возвращения Юкера. Ночь стояла спокойная и глубокая; неумолчный стрекот и жужжание насекомых придавал окружающему ощущение полноты жизни. Огромная восхитительная луна, парящая над миром, иссиня-черные ущелья теней у подножья гор, меланхолическая безмятежность очаровательной ночи заставили Дьюана вздрогнуть при мысли о том, насколько он далек от наслаждения всей этой чудесной картиной. Никогда до конца своей жизни он больше не будет простым и естественным, как прежде. Сознание его затуманено мрачными тучами. С этих пор глаз и ухо его станут просто отмечать все явления природы, но радость от них покинула его навсегда.

И все же, пока он сидел, предвидя все более и более мрачные картины, ожидавшие его впереди, что-то очень светлое и ласковое оставалось в его душе, и связано оно было с мыслями о Дженни. Ладони его все еще ощущали пожатие ее холодных маленьких рук. Он не думал о ней, как о женщине, и не анализировал своих чувств. Неясные, смутные мысли и образы проносились в его душе, вплетаясь в постоянные и упорные размышления о планах по ее спасению.

Шаркающие шаги вывели его из задумчивости. На освещенной луной траве показалась фигура Юкера. В ту же минуту, когда старый беглец от закона приблизился к нему, Дьюан заметил, что он находится под влиянием сильного возбуждения. Однако это не вызвало особой тревоги в душе у Дьюана. Казалось, будто он накапливает в себе спокойствие, хладнокровие и выдержку.

— Что-то долго Блэнд тебя задержал, — заметил он.

— Погоди, дай отдышаться, — ответил Юкер. Он с минуту сидел молча, обмахиваясь сомбреро вместо веера, хотя ночной воздух был довольно прохладным; затем он вошел в хижину и вернулся оттуда с раскуренной трубкой в руке.

— Прелестная ночь! — сказал он, и в его тоне Дьюан распознал нотки своеобразного юмора старика. — Прелестная ночь для любовных утех, чтоб мне в карты не играть!

— Да, я это заметил, — сухо ответил Дьюан.

— И будь я проклятый сукин сын, если я не стоял и не наблюдал, как Блэнд душит свою жену, пока у нее язык не высунулся на пол-ярда, и лицо не почернело, как сапог!

— Нет! — воскликнул Дьюан.

— Сдохнуть мне на этом месте, если не так! Бак, послушай-ка меня внимательно. Когда я вернулся к крыльцу, я сразу заметил, что Блэнд приходит в себя. Он был слишком усталым, чтобы соображать. Аллоуэй и Кэйт вошли в дом и зажгли лампу. Я слышал, как Кэйт его отчитывает, но он даже не чирикнул. Он вообще неразговорчив, и дьявольски опасен, когда в таком настроении. Блэнд прямо сплеча навалился на меня с вопросами. Я был готов к ним и поклялся, что месяц сделан из зеленого сыра. Он будто бы удовлетворился. Блэнд всегда верил мне, да и вообще хорошо ко мне относился, я так полагаю. Конечно, мне не по нутру было лгать ему так по-черному. Но он жестокий человек с дурными намерениями по отношению к Дженни, и поэтому я хоть каждый день готов водить его за нос!

Затем мы вошли в дом. Дженни ушла в свою каморку, но Блэнд позвал ее оттуда. Она сказала, что раздевается. Он приказал ей снова одеться. Потом, Бак, он стал откалывать такие коленца, что я удивился. Он достает револьвер и направляет его прямо на Кэйт. Да, да, наводит свой тяжелый вороненый кольт на нее и говорит:

— Я намерен вышибить из тебя мозги!

— Давай, — отвечает Кэйт спокойно, как она умеет.

— Ты мне лгала! — ревет он.

Кэйт расхохоталась ему прямо в лицо. Блэнд отшвырнул револьвер и вцепился в нее. Они начали драться, но Кэйт, конечно, не ровня ему, и он схватил ее за горло. Он душил ее до тех пор, пока мне не показалось, будто ей конец. Аллоуэй едва оттащил его от жены. Она свалилась на койку и несколько минут не могла отдышаться. Когда Кэйт пришла в себя, они оба принялись осыпать ее гнусными ругательствами, чтобы она выдала себя. По-моему, Блэнд ревнует. Он подозревает, что Кэйт по уши втрескалась в тебя и дурачит его. Это самое неприятное для мужчины, я думаю, — подозревать, но не знать точно. Потом Блэнд оставил ее в покое, но все равно продолжал обзывать и проклинать ее по-всякому. Одно его высказывание стоит того, чтобы пришпилить его к твоему сомбреро: «Убить человека — пустяки! Для меня это ничего не стоит. Но я хочу знать, ты, потаскуха!»

Потом он пошел и вытащил бедняжку Дженни. У нее было время, чтобы одеться. Он был так зол, что сильно задел ее больную ногу. Ты знаешь, Джен получила эту травму, отбиваясь в темноте от одного из здешних негодяев. Когда я увидел, как Блэнд трясет ее — истязает ее! — у меня внутри все закипело, и я впервые в жизни пожалел, что я не мастер по стрельбе!

Ну, а Джен меня просто удивила! Она стояла белее простыни, с глазами огромными и лучистыми, как звезды, но она выдержала характер! В первый раз за все время я видел ее такой.

— Дженни, — сказал Блэнд, — моя жена утверждает, что Дьюан пришел сюда на свидание с тобой. Я думаю — она лжет. Я думаю, она путается с ним, и я хочу знать. Если это так и ты скажешь мне правду, я отпущу тебя на все четыре стороны. Я отправлю тебя в Хантсвилль, где ты сможешь связаться со своими друзьями. Я дам тебе денег!

Кэйт Блэнд, должно быть, переживала самые страшные минуты в своей жизни. Если я когда-нибудь видел смерть в чьих-либо глазах, то это были глаза Блэнда. Он любит ее по-настоящему. Вот что самое удивительное!

— Дьюан приходил сюда к моей жене? — яростно допрашивал он.

— Нет, — говорит Дженни.

— Он приходил к тебе?

— Да.

— Он что, влюбился в тебя? Кэйт говорит, что да!

— Я… я не… я не знаю… он мне не говорил…

— Но ты сама любишь его?

— Да! — сказала она. — И, Бак, если бы ты мог видеть ее! Она гордо подняла голову, а глаза ее были полны огня. Блэнд, казалось, обалдел при виде ее. А Аллоуэй, эта гнусная вонючка, заорал, как подстреленный. Она угодила ему в самую середку. Он же без ума от Джен! А один лишь взгляд на нее способен был отшить любого парня. Он молча выскользнул из комнаты. Я, кажется, говорил тебе, что он пытался уговорить Блэнда выдать Дженни за него замуж. Видишь, даже такой бандит, как Аллоуэй, способен любить женщину!

Блэнд принялся ходить взад и вперед по комнате. Видно было, что он сильно переживает.

— Дженни, — сказал он, опять обернувшись к ней. — Поклянись жизнью, что ты сказала правду. Кэйт не крутит амуры с Дьюаном? Она пригласила его сюда к тебе? Между ними ничего не было?

— Нет. Клянусь, — ответила Дженни, и Блэнд свалился на стул, как подкошенный.

— Пошла вон отсюда, ты, бледнолицая поганка! — он обозвал ее разными словами — нехорошими, по-моему; его трясло так, что стул под ним, казалось, вот-вот развалится.

Дженни ушла к себе, а с Кэйт случилась истерика. Тут дядюшка Юкер шмыгнул в дверь и потихоньку отправился восвояси.

Дьюан не проронил ни слова в течение всего долгого повествования Юкера. Он чувствовал глубокое облегчение. По правде сказать, он ожидал намного худшего. Мысль о клятвопреступлении Дженни ради этой распутной женщины приводила его в трепетный восторг. Что за загадочные существа эти женщины!

— Ну вот, так обстоят наши скромные дела, — задумчиво подвел итог Юкер. — Ты отлично знаешь, Бак, — и я тоже, — что не прояви ты чудес в обращении с револьвером, ты бы уже лежал сейчас нашпигованный свинцом по самые уши. А случись тебе прикончить Блэнда и Аллоуэя, то ты чувствовал бы себя здесь, на границе, так же спокойно, как и в Сан-Тонио. [4] Вот что значит слава первоклассного стрелка в здешних краях!