Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг. - Комаров Владимир Леонтьевич. Страница 16

   На обратном пути мы переехали Паратунку беспрепятственно, так как вода уже пошла на убыль, и в Хайковой речке можно видеть на береговых травах белый налет солей из высохшей на них прибылой воды.

   Л. Г. Раменский закончил уже работы на тундре и теперь занят обследованием Дальнего озера, квартируя в амбарчике старосты Тюменцева на летовье. Его работы на тундре возбудили любопытство жителей, которые назвали его болотным инженером. По прежним примерам, они были убеждены, что экспедиция занята поисками на золото, и теперь, видя в руках Раменского торфяной бур, окончательно утвердились в своем убеждении. Из всех нас они более других одобряли Савича, так как он ходил с геологическим молотком и отбивал образцы лишайников, росших на камнях, и менее всего -- меня, так как "по травам-то уж никогда ему золота не найти".

   Все время нашего пребывания на Паратунке растительность имела еще весенний характер, только в июле она приобрела летний вид. Сильно поднялся травяной покров в лесу, высокие травы скрыли из глаз весенние цветы, на лугах распустились касатики (Iris setosa)и местами покрыли выгоны целым морем синих, голубых, белых и фиолетовых цветов. Единственное бобовое растение здешних лугов -- болотная чина (Lathyrus palustris), которая на севере Европейской России зацветает уже в самом начале июня, здесь дала первые, редкие еще цветы 5 июля.

Глава VI

ПРЕБЫВАНИЕ В НИКОЛАЕВСКОЙ

   6 июля мы выехали из Паратунских ключей. Провожали нас всем селением и счет вручили потом за эти проводы внушительный. Под предлогом опасности брода через Паратунскую Быструю, где однажды как-то утонула лошадь, ключевцы отказались доставить нас в Николаевскую, удовольствовавшись Микижиной (6 верст). Большую часть груза повели на батах, меньшую часть -- на вьюках; мы сами пошли пешком. На ночь остановились на самом берегу Паратунки, среди Микижинского летовья, в полуверсте от селения.

   Описанный ранее увал (см. стр. 48), одетый березовым лесом, кончается как раз у Микижиной, и она сама лежит уже в области долины р. Быстрой. Всюду кругом деревья: тополя, ивы и ольхи (Alnus hirsuta); долина эта суха, и полосами сменяются на ней мощные заросли борщевика, шеламайника, чемерицы и других высоких сильных трав с площадками низкого, довольно редкого дерна, сообразно тому как сменяются иловатые почвы бывших здесь когда-то проток с песчаными гривками.

   Сама Быстрая впадает в Паратунку многими протоками и сильно изменяет спокойное течение последней, почему жители и называют всю реку ниже слияния Быстрой, а не Паратункой. Того же мнения был и Крашенинников ("Описание" {* Полное наименование труда С. П. Крашенинникова: "Описание земли Камчатки". -- Здесь и далее "звездочкой" помечены примечания редактора переиздания 2008 года.}, изд. 2-е, т. I, стр. 48), который называет реку, впадающую в Авачинский залив рядом с Авачей, Купка и говорит, что "в р. Купку, верстах в 4 от устья, пала с южной стороны Паратун-река, над которой стоит знатный камчатский острожек того ж имени".

   Между Микижиной и ближайшим к ней рукавом р. Быстрой есть еще небольшая, вытекающая из ключей речка Мостовая, обрамленная густейшими зарослями.

Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг. - _20.jpg

   На правом берегу Паратунки, против Микижинской рыбалки, от самой воды подымается крутой склон горы, которой заканчивается здесь кряж Кихчика, идущий сюда от мыса Козак; на нем заросли слаников и рощи березы; обнажений мало. Ширина Паратунки, по измерению жителей, ставящих здесь по спаде вод рыболовный запор, 30 маховых сажен.

   Летовье микижинцев, включившее в себя на одну ночь и наш лагерь, раскинуто на террасе левого берега Паратунки у самой воды. Собаки, привязанные к кольям и специально для них установленным жердям, то, по своему обыкновению, выли хором, то принимались отчаянно лаять, придавая стоянке совершенно излишнее оживление. Близость кислых ям отравляла воздух. Словом, стоянка была в чисто камчатском стиле.

   Утром микижинцы взяли нас со всем экспедиционным скарбом на баты и в час с небольшим сплавили еще на 6 верст ниже по реке, к бывшему сел. Николаевской. Число наше здесь пополнилось еще новым работником Н. И. Плохих, бывшим пограничником Маньчжурской железной дороги, который после долгих скитаний попробовал приписаться в Микижине, но, привыкнув к кочевой жизни, предпочел уйти с нами, хотя и хвалил сытое и спокойное житье с гостеприимными микижинцами и интересные совместные с ними охотничьи похождения.

   Течение в реке ниже устья Быстрой, которая могучей струей ударяется в правый берег, прямо стремительное. Нужна большая ловкость в управлении батом, чтобы это верткое утлое суденышко не перевернулось, став боком к течению, не уперлось в берег или не попало под коряжины, наконец, не село на мель. Все это возможно на каждом шагу. Миновав гору, отрог Кихчика, мы вступили в область низовий. Справа открылся первый тихий, сильно обросший густейшими ивняками и забитый хламом (т. е. вырванными или сломанными водой деревьями) рукав, который проходит до моря параллельно северному подножию Кихчика и сам носит то же имя. Далее пошла сложная сеть проток и островов, ориентироваться в которой нелегко.

   Мы разбили лагерь на самом берегу реки, на террасе, обрывающейся к воде отвесной, постоянно разрушающейся стенкой аллювия.

   Высота обрывчика -- 1,7 м над теперешним, еще высоким уровнем воды в реке; самая терраса сложена из песка и гальки (явно речные отложения). Острова кругом все галечные и непостоянные, так как река часто меняет русло и то намывает, то размывает как их, так и берега свои. Среди деревьев, густо покрывающих острова, выделяются лозник (Salix viminalis), ветловник (S. macrolepis), тополь, ольха и на террасах берега белая береза.

   Терраса, как намытая рекой, представляет собой неправильную систему понижений и повышений, причем гряды повышений с чисто песчаной на глаз почвой, сухие, нередко одетые густым ковром лапчатки, или седыми побегами кошачьей лапки (Antennaria dioica),или даже ковром лишаев-кладоний и стереокаулонов. Путь к Быстрой прегражден несколькими небольшими протоками с тихим течением и илистым топким дном, пролегающим среди древесной чащи. На всей этой террасе под дерном понижений прямо галька. В полуверсте от реки высится вторая терраса, особенно высокая со стороны Быстрой и густо обросшая лесом из эрмановской березы, тополей и др. С ее возвышенного края, густо одетого кедровником, открывается вид на Бархатную сопку и следующий за ней снеговой хребет. Микижинский увал лишь немногим превышает верхушки тополей, растущих у р. Быстрой, в долине которой, как и на увале, не видно среди леса ни одной прогалины.

   Вторая терраса образует высокий мыс на углу, где долина Быстрой сходится с Паратунской долиной; выше по Быстрой она понижается, тогда как нижняя терраса сохраняет свой характер. Далее от реки верхняя терраса переходит постепенно в увал и становится сильно неровной; увал же тянется, по-видимому, до самого хребта, идущего от Завойки к Начике (т. е. Быстринского).

   Если от стоянки взять немного вниз по реке и затем свернуть прочь от нее, то небольшой подъем на пониженную здесь вторую террасу открывает обширную площадь с остатками построек Николаевской и поселка прокаженных, стоявшего тоже на самом берегу речной протоки. Почти вся эта площадь поросла густейшей травой, причем на месте прежних культурных участков развились обширные совершенно чистые заросли Digraphis arundinacea и Роа pratensis. Сохранилась вполне только часовня и отчасти дом фельдшера; все остальное сожжено по приказу начальника, чтобы дезинфицировать местность.

   Площадь эта заканчивается небольшим спуском к болотистой долинке с большими ключами, сливающимися постепенно в р. Тихую, которая медленно прокладывает себе путь к морю среди болот дельты. На прилегающих островах чаща ивняков (исключительноSalix sachalinensis) так густа, что они превращаются в тонкие прямые жерди, облиственные лишь на верхушке. Жители Микижиной ездят сюда за шестами, жердями и лыком, нужными им для сооружения запора.