Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг. - Комаров Владимир Леонтьевич. Страница 6
Все дальние хребты (более высокие) сплошь одеты еще снегом, на ближних сохранились только отдельные снеговые пятна. По направлению к вулканам заметны еще четыре хребтика, разделенных долинами и одетых березняком и зарослями ольховника. Значительных болот нигде не видно. В хорошую погоду Коряцкая сопка видна и из Петропавловска, но по большей части или вся она, или хоть вершина ее закрыта облаками. Зато с вершины Петровской горы, прямо над северной окраиной города, все три сопки видны прекрасно, так же как и Калахтырская долина и все хребтики, отделяющие ее от подножия Авачинской сопки; оттуда же хорошо видна и вся гладь Авачинской губы с низменностью у устьев рек Авачи и Паратунки, Тарьинской бухтой и выходом в океан. Окрестный пейзаж сильно отличается от того, который можно себе представить по литературным данным (Киттлиц, Дитмар): рощи березы мелки, зонтичных мало и они не высоки, главное же то, что вместо роскошного травяного покрова всюду земля покрыта плотным слоем дресвы, сквозь который пробиваются редкие, как на дюне или на сухой степи, стебли трав и одинокие дерновины; местами дерн гуще, но все же дресва есть и тут. Корневища и клубни сидят необычно глубоко, и выкапывать их трудно.
1 июня мы с Э. К. Безайсом и Л. Г. Раменским произвели пробную нивелировку, избрав для этого "кошку" Култучного озера. Уровень воды в озере оказался всего на 0,22 саж. выше среднего уровня воды в море.
В сильные штормы валы перекатываются в озеро, и оно становится снова частью залива. Теперь кошка растет вширь со стороны озера, где во многих местах к ней прилегают полузалитые водой отмели, покрытые уже травой, особенно у стока и от него к Меженной горе.
Вода в море у берега и на поверхности в 12 час. дня 2 июня имела 9,5°, тогда как в озере она нагревалась уже до 13,5°.
По мягкому низовому склону Меженной горы рассеяны жалкие остатки березняка; к морю этот склон обрывается стеной сланцевых скал и глинистых оползней. Последние деятельны, и часто деревья валятся с камнями и глыбами глинистой почвы и падают в море. У подножия стены пробивается несколько ключей, водой из которых запасаются проезжающие мимо на батах люди, идущие из Авачи в Петропавловск или обратно.
На камнях в черте отлива массами залегают у подножия Меженного мыса заросли Fucus evanescens и морские желуди (животное Baianus). Пузыри Fucus с шумом лопаются под ногами. За мысом открывается красивым правильным полукругом бухта, на берегу которой, ближе к мысу, расположена Сероглазка, заселенная в 1853 г. казаками, выписанными губернатором В. И. Завойко {* Правильные инициалы Завойко: В. С. -- Прим. ред., 2008 г.} из Гижиги. Здесь бросается в глаза благоустроенное, сравнительно с Петропавловском, собачье хозяйство, частью на земляном мыске за деревней, который весь изрыт норами, частью на небольшой кошке внизу, у устья маленькой речки, рядом с балаганами и вешалами для хранения и сушки рыбы.
За Сероглазкинской бухтой тропа, ведущая на Авачу, пересекает еще широкий мыс, поросший довольно старым, хотя и разреженным вырубкою березовым лесом. Здесь эрмановская береза крупных размеров, с кустами ольховника и кедровника у подножия. Далее уже типичный пейзаж паркового ландшафта. С самого мыса хорошо видна низкая и плоская дельта р. Авачи, за которой поднимается зубчатый хребет, весь в снегу. Хребет этот я далее буду называть Быстринским, по р. Быстрой, притоку р. Паратунки, так как река эта отделяет его от других хребтов, идущих на юг, к Мутновской сопке.
В противоположную Сероглазке сторону от Петропавловска продолжение главной его улицы, идя по склону горы вдоль морского берега, упирается в кладбище, за которым сейчас же спуск в долину р. Поганки, к зданию маяка. Верхняя часть долины Поганки раскинулась амфитеатром склонов, густо поросших молодым березняком и ольховником с пятнами кедровника и таволожника (Spiraea betulifolia Pall.). Везде масса дресвы. Очень нередки полянки со сплошной зарослью черемши (Allium victoriale L.), которую здесь, как и на всем почти пространстве Сибири, солят впрок. Самая Поганка, составляющаяся из нескольких ручьев, маловодная и очень быстрая речка, повыше тесно обрамлена ольховником, пониже -- ивами. В тальвеге ее, близ устья, глубокие ямы шурфов, выбитых инженером Симоновым на золото лет 5--6 тому назад. У моря опять песчаная коса (кошка), далее стены скал с ярко-белыми кварцевыми прожилками, и в одном месте темно-синее пятно смоляной медной руды. Среди крутого, местами даже отвесного берегового склона между скалами и повыше их часты оползни. Далее -- маленькая речка Гремучка, опять-таки обросшая ольховниками и кедровниками, и за ней высокий мыс, с которого хорошо виден густо покрытый снегом Быстринский хребет. Одна из вершин его хорошо выделяется, достигая на глаз приблизительно 5000 фут. Это, по-видимому, гора Вацкажац, хорошо видная из Начики.
Горы южнее Тарьинской бухты также в снегу, и местами отчетливо выделяются слоистые толщи последнего. Вилючик с видимого основания своего весь в снегу. Он кажется раза в два выше, чем стоящая за ним вправо и более удаленная Мутновская сопка.
Единственный пароход на рейде (1 июня) -- японский крейсер "Конго", наблюдающий за рыбными промыслами; теперь он медленно движется на середине Авачинской губы, делая промеры. В чужих водах этого не полагается, но помешать некому, так как наших судов нет. "Шилка" ушла на север, а "Маньчжур" еще не пришел из Владивостока. "Конго" -- небольшой старый крейсер, с большой парусностью и слабо вооружен; это скорее учебное судно, чем крейсер.
За мысом открывается вход в узкую и длинную Раковую бухту, узким языком вдающуюся в материк. На дальнем конце ее колония для прокаженных, недавно перенесенная сюда из находившегося в долине р. Паратунки и затем упраздненного сел. Николаевского (во времена Дитмара колония эта находилась у Дальнего озера, где теперь рыбалка паратунских жителей).
4 июня наши зоологи сели на транспорт "Лицун", который должен высадить их 6-го в Усть-Камчатске; с ними уехал и Э. К. Безайс, которому я поручил тщательно обследовать остатки земледелия, сохранившиеся, как уже было сказано, только в Ключевском селении. Кроме того, он должен был осмотреть и всю прилегающую местность, чтобы вывести условия, необходимые для восстановления и развития земледелия в будущем. Я просил его вернуться обратно осенью через долину Камчатки и собрать возможно более сведений как об ее природе, так и об огородной и вообще хозяйственной деятельности населения. Вместе с тем Э. К. Безайс должен был всюду, как он уже начал в Петропавловске, раздавать жителям огородные семена, с обязательством сообщить затем о результатах посева. Могу теперь же сказать, что семена эти разбирались нарасхват.
5 июня и мы оставили Петропавловск.
Глава III
ТАРЬИНСКАЯ БУХТА И БЛИЖНЕЕ ОЗЕРО
Проработав почти всю ночь над упаковкой и распределением нашего экспедиционного имущества, мы к часу дня 5 июня готовы были выступить из Петропавловска. План пути, выработанный главным образом при содействии В. Н. Тюшова, был таков: 1) переплыть через Авачинскую губу в Тарью; 2) высадиться на берег у подпругинских сарайчиков; 3) переселиться на Дальнее озеро; 4) переплыть по нему вдоль до Паратунского летовья; 5) переехать в сел. Паратунские ключи; 6) оттуда вниз по р. Паратунке спуститься в сел. Микижина (иначе Микижу), повыше устья главного левого притока Паратунки р. Быстрой, отсутствующей на карте Богдановича; 7) из Микижиной вверх по р. Быстрой перейти через трудный, без тропы, перевал, за которым лежит Большое Начикинское озеро; отсюда через Начику пройти в Завойку и обследовать Коряцкую и Авачинскую сопки и долину р. Налочевой, где большие горячие ключи, и 8) вернуться в Петропавловск около 15 сентября. План был хотя и скромный по числу верст, которые предстояло сделать, но очень интересный по разнообразию местных особенностей. Оставалось только изыскать средства передвижения. В Петропавловске их не было вовсе, из окрестных же поселений наибольшим количеством лошадей обладало, как говорили, сел. Паратунские ключи, лежащие в стороне от тракта, почему его редко беспокоят требованием дорожной повинности, или, по-местному, "каюры". В. Н. Тюшов полагал, что паратунцы охотно доставят нас от берега Тарьи до своего селения и от последнего до Начики: "Все равно их лошади все лето ходят по лесу и ничего не делают, только дичают". В опытных проводниках там тоже нет недостатка.