Берег черного дерева и слоновой кости (сборник) - Жаколио Луи. Страница 57

Долго ночную тишину ничто не нарушало.

Наконец, их слуха коснулся звук шагов.

Два человека шли по тропинке, громко разговаривая, в полной уверенности, что их никто не слышит.

Сначала до розольфсцев, доносились только отдельные слова.

— …Надод не велит близко подходить к кораблю.

— …Он будет доволен нами.

— …Будет чем поживиться в Розольфсском замке. Ему не дают спать миллионы…

Потом, по мере приближения собеседников, разговор становился слышнее.

— Правда, не знаю, что меня удержало в ту ночь от того, чтобы не подстрелить герцога. В решительный день было бы одним врагом меньше.

— Скажи, Торнвальд, а разве их всех перебьют?

— Надод никого не хочет щадить. Говорят, у него есть какие-то старые счеты с герцогом.

Грундвиг и Гуттор напряженно внимали, стараясь не пропустить ни слова.

— Страшный человек наш Сборг.

— Да тебе-то, Трумп, что за дело до этого? Ведь благодаря ему мы станем богаты.

— И тогда, в свою очередь, будем бояться воров.

Эта шутка рассмешила говоривших, и они разразились громким хохотом.

Воспользовавшись этой минутой, Грундвиг шепнул Гуттору:

— Будь готов. Когда они поравняются с нами, я дам знак.

Не доходя двух-трех шагов до засады, бандиты остановились.

— Нам незачем дальше идти, — сказал Торнвальд. — Надод услышит нас и отсюда.

И он издал резкий, протяжный звук, подражая крику снеговой совы.

— Вперед! — едва внятно произнес Грундвиг.

Скользя, как тени, два друга беззвучно поползли в траве.

— Что за ночь! — продолжал Торнвальд. — Не одна душа совершит сегодня свой последний путь…

Он не успел кончить: железные руки сдавили ему горло, и он, вздрогнув несколько раз, успокоился.

Та же участь постигла его товарища.

— Что нам делать с этой падалью? — спросил Гуттор.

— Оттащи их в сторону, — ответил Грундвиг. — Не надо, чтобы Надод наткнулся на них.

Из разговора бандитов оба друга уже давно поняли, что имеют дело с бывшим розольфсским крепостным Надодом.

— О, на этот раз он не уйдет живым из моих рук, — проворчал богатырь.

— Нет-нет, Гуттор. Не забывай, что в его руках тайна Фредерика Биорна.

— Ты все еще продолжаешь верить в то, что он жив…

— Тсс… Молчи…

Послышался шорох раздвигаемых кустов, и в темноте смутно вырисовался человеческий силуэт.

Он медленно и осторожно продвигался, постоянно оглядываясь, по временам останавливаясь, как бы в нерешительности.

Гуттор быстро присел в траву, а Грундвиг отошел на несколько шагов в сторону и издал неопределенное восклицание, чтобы указать идущему направление.

— Это ты, Торнвальд? — проговорил тот обрадованно. — А где же Трумп?

— Он заснул здесь, в траве, — невнятно пробормотал Грундвиг, стараясь не выдать себя голосом.

— Ты можешь говорить громче, нас никто…

Голос говорившего внезапно оборвался. Гуттор, с которым он поравнялся, вскочил и заключил его в свои могучие объятия.

Через минуту бандит лежал, спутанный веревкой по ногам и рукам, рот его был заткнут тряпкой.

Глава XX

Башня Сигурда

— Ну, как ты себя чувствуешь теперь, Надушка? — проговорил насмешливо Гуттор, обращаясь к лежавшему на земле Красноглазому. — Что ж, значит, ты на старости лет не выдержал и вернулся проведать родные места? Будь спокоен, ты останешься доволен нашим приемом. Или, быть может, ты рассчитываешь, что мы не знаем про твои намерения? О, твои люди слишком много болтают. Двое из них уже поплатились за это жизнью. Очередь за тобой, Над. Старые счеты еще не покончены. Ведь герцогиня после пропажи сына умерла с горя. Впрочем, ты еще можешь заслужить прощение. Стоит только тебе во всем чистосердечно признаться, и ты еще получишь вознаграждение, которое поможет тебе начать честную жизнь. Но имей в виду, что ты должен говорить чистую правду, в противном случае, не погневайся!..

Слова эти возымели на Надода обратное действие. Попав в руки к своим злейшим врагам, он уже мысленно простился с жизнью, но теперь им овладела сильнейшая радость.

«Стало быть, еще не все потеряно, — подумал бандит. В его хитром, изворотливом уме быстро составился новый план. — Скоро они сами будут умолять меня на коленях о пощаде».

После краткого совещания решено было отвести Красноглазого в Сигурдову башню. Так называлась она по имени строителя ее, Сигурда Биорна. Башня стояла на расстоянии семи-восьми миль от замка в безлюдном, но изобиловавшем всевозможной дичью скоге. Изредка посещали ее охотники. Высокая, в пять этажей, в каждом из них она имела несколько комнат, а с вершины башни открывался великолепный вид на окрестности. В самом нижнем этаже помещалась столовая с буфетами, наполненными всевозможными яствами и напитками.

При случае можно было провести в башне несколько дней, не терпя лишений.

Смотрителем башни был старый служитель Гленноор, живший в ней безвыходно круглый год.

Эта башня была излюбленным местом Олафа и Эдмунда, охотно посещавших ее во время своих прогулок.

Но Черный Герцог неодобрительно относился к этим посещениям.

В четверти мили от башни находились норы полярных крыс, или, как их называют в Норвегии, леммингов.

Миллионы этих грызунов населяли степи Норландии и Лапландии.

Можно было сколько угодно ходить по их норам, — крысы высовывали головы и с любопытством наблюдали за вами, но не причиняли никакого вреда.

Но стоило только раздразнить их — и против их зубов ничто не могло устоять. Проявляя удивительную солидарность, сотни, тысячи их набрасывались на неосторожного, будь то человек или животное, и загрызали до смерти, а потом начисто обгладывали скелет.

Случалось, что, потревоженные чем-нибудь, бесчисленные массы этих грызунов перекочевывали в другие места, истребляя все по пути. И тогда ни реки, ни заливы, ни горы — ничто, за исключением огня, не могло остановить их.

Таким образом, беспокойство герцога, когда его сыновья отправлялись в Сигурдову башню, имело свои основания.

Достаточно было какому-нибудь злоумышленнику взорвать в скоге одну мину, и потревоженные крысы напали бы на первого попавшегося человека.

Это обстоятельство не было принято во внимание Гуттором и Грундвигом, не знавшими также о том, что Надод высадил на Нордкапе целую шайку негодяев; но в расчеты Красноглазого оно входило.

И поэтому, когда его спросили, согласен ли он идти сам, он кивнул головой.

До старой башни было не более получаса ходьбы. Гуттор и Грундвиг перемолвились за дорогу едва парой слов.

Но Красноглазый дорого бы дал за то, чтобы освободить свой рот. Он не сомневался, что поблизости должна была находиться его шайка, и, с тревогой и надеждой оглядываясь по сторонам, ждал только случая, чтобы дать сигнал своим сообщникам.

Но случая не представлялось.

Уже серел рассвет, когда три пешехода приблизились к Сигурдовой башне.

Вокруг нее царило угрюмое молчание. Двери в башню были закрыты.

Гуттор свистнул три раза. Ответа не было.

«Ладно, — подумал бандит. — Лучше бы я и сам не мог сделать. Теперь мои ребята будут предупреждены».

— Странно, — покачал головой Грундвиг, — я был уверен, что старый Гленноор ждет нас.

Подойдя к двери, он толкнул ее.

Дверь легко отворилась. Глиняная лампа на столе, стоявшем посредине комнаты, слабо освещала ее.

— Гленноор!.. Гленноор!.. — позвал Грундвиг, входя в комнату, служившую столовой.

Следом за ним Гуттор ввел пленника.

Башня казалась мертвой, но тишина ее не успокаивала, а казалась угрожающей.

Случайно заглянув под стол, Грундвиг испустил крик ужаса. Там лежало тело старого Гленноора, и в груди у него торчал кинжал.

Очевидно, преступление было совершено недавно, так как труп еще не успел остыть.

— Он убит! — с горестью констатировал богатырь.

— Право, Гуттор, я начинаю бояться, — прошептал Грундвиг.

На губах Надода играла зловещая улыбка.