Угасающее солнце: Кутат - Черри Кэролайн Дженис. Страница 33

Все они надеялись, что останутся живыми, вернутся домой, где много пищи, где тепло.

Сейчас их было уже четверо.

Всего на корабле десять челноков, и четыре уже здесь. Как же будут к ним поставлять продовольствие? С каждым челноком будет прибывать пилот, а это уменьшает шансы на возвращение. Значит, доставки больше не будет! Мелек делал подсчеты, чувствуя, как растет паника.

Нет! Не думать об этом.

Просто четко выполнять приказы.

Надеяться на милость и ждать.

Это все, что он может.

13

При дневном свете Дункан выглядел довольно жалко. Раздевшись догола, он набирал в пригоршни песок и соскабливал с себя грязь и засохшую кровь. Ньюн делал то же самое. Они устроились на краю лагеря, где небольшой склон создавал иллюзию уединения. Дункан потряс головой, вытряхивая песок из волос, тщательно протер все тело песком, пока кожа не покраснела, и затем, дрожа на ветру, торопливо влез в чистую одежду.

У Ньюна это получалось лучше, ибо на его коже совершенно не было волос. Покончив с мытьем, они сели на бугорок и принялись зашнуровывать ботинки.

Дункан закашлялся и сплюнул. Ньюн с тревогой взглянул на него, но Дункан не обратил на это никакого внимания и стал острым клинком ас'сея сбривать отросшие на лице волосы. Ньюн с усмешкой наблюдал за ним. Ему всегда казалось странным, что эти земляне, у которых волосы растут по всему телу, стараются убрать их лишь с лица.

Он щадил чувства Дункана, который не хотел, чтобы эта разница между ним и мри стала известна всем. Ньюн даже чувствовал легкие угрызения совести оттого, что ему есть что скрывать от своего племени.

Правда, сам Дункан совершенно не стыдился своих волос, хотя они доставляли ему много хлопот.

Ньюн не спрашивал Дункана, почему тот не стыдится этого, ведь это означало бы проникновение в мысли ци'мри. Для Ньюна было удобнее не обращать внимания на это.

Дункан был жив, и в данный момент этого было достаточно. Землянин устал, движения его были замедленными, как у старика, но он был жив, и в это утро даже не кашлял кровью… Хороший знак, что при пробуждении он позаботился о своем внешнем виде и о чистоте тела. Хороший знак.

Да, это утро принесло много хорошего.

Дусы исчезли где-то в утреннем тумане – видимо, охотились. Они понимали, что здесь, в лагере, им нечего делать, когда в нем есть чужие. Кел'ейны других племен установили свои палатки между палатками Сенов и Келов. Здесь было тихо, никаких ссор. Все знали, что любая ссора может привести к убийству, а они были посланы сюда наблюдать. Даже то, что в лагере был Дункан, не вызывало у них никаких эмоций. Конечно, это не все, но для начала хорошо и это.

У палатки Катов весело и громко смеялись дети. Они поймали змею в это утро. Несчастное создание проникло в лагерь, привлеченное теплом и влагой. От острых глаз детей ничто не могло скрыться, и теперь они с торжествующими криками внесли свою добычу в общий котел. Радости было столько, что даже угрюмые кел'ейны других племен не могли сдержать улыбок, глядя на детвору.

Детский смех смягчал сердца лучше, чем что-либо другое.

– Почему только лицо? – спросил внезапно Ньюн.

Дункан от неожиданности вздрогнул и порезался. Тонкая струйка крови потекла по подбородку. Он с недоумением взглянул на Ньюна.

– Почему только лицо, а не все тело? – повторил Ньюн, жестом показывая, что он хотел сказать.

Дункан улыбнулся. Странно было видеть улыбку на этом изможденном, обветренном, обожженном солнцем лице.

– Это заняло бы слишком много времени.

Это была не та реакция, которую ожидал Ньюн. Он смутился, нахмурился и коснулся лба.

– Вот мри, сов-кел. Все остальное закрыто вуалью. Ты и я одинаковы.

Дункан сел и стал натягивать ботинки. Наконец, глубоко вздохнув, он поднялся, застегнул пояс с оружием и Знаками Чести, надвинул вуаль, и теперь между ними не было никакой разницы, разве что в росте.

– Ты думаешь, – спросил Дункан, как будто то, что он хотел сказать, было запрещено, – ты думаешь, что чужие кел'ейны пойдут с нами?

– Келы не думают. Это не их дело.

– Госпожа сказала, что она будет думать. Что она решила?

– Сены знают об этом, – ответил Ньюн. – Разве я не учил тебя терпению без вопросов?

– Сены решают второй день.

– Сов-кел!

Дункан отвернулся. Ньюн собрал грязную одежду в мешок, положил руку на плечо Дункана и повернул его лицом к лагерю. Дункан взял у него из рук мешок и понес его с таким видом, как будто был рожден для этого. Ньюну стало неловко.

– Ты сомневаешься в госпоже? – спросил он. – Ты думаешь, что она примет не самое мудрое решение?

– То, что я думаю, я не могу выразить на хол'эйри, я слишком плохо знаю этот язык.

Они шли медленно, глядя на свои следы, которые уже заносило песком.

– Если бы ты захотел на мгновение запомнить язык землян, я смог бы объяснить тебе…

– Не дыши без вуали, – оборвал его Ньюн. – Ты болен.

Дункан замолчал.

– Мы провели с тобой на корабле годы. Ты уже нам все сказал, Дункан.

Утренний туман окутывал палатки, создавая ощущение покоя. Даже черная ткань палатки Келов была окрашена золотом. Центр лагеря жил. Здесь суетились каты, бегали дети, горели костры, на которых готовилась пища. Но золотых мантий не было видно. И черная мантия была только одна, да и та скрылась в палатке при их приближении. И тотчас из палатки вышли остальные кел'ейны. Они столпились возле входа, и нехорошие предчувствия овладели Ньюном… Он хотел предупредить Дункана, но промолчал: Дункан и сам был не глуп, мог сообразить что к чему.

Они подошли к палатке, вход в которую загородили келы. В центре стоял Хлил.

– Госпожа собрала Совет, – сказал он. – Наши и их вместе.

Вот оно что, – подумал Ньюн, устыдившись собственных подозрений.

– Хорошо, – коротко сказал он и направился от палатки. Хлил пошел за ним. Но затем Ньюн остановился, предчувствие плохого не оставляло его. Он посмотрел назад и встретился взглядом с Дунканом.

– Дусы, – сказал он ему. – Они меня беспокоят… Я не знаю, где они. Вызови их…

«Они могут понадобиться», – подумал он. Ньюн знал, что Дункан понял его предупреждение. Это только предосторожность, ни к чему впадать в панику.

Он повернулся и продолжил свой путь с Хлилом.

Кел'ейны собрались возле входа, но не изъявляли желания войти в палатку… джей'эном… и не только джей'эном… Здесь были кел'ейны из других Келов, и они все подходили и подходили. В палатке было темно и ничего не видно. Дункан уселся на песок среди остальных, опершись спиной на палатку, которая защищала его от ветра. Он склонил голову, стараясь вызвать дусов. Но постепенно он переключил внимание на то, что происходило вокруг. Он хотел понять, на чьей стороне кел'ейны джей'эном. Вот старый Перас, всегда спокойный и благожелательно относящийся к нему. Нет, он не мог ждать от Пераса зла. Тэйз… бесстрастное лицо юноши вселило в него беспокойство. Тэйз, всегда такой оживленный… а сейчас он необычно тих и сосредоточен. И Рас… Рас и Ньюн всегда относились друг к другу холодно. Для того, чтобы почувствовать эту неприязнь, Дункану не требовались дусы. Сейчас Рас была здесь и расположилась так, чтобы видеть его…

Тишина повисла в воздухе. Некоторые кел'ейны вошли в палатку, в том числе и кел'ейны других племен, что было необычно. Другие оставались на месте. Дункан смотрел вниз, стараясь не обращать на них внимания. Хранить молчание – это было самое лучшее в его положении. Тягостная напряженность окружала его. Он слишком мало времени провел в племени джей'эном, со многими келами был незнаком, не знал, о чем они думают, что хотят делать… И если ночью они помогли ему остаться в живых, то сделали это не от любви к нему. Дункан не строил иллюзий на этот счет.

Сидящий справа кел'ен коснулся его рукава.

– Ци'мри, – сказал кел, вовсе не стараясь оскорбить его, – ци'мри, ты ничего не говоришь.