Ушкуйники - Гладкий Виталий Дмитриевич. Страница 46

– Да вот же он, – Жигонт нашарил в потайном кармане футляр тисненой кожи и протянул его лекарю. О нарушении данной князю Гедимину клятвы никому и никогда не показывать Малый Знич и уж тем более не рассказывать о нем, разумеется, даже мысли не мелькнуло.

Гийом Торше нетерпеливо рванул застежку и увидел покоящийся на дне футляра небольшой серый камешек. На лице алхимика явственно проступило выражение глубокого разочарования. «Наверное, после перенесенных пыток купец слегка повредился в уме, – подумал он. – Камень не может прожечь в коже такую дыру, не повредив при этом ни шкатулки, ни одежды. И он точно не имеет никакого отношения к Зничу, который умыкнул проклятый вайделот. Хотя по цвету отчасти похож… Нет, это не друза».

Но кто же тогда пытал купца и за что? Впрочем, причина лежала на поверхности – деньги. Судя по небрежности, с которой поляк бросил на стол серебро, он очень богат. Для оплаты услуг лекаря ему за глаза хватило бы и одного денария, благо расценки врачевателей всем известны. Значит, расстройство разума все-таки имеет место быть… Неужто бедняга побывал в пыточной ордена? Или все-таки ожог – дело рук грабителей?

Однако сей щекотливый вопрос не должен волновать лекаря: тайна пациента сродни тайне исповеди. Гийом Торше успокоился, благо в своем благородном ремесле он очень старался придерживаться этого принципа.

Вернув футляр с камнем пациенту, алхимик вернулся к ране. Сначала нанес на обожженное место мазь собственного изобретения, в состав которой входили пчелиный воск, облепиховое, терпентиновое и лавандовое масла, масло чайного дерева и сгущенная сыворотка козьего молока. Затем налепил поверх мази листья подорожника и лишь после этого аккуратно перебинтовал атлетический торс пациента куском мягкой белой ткани.

– Все, – выдохнул он с облегчением. – Вот вам горшочек с мазью, любезный. Благодаря этому средству ваша рана затянется очень скоро. Повязку меняйте раз в два дня. Всего вам доброго, почтенный. Выздоравливайте. Если что-то пойдет не так, милости прошу ко мне снова.

Дурные мысли выветрились из головы окончательно, и теперь Гийому захотелось поскорее выпроводить тронувшегося рассудком пациента. К тому же в нем уже проснулась привычная жажда деятельности: поскольку третьего дня ему привезли горный воск, о лечебных свойствах которого писал еще Авиценна, сегодня он решил вплотную заняться изготовлением мази, способной заживлять раны с еще большей эффективностью, нежели прежние.

Жигонт благодарно поклонился, встал и пошел к выходу. Розовый туман в голове почти уже рассеялся, мысли начали принимать здравое направление. А у самой двери он вдруг остановился и воскликнул, стукнув себя ладонью по лбу:

– Вспомнил! Я все вспомнил!

– Что именно? – безразлично поинтересовался алхимик, мысли которого были уже далеки от проблем пациента.

– Все случилось, когда ночью из вашего дома вышел какой-то странный человек – лохматый, с длинной бородой и в рваной одежде. Он прошел мимо того места, где я присел отдохнуть, и в этот момент меня скрутила жгучая боль. Я чуть с ума не сошел! Мне кажется, здесь есть какая-то взаимосвязь… Но вот какая?.. – Жигонт озабоченно потер виски и вдруг с еле сдерживаемой яростью спросил доктора: – Кто это был?!

Ожги сейчас алхимика кнутом, и то он так не взвился бы. В его голове мгновенно сложилась мозаика, еще совсем недавно представлявшая собой груду разноцветных, но совершенно бесполезных камешков. Не в силах совладать с собой, он бросился к пациенту с требованием:

– Дайте… срочно покажите мне еще раз свой камень! Я должен проверить одну догадку!

– Умерьте пыл, доктор… – Жигонт твердо отстранил протянутую к нему нетерпеливую руку Гийома Торше. – Итак, кто был тот человек? – повторил он вопрос еще жестче.

Литвину вспомнились вдруг слова Гедимина, что Малый Знич подскажет, где находится Большой Знич, ибо они тянутся друг к другу. А ведь бородатый бродяга держал в руках шкатулку… Неужто в ней находился Большой Знич?! Тогда понятно, отчего камень в футляре едва не воспламенился.

Мысли Жигонта неожиданно прояснились до полной прозрачности. Прежде он никогда не замечал за собой способностей к сложному анализу происходящего, тем более что такая добродетель, как незаурядный ум в обязанности княжеского телохранителя не входила. Достаточно было иметь отменную реакцию, отличаться завидной выносливостью и в совершенстве владеть всеми видами оружия, а этими качествами дружинник обладал с лихвой. Сейчас же он мыслил словно непревзойденный книжник. «Неужели на меня так подействовал Знич?», – подумалось Жигонту не без страха. Он испугался, что взамен обретенной способности анализировать ситуацию утратит другие свои качества, гораздо более необходимые при его службе.

Алхимика же строптивость пациента застигла врасплох. Он-то полагал, что действие лауданума продлится чуть дольше, но, видимо, при отмеривании дозы не учел богатырского здоровья купца. Теперь же, дабы завоевать его доверие, придется отвечать на поставленный вопрос.

– Прусский колдун, – не стал лукавить Торше. – Впрочем, скорее жрец. А судя по татуировке на шее – змее и перунову кресту [106], – возможно, и вайделот.

У Жигонта глаза полезли на лоб: что может быть общего у ученого человека, христианина, с язычником?!

– Зачем он… к вам приходил?

– Он вор. Украл у меня… м-м… шкатулку с ценной вещью.

– Какой именно? – не отставал Жигонт.

Торше хотел было вспылить – настойчивость странного пациента начинала раздражать, – но, бросив очередной взгляд на его мощную фигуру и вспомнив постыдное фиаско в схватке с колдуном, усмирил гордыню и сказал уклончиво:

– Очень дорогой драгоценный камень.

– Знич! – воскликнул вдруг купец. И добавил без тени сомнения: – Там был Знич!

Гийом Торше, заглянув в побелевшие от еле сдерживаемой ярости глаза недавнего пациента, нехотя признался:

– Совершенно верно.

– Зачем же нужно было впускать в дом этого мерзавца?! – вскипел Жигонт.

– Он не спрашивал позволения. Просто пришел и взял то, что ему было нужно. Силой, – предупредил алхимик следующий вопрос Жигонта.

– Как Знич попал к вам?

– А не слишком ли много вопросов вы задаете, любезный? И почему, собственно, это вас так интересует?

– Потому что Знич принадлежит моему народу! – воскликнул литвин высокопарно. – И знайте: эта реликвия гораздо дороже и моей, и вашей жизни! – Последняя фраза прозвучала угрожающе.

Впрочем, бывший храмовник Юг де Гонвиль, поучаствовавший не в одном сражении, и без того уже не сомневался, что купец (скорее человек, скрывавшийся под личиной купца) – опытный и сильный воин. И что он не остановится ни перед чем, пока не узнает правду. Поэтому без утайки рассказал все, что ему накануне поведал Базиль.

– Значит, сон князя и впрямь был вещим… – пробормотал машинально Жигонт.

– Простите, что вы сказали? – спросил алхимик.

– Я говорю, что вырвать Знич из рук пруссов будет теперь очень сложно. Если не сказать – невозможно. Эх, ну надо же было вам так опростоволоситься!

Гийом Торше промолчал. Да и чем тут возразишь?

– Впрочем, ничего уже не исправить… Значит, придется мне продолжить поиски, – задумчиво молвил Жигонт. – Прощайте, доктор. Еще раз благодарю за помощь. – С этими словами он вышел за дверь и начал спускаться на первый этаж.

Алхимик же, проводив визитера глазами и подождав, пока за ним захлопнется дверь, громко позвал:

– Базиль!

– Я здесь, мастер…

В углу, заваленном разным хламом, раздался шум: что-то затрещало, что-то свалилось, что-то громыхнуло. Вслед за этим в полосу утреннего света шагнул мальчик с заряженным арбалетом в руках.

– Что ты там делал?! – удивился Гийом Торше. – И зачем взял арбалет?

– Я опасался за вашу жизнь, мастер. Ваш пациент показался мне очень… странным.

– И что, ты смог бы убить его?

– Безусловно, мастер! Если бы он напал на вас.