Ушкуйники - Гладкий Виталий Дмитриевич. Страница 53

Дальнейшие действия сложности для следопытов не составили: они шустро отыскали сперва отпечатки копыт сельского одра, а затем и его самого, одиноко пасущегося на лесной опушке. Видимо, беглец вынужден был бросить животину на произвол судьбы, ибо хорошо знал: из крупных зверей в чаще способны относительно быстро передвигаться только олени да туры. Они находили удобные тропки по наитию, унаследованному от предков.

В один из дней на отряд Жигонта напали лесные люди, с виду – чисто дикари. Что их побудило вступить в схватку с воинами, закованными в броню, никто так и не понял. Выяснить, к какому роду-племени они относились, литвины тоже не успели, поскольку сражение закончилось быстро и не в пользу лесных людей. Потеряв трех человек убитыми, они скрылись в лесу столь же шустро, как и появились. Литовские воины отделались лишь царапинами, но выводы из случившегося Жигонт сделал незамедлительно: дабы не нарваться на очередную такую западню, вперед во все стороны стал с тех пор отправлять дозорных. Вдруг в следующий раз вместо дикарей в кожаных панцирях налетят воины с более совершенным оружием, нежели дубинки и копья с наконечниками из лосиных рогов? Тогда уж придется думать не о Зниче, а о том, как бы ноги унести подобру-поздорову…

Сейчас, устроив бивак в лесной ложбине и выставив дозоры, Жигонт был спокоен за безопасность своего отряда, состоявшего из лучших воинов князя Гедимина. Как правило, юные литвины отбирались в княжескую дружину начиная с семи лет, и потом будущие дружинники проходили обучение не только у самых опытных воинов-наставников, но и у жрецов. Так что теперь все они могли по двое-трое суток не спать, питаться чем придется, а то и подолгу голодать, часами сидеть в засадах без единого движения, плавать и нырять как речные выдры, лазать по деревьям точно белки и сражаться без устали с утра до вечера. А еще княжеские дружинники умели врачевать раны, останавливать кровотечения специальными заговорами, готовить лекарства из дикорастущих растений и кореньев, в том числе бодрящий травяной напиток, восстанавливающий силы.

Неожиданно над поляной пронесся крик филина: «У-гуух! У-гуух!». Это подали сигнал дозорные, заметив, видимо, что-то подозрительное. Воины, доселе отдыхавшие на траве в самых причудливых позах, тотчас похватали оружие и рассредоточились по периметру поляны, слившись с деревьями. Томительное ожидание не затянулось: вскоре послышались хохочущие визгливые звуки и щелканье клювом. Это снова подал голос «филин», только на сей раз в его «донесении» сообщалось, что к биваку приближаются свои – следопыты. Дружинники облегченно вздохнули и вернулись на поляну.

Возвращение следопытов вызвало в лагере заметное оживление, хотя от проницательного взгляда Жигонта не укрылось, что проклятый колдун смог утомить даже их, чрезвычайно выносливых воинов. Они подтвердили его догадку. Казалось, старый прусс ни устали не знает, ни чувства голода не ощущает. Даже сон его был неправдоподобно чуток и короток – не более двух часов. За все время пути колдун перекусил (правда, достаточно плотно) лишь один раз – когда убил поляков-бортников. Всю остальную дорогу он чувствовал и вел себя в лесу как дикий зверь в собственных владениях, и следопытам, дабы оставаться незамеченными, приходилось весьма нелегко. К тому же вайделот шел очень быстро, совершенно не оставляя времени ни на охоту, ни на приготовление горячей пищи, поэтому они ограничивались лишь тем, что жевали на ходу вяленую медвежатину да черствые хлебцы. Зато принесенное следопытами мясо молодого оленя и их финальное сообщение, что они обнаружили-таки логово колдуна, вызвали всеобщее ликование.

Дружинники мигом соорудили из зеленых древесных веток шалаш с отверстием в крыше и разожгли внутри него костер. Навес-шалаш скрывал языки пламени от посторонних глаз, а дым, не расползаясь по низу, сразу устремлялся в небо. Спустя какое-то время литовские воины уже наслаждались ароматной, запеченной на углях олениной. Утаить источаемые ею запахи не было, увы, никакой возможности.

С вожделением вгрызаясь молодыми крепкими зубами в сочную горячую мякоть, Жигонт выслушал одновременно рассказ Микулая, старшего из следопытов.

– …И в то место нам никак, думаю, не пробраться, – подытожил свое повествование Микулай.

– Так уж прямо и никак? – задумчиво переспросил Жигонт и разрубил толстую кость, чтобы высосать из нее костный мозг. – Да нет таких крепостей, чтоб их нельзя было взять на меч! А тут всего-то допотопный древний городище…

– Сил у нас маловато. А сембы – знатные бойцы. Не забывай к тому же, что мы с ними в мире состоим.

– У меня наказ князя Гедимина: во что бы то ни стало вернуть нашему народу Знич! И я сделаю это, даже если придется отправить на тот свет десяток-другой сембов, – огрызнулся Жигонт.

– Ох, не сдюжим!.. Говорю же, много их очень.

– Микулай, да ты, никак, смерти стал бояться? – насмешливо поинтересовался Жигонт.

– Погибнуть – дело нехитрое. Только хотелось бы не зазря, а с толком. Иначе ведь и людей погубим, и Знич не добудем.

– Дельное можешь что-нибудь посоветовать?

– Ждать.

– Чего?

– Удобного момента. Пусть у них там праздник утихнет, пусть отгуляют как следует и к делам своим вернутся. Сам знаешь: пора уже и сено косить, и грибы-орехи впрок заготавливать. Да и за огородами уход требуется… Словом, когда в городище останутся одни только древние старики да несколько стражников, вот тогда и нагрянем. Выберем момент, когда для возов с отавой откроют ворота, и войдем в городище без всякой осады.

– А что? Отличный план! – одобрил Жигонт. – Может, так и поступим.

– Только потом нам придется не уходить, а убегать что есть мочи. Сембы ведь не только добрые воины, но и отличные следопыты: окрестные леса знают как свои пять пальцев. Так что спастись нам удастся только безостановочным бегством. Без сна и отдыха.

– Скажи Любарту, чтобы приготовил для всех бодрящего настоя. Без него мы вряд ли долго протянем.

– Хорошо.

…Распространившийся по лесу запах свежеиспеченного мяса достиг вскоре поросшего густым кустарником неприметного пригорка. Сидевший в кустах человек глубоко вдохнул аппетитный аромат и досадливо нахмурился: сам-то он уже который день был лишен горячей пищи. Приходилось довольствоваться одним лишь сухим продуктом, рецепт которого тамплиеры позаимствовали когда-то у сарацинов. Продукт представлял собой спрессованную в плитки смесь вяленого и измельченного оленьего мяса, орехов, сухих ягод, свиного сала, овсяной муки, соли и специй и хранился, как правило, завернутым в чистую холстину. Смесь была очень питательной и вдобавок не занимала в походной сумке много места, но от вкусного жаркого человек, затаившийся в кустарнике, сейчас не отказался бы. Он принадлежал к ордену тамплиеров и, будучи обладателем чрезвычайно острого зрения, исполнял в отряде Юга де Гонвиля роль впередсмотрящего.

Для погони за колдуном, укравшим находку Базиля, Эберхард, как и обещал, уже на следующий день выделил де Гонвилю трех рыцарей. Поскольку с некоторых пор орден тамплиеров был гоним и римским папой, и властями Европы, все трое – брат Гозани, брат Бернхард и брат Раймонд – жили в Кёнигсберге под вымышленными именами, прикрываясь вывесками простых ремесленников. Связь однако поддерживали постоянную, поэтому всегда были готовы прийти на помощь друг другу.

Однако помимо этих трех рыцарей Эберхард, проникшийся важностью момента, предоставил в распоряжение Юга де Гонвиля еще сорок оперативно им разысканных бывших воинов Храма, перебравшихся из Франции на берега Балтийского моря. Правда, все они были сервентами, то есть рыцарского звания не имели. Большинство сервентов после разгрома ордена тамплиеров примкнули к тевтонцам, но некоторые предпочли овладеть мирными профессиями, дабы самим заботиться о своем будущем. Однако предложение Эберхарда принять участие в походе, организуемом Югом де Гонвилем, приняли единодушно и даже с радостью. Потому что, во-первых, знали де Гонвиля как грамотного командира и уважали за ученость, а во-вторых, захотелось тряхнуть стариной, чтобы вновь ощутить ни с чем не сравнимый вкус боевого похода, приправленный запахами кожаной лошадиной упряжи и звуками благородного железа оружия и доспехов.