Золотая моль - Фатеев Валерий Михайлович. Страница 17

Получалась любопытная картина.

Вот не торопясь раскладывает бумаги заместитель председателя Думы Владимир Николаевич Смыслов, а для него — Володька, прямо из инструкторов провинциального райкома комсомола попавший в обком партии и на первом же аппаратном партийном собрании отчебучивший такую штуку, что о нем сразу анекдоты по области пошли.

Собрание как собрание, о заготовке кормов, что ли. О вкладе коммунистов в эту важнейшую кампанию. Коммунисты тогда себя во все, что происходило, вкладывали. От строительства Синегорья до искусственного осеменения коров в совхозе Тенькинском.

Докладчиком был тогда сам первый, Мальков. Людей он знал еще плохо, обстановку еще хуже: что ему подготовили — зачитал, резолюцию «усилить, повысить» приняли. Перед тем как разбежаться, по протоколу председательствующий спрашивает:

— Замечания, дополнения у кого имеются?

— Имеются.

Володька встал. Народ на него с любопытством смотрит — человек-то новый.

— У меня вопрос к Николаю Ивановичу… Николай Иванович, мы же все товарищи по партии, так?

Мальков утвердительно кивнул головой. Вопрос ответа и не требовал.

— Тогда почему Вы с нами, своими товарищами по партии, не здороваетесь? Я вот по утрам уже несколько раз говорю Вам «здравствуйте», а Вы как не слышите — мимо молчком.

Мальков покраснел, встал председательствующий, руками замахал…

— Вопрос не по существу, товарищ Смыслов.

— Почему же, как раз по существу, — заявил Мальков. — Прошу меня извинить, задумался, наверное. Обещаю впредь быть повнимательней.

Володька улыбнулся удовлетворенно и сел.

Ну, думают все, кранты парню. Самое малое — завтра на Чукотку, куда-нибудь на Шмидта, инструктором улетит.

А завтра Смыслов был назначен помощником Малькова. Серым кардиналом. Кто же не знает, что помощник всегда рядом и, как правило, на шефа влияет куда больше завотделами. Их много, а он один.

Володька в одночасье во Владимира Николаевича превратился. Но не зазнался. Может, просто некогда было зазнаваться — весь в работу окунулся. Что-что, а выжимать соки из подчиненных Мальков умел.

Помощником у первого Смыслов проработал пять лет. Пришел другой первый, сменил почти пол-аппарата, а Володька остался.

Изменилось время, и Смыслова переманили в Думу, тоже сначала помощником, но его это не устроило, он выставил свою кандидатуру в депутаты и выиграл. И уже потом, оценив его опыт, память и доскональное знание области, ее людей и проблем, Дума выбрала Смыслова заместителем.

С тех пор сменилось три председателя, а он оставался на прежнем месте, и, казалось, годы ничуть не изменили его. Так же был резок на язык, мог прикинуться наивным, а мог в сложнейшем деле все разложить по полочкам, на атомы, так что и спорить было не о чем.

А вот Бечарников. Ну, это депутат новой волны. Раньше бы его сюда и на пушечный выстрел не подпустили. Когда учился в Хабаровской партшколе, познакомился в ресторане «Амур» с участковым милиционером. Денег и у того и у другого на «нормальную жисть» с ресторанами, девочками и такси ну катастрофически не хватало. И наследства не предвиделось.

— А мозги на что? — спросил у своего приятеля будущий партийный вожак. — Пистолет у тебя есть?

— А как же. Табельное оружие, Макарова.

— Вот давай его и продадим.

— Да ты что… с работы выгонят и в тюрьму посадят.

— Не выгонят…

Пистолет участкового Бечарников толкнул таксисту за круглую сумму. Тогда оружие еще было товаром экзотическим, не то что в нынешние убойные времена.

А вечером к таксисту пришел старший сержант милиции, в форме, понятно, и обрисовал ему перспективы согласно Уголовному Кодексу Российской Федерации. За хранение, за скупку, за пособничество. Перспективы были так плохи, просто ужасающи, что насмерть перепуганный таксист не только табельное оружие вернул, но еще и приличные деньги — почти тонну баксов — «за молчание» участковому отвалил.

Такое динамо они прокрутили несколько раз, и кончилось тем, чем и должно было кончиться: Бечарникову дали пять, а подельнику его семь.

В колонии Бечарников вел себя смирно, срок скостили, потом и судимость сняли, а дальше перестройка, и он в депутаты пробился.

Мозги у Бечарникова все-таки были.

…Медленной переваливающейся походкой прошел Мастодонт. Вообще-то его фамилия была Един, но прозвали так из-за того, что он был самым старым — по стажу — депутатом, Лет десять в областном Совете, целый год в парламенте — пока его не расстреляли. За то, что досконально знал все законы и поправки к ним, комментарии и прецеденты. Мастодонт возглавлял комиссию по законотворчеству, и законы эти комиссия пекла как блины — до сотни в год. Большинство из них умирало, не увидев даже белого света, часть была заведомо недееспособной, а часть входила в явное противоречие с федеральными и исчезала после прокурорского протеста, но сам процесс впечатлял.

И на эту сессию комиссия вынесла два закона: об ограничении торговли семечками на улицах и угрозе китайской экспансии в сфере бизнеса.

Скромно усаживался в уголке любимец магаданских женщин бывший главный гинеколог Евсеев.

— Какой специалист был, — раздумывал временами Сарыч. — Какой черт его понес в политику, в говорильню. Там — живое, благородное дело… Сколько матерей он спас, младенцев. Сколько баб перетрахал… Орден получил, авторитет, почет… а здесь? Говорильня, пресмыкательство, сплетни, интриги.

И эта… Кочетова. Тоже медик, прекрасный окулист. А как в политику окунулась, у нее даже внешность изменилась, манеры: крикливая стала, угловатая, чуть ли не на мужика похожая. Кстати, почти все женщины в политике на мужиков становятся похожи, хоть эта Олбрайт, хоть бывшая первая леди Англии, хоть наши бабы наверху… к чему бы это? Профессия не женская или влияние коллег, большинство-то мужчины. А может, на самом деле у них мужского, этих самых тестеронов, в организме изначально больше, и таким образом — через политику — они реализуют свою истинную суть и сексуальную ориентацию?

Правда, напротив фамилии Дуниной пришлось ему поставить знак вопроса. Непонятный человек, энтузиастка, каких свет не видел. Все ей надо, во все норовит свой нос сунуть. Когда бюджет утверждали на прошедший год и речь об афи-нажке пошла, сразу с вопросами: а что это нам даст? а кто командовать будет? а почему госзаводы незагруженные стоят, а мы свой велосипед придумываем? А когда не по ее пошло, гривой своей махнула да и вышла из зала заседаний. А без нее кворума нет, закон принимать нельзя. Пришлось срочно депутатам выезжать в аэропорт, там нужный «голос» в ожидании рейса на Москву маялся — прямо на взлетной полосе голосование и провели.

И опять на память пришла Лиля. Дал бог ей ростик, но вот при всем том какая женственность и эта… как ее… сексапильность. Он опять сладко поежился, вспоминая ту ночь. «Буду в Москве, обязательно заеду».

Сарыч отмахнулся от непрошеных мыслей. Он так увлекся этим занятием, что едва не упустил время, когда ему предоставили слово.

Сарыч откашлялся.

— Вы видите, — начал он, — что область переживает не лучшие времена. Не буду перечислять очевидные факты и явления, скажу, что ситуация усугубляется неожиданной и резкой реакцией Центра и правоохранительных органов против администрации области, ее последних экономических инициатив. Зачинщиком атаки является ГОХРАН, почувствоваший в строительстве аффинажного завода, создании «Фагмета» и ряде других мер своего рода посягательство на его безраздельный контроль на рынке драгметаллов. Примерно такое же чувство могло посетить и работников УВД и МВД. Имея общие интересы, оба ведомства объединили свои усилия с целью серьезно приструнить администрацию области, имея в качестве прикрытия резолюцию Черномырдина о рассмотрении письма Куликова. При этом вначале удар предназначался двоим — Букетову и мне. Но увидя, что такой тандем свалить трудно, постепенно центр тяжести перенесли только на меня и ряд руководителей. Часть инсинуаций была направлена на попытку вбить клин между Букетовым и Сарычем. Как-то сразу подключилась на этом этапе и областная прокуратура, которая с готовностью сначала опротестовала ряд принятых и работавших по нескольку месяцев нормативных актов, а потом дала добро на активные действия СУ УВД, хотя в целом прокурор области Неверди занял позицию как бы стороннего наблюдателя, переложив принятие тех или иных решений на своих заместителей. На следующем этапе, когда надежды на крах строительства аффинажного завода рассеялись, «в бой» пошло СУ УВД, предваряя каждый свой шаг «артилерийской подготовкой» в виде громких статей в центральных газетах. Так как прокуратура области категорически отрицает факт передачи материалов газетам и свое участие в заказах статей, остается гадать, кто же он этот заказчик, за какие и чьи деньги все это напечатано? Однако то упорство, с которым защищают свои «попранные» интересы ГОХРАН, УВД, прокуратура, та сила, деньги, вложенные в эту защиту, создают впечатление, что кто-то еще стоит за их спиной, кому это важно и кто мог бы использовать позицию этих ведомств в своих собственных интересах.