Угасающее солнце: Шон`Джир - Черри Кэролайн Дженис. Страница 44

Мри словно бы решили не обращать внимания на то, что их преследуют, не задавать больше никаких вопросов, ничего не предпринимать. Ньюн делил с ним кров, спал рядом с ним ночью, демонстрируя тем самым свое доверие… и обучал его лишь древним искусствам своей расы, владению ритуальным оружием и сражению в поединках, словно это могло понадобиться им в конце концов.

Ин'ейн, древние клинки, против боевых кораблей, подобных «Саберу».

Выбор Ньюна был не случайным.

Возник образ: ночь, и огонь, и упорство мри. Дункан отогнал его, но тот вернулся снова: воспоминание об упорстве мри, которые не сдаются, которые не признают компромиссов, чье понятие современного теряется во Мраках и Промежуточных эпохах, и пути ци'мри — лишь миг в жизненном опыте Народа.

Современное оружие.

Дункан ощутил скрытое презрение в том, как звучало это словосочетание на хол'эйри, и возненавидел в себе землянина, который оказался слишком слеп, чтобы увидеть это.

Последняя битва Народа.

Вступить в нее с современным оружием — если дойдет до этого — для такого Народа означало безнадежную борьбу.

Тогда бы Ньюн не стремился выжить: последний мри руководствовался бы лишь собственной логикой, и он поступал именно так.

Искать свой дом.

Возродить древние обычаи.

Оставаться мри, пока бойня не положит этому конец.

Это было все, что мог сделать Ньюн, задумайся он об этом, реши он не уступить ци'мри. Дункан размышлял над тем, насколько велико терпение мри, которое не изменило ему и здесь — и то, что даже Мелеин считалась с терпимостью Ньюна к ци'мри, само говорило за себя.

А Ньюн лишь упражнялся с ним в поединках, упражнялся терпеливо, мягко, словно забыв о сущности Стэна.

Ин'ейн. Оно было для Ньюна единственным разумным выходом.

Положив руку на колено, Дункан закусил губу, ощутив, как позади него заволновался дус, и потянулся успокоить зверя, чувствуя вину за то, что не может забыть своей земной сущности, которая тревожила Ньюна. И все же тревожная мысль не отпускала его — будучи землянином, Дункан не мог поступать так, как Ньюн.

У него была свобода выбора, которой не обладал Ньюн.

Может быть, в конце концов мри позволят ему уйти.

Или будут ждать, что он будет сражаться против человечества. Стэн попробовал представить, как это будет, чтобы подороже продать свою жизнь, но дальше армейского пистолета в своей руке, что лежал сейчас среди его вещей, дело не пошло. Если бы его загнали в угол, он стал бы сражаться, и, прежде чем его удалось бы захватить, взял за свою жизнь дюжину других жизней — землян ли, нет — неважно. Но взяться за ин'ейн… он не настолько был мри.

Существовало средство борьбы, которое не стали бы использовать мри.

Человеческая свобода выбора.

Медленно, постепенно разрозненные осколки того, что прежде было ПлаРом, начали складываться в определенном порядке.

— Ньюн… — позвал он.

Мри выкладывал из кусочков металла какое-то подобие орнамента. Он занимался этим уже несколько дней, целиком погрузившись в свою работу.

— А? — отозвался тот.

— Мне кажется, что в случившемся виноваты приборы. Если госпожа позволит, я хотел бы вернуться в рубку, чтобы проверить приборы.

Ньюн замер. Когда он поднял глаза, стало видно, что мри хмурится.

— Я спрошу госпожу, — сказал он.

— Я хотел бы, — продолжал Дункан, — принести госпоже пользу своим умением.

— Она пошлет за тобой, если будет нужно.

— Ньюн, попросиее.

Брови сдвинулись сильнее. Мри положил руки на колени, забыв о своем занятии, потом тяжело вздохнул и снова принялся за работу.

— Я хочу мира с ней, — сказал Дункан. — Я делал все, о чем бы вы не попросили меня. Я пытался быть таким, как ты.

— Ты делал не только это, — проговорил Ньюн. — Вот в чем сложность.

— Я прошу прощения за это. Я хочу, чтобы об этом забыли. Попроси ее снова встретиться со мной, и я даю тебе слово, что не буду выступать против нее. Нет мира на этом корабле, пока я не помирюсь с ней — а не только с тобой.

Какое-то время Ньюн молчал. Потом издал долгий вздох.

— Она ждала, чтобы ты попросил.

Оказывается, мри еще могли удивить его. Дункан отшатнулся в смущении, все его мысли о них смешались.

— Значит, она встретится со мной?

— Когда бы ты не попросил. Ступай, поговори с ней. Двери не заперты.

Дункан немного помедлил — ему вдруг расхотелось идти; потом он заставил себя подняться и пойти к двери, следом за ним — дус.

— Дункан…

Он обернулся.

— Брат мой кел, — мягко сказал Ньюн, — при всем моем уважении к тебе… помни, что я — рука госпожи, и если ты позволишь себе лишнее… я не потерплю этого.

На миг в комнате промелькнул импульс опеки: дус попятился, прижав уши.

— Нет, — бросил Дункан. Зверь остановился. Стэн вытащил из-за пояса ав-тлен и сложил рядом все свое оружие. — Возьми, если подозреваешь меня в подобных вещах. — Сдавать оружие считалось унижением, и Дункан сознательно предложил это; мри заметно вздрогнул.

— Нет, — сказал Ньюн.

Дункан вложил клинок обратно и вышел, дус последовал за ним. Ньюн остался: возможно, он чувствовал себя уязвленным последним обменом и теперь некоторое время будет терзаться подозрением, — решил Дункан. И хотя Ньюн спал рядом с ним и учил Стэна искусству владения оружием мри, безопасность Мелеин была совсем иным делом, и кел'ену приходилось очень, очень нелегко.

Допустить вооруженного ци'мри к госпоже — это шло вразрез с самой сущностью мри.

Но двери оказались открытыми.

Двери всегда были открыты, — внезапно понял Дункан; ему просто никогда не приходило в голову проверить это. Мелеин спала с незапертыми дверями, доверяя ему; и его потрясло то, что мри так легкомысленно относились к этому.

И в то же время вовсе не легкомысленны.

Тюрьмы, запертые двери, запечатанные вещи, отбирание у человека оружия — все это было чуждо мри. Он знал это с самого начала, с тех пор, как познакомился с ними; никаких тюрем, плена… и даже пан'ен в святилище был лишь закрыт, но не заперт.

Пульт управления… он тоже был всегда доступен для него; даже тогда, когда ему было запрещено появляться там; он мог бы проскочить, запереть двери и захватить корабль… и сейчас — тоже.

Он не сделал этого.

Стэн направился к двери Мелеин, что вела в сумрачный холл, разрисованный символами, где не было ничего, кроме кресла и циновок для сидения. Он вошел, его шагам вторило эхо.

— Госпожа, — позвал он и остановился, ожидая — ибо только госпожа могла позволить ему сесть. Рядом с ним дус тяжело осел на задние лапы… а потом лег, опустив голову на пол, и вздохнул.

Позади внезапно послышались легкие шаги. Дункан обернулся, оказавшись лицом к лицу с похожей в полумраке на призрак безмолвной фигурой в белой мантии. Лицо Стэна было открыто. Он был не уверен, не оскорбляет ли это госпожу, и, чтобы показать свое уважение, опустил голову.

— Зачем ты здесь? — спросила она.

— Чтобы просить у тебя прощения, — ответил он.

Некоторое время она молчала, пристально глядя на него, словно ждала чего-то еще.

— Ньюн сказал, — добавил Дункан, — что ты желала видеть меня.

Ее губы сжались.

— У тебя все еще манеры ци'мри.

Гнев вскипел в нем, но она была права. Он сдержался и вновь опустил глаза.

— Госпожа, — сказал он, — я прошу у тебя прощения.

— Я даю его, — ответила она. — Подойди, сядь.

Ее тон неожиданно смягчился; Стэн растерялся и мгновение пристально смотрел на госпожу, которая пододвинула свое кресло и, усевшись, ожидала, чтобы он сел у ее ног.

— Если ты позволишь, — заговорил он, вспомнив о Ньюне, — я должен вернуться и привести Ньюна. Я думаю, он хотел бы присоединиться ко мне.

Брови Мелеин надломились: госпожа нахмурилась.

— Если ты позволишь ему узнать, зачем пришел сюда, это будет ему упреком. Нет. Останься. Если в Доме мир, он будет знать это; и если нет — узнает тоже. И не называй его при мне по имени — он первый из Келов.