Сокровище рыцарей Храма - Гладкий Виталий Дмитриевич. Страница 5

Он долго думал над этим вопросом. И в конце концов пришел к выводу, что если уж его жизнь кончена, то нужно хотя бы спасти жену и детей. Ваник не поверил в щедрость и доброту карлы. Поэтому принял решение отправить своих домочадцев подальше, в Америку, где можно затеряться в большой массе людей, прибывающих туда со всех концов света каждый день и куда не достанут даже длинные руки вольных каменщиков. По крайней мере он очень на это надеялся.

Верная супруга Бабаяна не стала устраивать сцен. Она видела, что Ваник несколько последних дней был явно не в себе. Похоже, случилось что-то очень серьезное и даже страшное. Ануш лишь нахмурилась и спросила:

– Почему?..

– Так надо. И пожалуйста, не требуй от меня объяснений!

– Хорошо, хорошо, не буду… Это так срочно?

– Да, моя девочка, да! Более чем срочно.

– А как же ты?

– Я приеду… потом, – соврал Ваник. – Позже. Нельзя оставлять дело.

– Но у нас не так много денег, чтобы обосноваться в Америке…

– Деньги есть. Это вам на обустройство… на первое время.

Ваник достал из комода две шкатулки и открыл их. Вторую шкатулку черный карлик передал ему уже на кладбище. Он приехал, когда ставили надгробие. До этого за работами надзирал угрюмый неразговорчивый тип в плаще с капюшоном – ночью немного моросило.

Посмотрев на золотые червонцы, Ануш даже не ахнула от потрясения, только прижала сухонькие кулачки к груди и сильно побледнела. Теперь у нее уже не было сомнений, что ее Ваник опять влип в какую-то очень опасную историю, как это бывало раньше, в молодые годы…

Семья Бабаяна исчезла из Киева 28 июня 1914 года, ровно в тот день, когда в Сараеве был убит вместе со своей супругой эрцгерцог Австро-Венгрии Франц Фердинанд. А через месяц, 1 августа, Германия объявила России войну.

Глава 2

2007 год. Старый кладоискатель

Официально безработный кандидат исторических наук Глеб Тихомиров, главным (и тайным) занятием которого была «черная» археология, ехал к деду Ципурке, патриарху советского кладоискательства, которому недавно исполнилось девяносто лет. Он не стал выводить из гаража свою «ауди», а трясся в трамвае, готовом рассыпаться на ходу в любую минуту.

Последнее время ему начало казаться, что за ним ведется скрытное и очень профессиональное наблюдение. Глеб не видел своих преследователей, но ощущал их присутствие шейными позвонками. С какой стати?

На этот вопрос у него не было ответа. Возможно, он таился в профессии Глеба. Молодой Тихомиров слыл среди «черных» археологов докой, и у него дома хранились такие уникальные раритеты, что за них некоторые коллекционеры, не очень разборчивые в средствах для достижения своих целей, не пожалели бы ни денег, ни человеческой жизни.

Клан Тихомировых занимался не вполне законным кладоискательством с давних пор. Начало этому увлечению, ставшему для Тихомировых смыслом жизни, положил в эпоху Петра Великого инок Григорий, нечаянно узнавший тайну некоего артефакта, едва не стоившую ему жизни. В конечном итоге он бежал на Дон, где его приняли в казачий курень.

С той поры Тихомировы только тем и занимались, что рыскали по всей Российской империи (и даже за ее пределами) в поисках кладов и различных древностей. И, нужно сказать, делали это вполне профессионально и не без удачи, сопутствовавшей им почти во всех их изысканиях.

Благодаря тайному ремеслу Тихомировы жили безбедно при всех властях, но войны и сталинские репрессии сильно проредили их клан. И теперь кладоискательством серьезно занимались лишь Глеб и его отец, Николай Данилович. Он недавно защитил докторскую диссертацию, и в очередной раз подтверждал свой высокий статус в достаточно узком мирке экспертов по древностям в Англии, куда его в качестве консультанта пригласило на некоторое время руководство «Сотбиса» [15].

Дед Ципурка позвонил вчера, поздним вечером. Глеб очень удивился – до онемения, услышав его глуховатый голос со странным акцентом. Вообще-то старый кладоискатель был то ли чех по национальности (если судить по имени), то ли поляк (если принимать во внимание его отчество), но всю свою сознательную жизнь прожил в России и мог бы за долгие годы изучить русский язык досконально.

Ан, нет. В его речи иногда проскакивали явно иноземные (хоть и славянские) словечки и обороты. Наверное, Ципурка таким образом выражал глубоко упрятанный протест, присущий всем «окраинным» славянским народам по отношению к «старшему», более сильному и значимому в мировой истории «брату» – русскому народу.

Почти каждая нация считает себя пупом земли, а уж братья-славяне в этом отношении всех перещеголяли. Особенно отличаются поляки. Они носятся со своей «очень цивилизованной» прозападной Речью Посполитой, как дурак с писаной торбой, обличая Россию во всех мыслимых и немыслимых грехах.

Но Глеб, историк по образованию, почти наверняка знал, что именно служит польскому «паньству» постоянным раздражителем. Братки-католики никак не могут простить Минину и Пожарскому их славных деяний. Будучи во главе народного ополчения, эти два народных героя дали такого пинка под зад польской шляхте, захватившей Москву и мечтавшей навсегда покончить с Русью, что ее последышам и до сих пор больно.

Что касается чехов, то к славянам они уже имеют весьма отдаленное касательство. Онемеченные и окатоличенные, чехи во все времена по отношению к России старались в глазах Запада выглядеть святее папы римского. А уж Ватикан никогда не пылал страстной любовью к православным христианам. Скорее наоборот.

Ципурка попросил, чтобы Глеб срочно к нему приехал. На вопрос «Зачем?» – старый кладоискатель довольно туманно ответил: «Тебе будет интересно…»

Глеб недоумевал. Ему хорошо было известно, что Ципурка всегда соперничал с Тихомировыми. Конечно, это соперничество не превращалось в нецивилизованную разборку (при всем том Ципурка имел шляхетный гонор и честь), но мирок, в котором они вращались, был настолько мал, что любое неосторожное движение заканчивалось или оттоптанной ногой, или синяком на ребрах.

В общем, Глеб был сильно заинтригован. Ципурка не слыл пустословом, поэтому его намек Глеб понял, как и должно, – у деда было НЕЧТО, какой-то уникальный артефакт, способный заинтересовать такого доку в археологии, как Тихомиров-младший. Ведь старый кладоискатель точно знал, что Тихомировы на мякину не размениваются.

Дед Ципурка жил в пригороде, в старом купеческом особняке. В свое время – сразу после войны – особняк хотели взорвать, чтобы расчистить участок под новое строительство, потому что для одной семьи по советским меркам он был великоват, а для коммуналки – слишком неудобен. Кроме того, от здания остались одни лишь стены, под которые и заложили взрывчатку.

Увы, вместо мощного взрыва, который должен был разрушить особняк, получился большой пшик – метровой толщины стены, сложенные из очень прочного красного кирпича по специальной технологии с применением яичного белка, устояли. Наверное, мало заложили взрывчатки.

Ну, а потом все произошло, как и должно было произойти в плановой социалистической экономике. Материал израсходован (в данном случае взрывчатка)? Да, имеется подтверждающая документация. Смета выполнена? Конечно, на все сто процентов. Вот и отлично. А дальше хоть трава не расти. Конечный результат уже никого не интересовал.

Так и простояли кирпичные стены до хрущевской «оттепели». Пока на них не обратил внимания Ципурка. Уж больно понравился ему бесхозный участок, на котором вырос целый лес, скрывающий здание от нескромных глаз.

Ципурка «подмазал», кого следует, и, когда реставрированное строение приобрело прежний вид, претензий со стороны властей к нему не было, хотя особняк получился вызывающе большим и шикарным. Естественно для гражданина Страны Советов, которому были положены от щедрот родного государства пять соток тощей землицы и разрешение на строительство дачного домика размером с собачью будку.