Карнавал обреченных - Бирюк Людмила Д.. Страница 21
Шевалдин выразительно постучал пальцем по лбу.
– Вот как? Согласен! – невозмутимо ответил Криницкий.
Как обычно в таких случаях, их обступили зрители и, переговариваясь, делали между собой ставки на игроков. В это время в дверях трактира вдруг показался полковник Бакланов. Увидев разгоряченных игрой гусар, он подошел к ним и стал следить за игрой.
– Саша, пожалуйста, без излишеств! – тревожно предупредил Шевалдин.
– Все в порядке, – успокоил его Криницкий. – Господин Ломтев! Я сделал ставку, а вот ваших денег на кону что-то не вижу!
Дмитрий побледнел и положил на стол золотой портсигар.
– Так не пойдет, – мягко сказал Криницкий, глядя Ломтеву в глаза. – Попрошу наличные!
– Вы сомневаетесь в моей платежеспособности? – запальчиво отозвался Дмитрий, жаждущий продолжать игру.
– Не волнуйтесь, ротмистр, – вдруг раздался голос за его спиной. – Я готов ссудить вас деньгами!
Все оглянулись. Полковник Бакланов, улыбаясь, протягивал Дмитрию пачку крупных купюр. Ломтев невольно отстранился.
– Ну что же вы? – мягко настаивал Бакланов. – Или передумали играть? Тогда другое дело.
Ротмистр молча взял деньги и пересчитал ассигнации.
– Здесь десять тысяч!
– Так повысьте ставку.
Ломтев молча откинулся на спинку стула, сжимая в руке деньги. Потом медленно перевел взгляд на Криницкого, сохранявшего, в отличие от него, полное хладнокровие.
– Вы готовы поднять ставку до десяти тысяч?
– Извольте! – спокойно ответил Криницкий, доставая все деньги, доставшиеся ему в наследство.
– Вас не затруднит, ротмистр, дать мне расписку? – дружески спросил Бакланов.
Словно под гипнозом, Дмитрий поднялся, попросил у пана Нежинского чернильный прибор и набросал несколько строк под диктовку своего кредитора. Потом бросил купюры на кон и, не в силах скрыть своего торжества, открыл карты. Это было королевское каре. У зрителей, обступивших стол, невольно вырвался общий возглас изумления. Но Александр невозмутимо посмотрел на разложенную перед ним комбинацию.
– Удивительно, – сказал он, помолчав. – В первый раз вижу, чтобы два каре выпадало за одну игру.
И он не торопясь открыл свои карты. Четыре туза! Нескрываемый восторг охватил всех присутствующих. Криницкий явно был героем дня.
– Ты выиграл, Саша! – восхищенно сказал Якушев. – Забирай банк!
В лице Дмитрия, казалось, не было ни кровинки.
– М-да… – тихо сказал Шевалдин. – Обидно проигрывать, особенно чужие деньги.
– Кстати, Ломтев, – зевая, процедил Бакланов. – Вы даже не спросили, когда вам следует вернуть долг. Деньги мне будут нужны через неделю!
Дмитрий вскочил.
– Что? Уже через неделю?!
– Именно так. Вас это затрудняет?
Огромным усилием воли Дмитрий заставил себя сохранить внешнее спокойствие и сказал небрежно:
– Вовсе нет… как прикажете! Через неделю я непременно верну долг. Сегодня же напишу в Нагибино жене.
– Представляю, как будет обрадована Екатерина Николаевна! – заметил Шевалдин.
Приятели рассмеялись.
Поскольку начать новую игру никто не пожелал, все выпили по бокалу рому и вскоре разошлись. Ломтев понуро шагал один по пустынной улице, высматривая извозчика. Настроение было подавленное. Десять тысяч! Где взять деньги? Состояние жены, дочери покойного генерала Уварова, он уже почти промотал. Придется просить ее заложить родовой особняк. Занять у друзей? Но он знал, что таких денег ни у кого нет. Да он и так уже всем должен…
Вдруг он почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Резко обернувшись, он увидел Бакланова.
– Что вам угодно?
– Да не шарахайтесь вы от меня, как черт от ладана! У меня к вам дельное предложение.
Ломтев неприязненно взглянул в желтые глаза Бакланова. Но, соблюдая субординацию, остановился и приосанился.
– Слушаю вас, полковник!
– Насколько мне известно, вы – один из близких друзей Репнина. Вам иногда случается бывать у него дома?
– Разумеется, но… я не понимаю вашего вопроса.
– Хочу дать вам маленькое поручение. Если вы его выполните, я постараюсь забыть о вашем долге.
– В чем заключается поручение?
Бакланов испытующе взглянул ему в глаза.
– У Репнина должен быть некий документ, который хранится в маленьком ларце из слоновой кости…
– Что?! За кого вы меня принимаете, господин Бакланов? Я офицер! Да по мне лучше застрелиться, чем стать вором!
– Ну, полно, успокойтесь! Не нужно ничего красть. Да и не к спеху это… Но ежели при случае вам попадется на глаза сей предмет, сообщите мне. Только и всего-то.
Ангел, паривший над головой Федора, спустился на землю и предстал перед ним в образе Офелии. Она была тонка, эфемерна и, казалось, полупрозрачна. Белое скромное платье. Крохотная жемчужная диадема на приподнятых вьющихся волосах. Огромные светлые глаза, чуть навыкате, смотрели с неподдельным участием. Женщина говорила ему что-то ласковое. Он собрал все силы, пытаясь побороть сон, и, с трудом приподняв тяжелые веки, ответил ей словами Гамлета: «О, нимфа, помяни меня в своих молитвах…» Словно сквозь пелену густого тумана к нему донеслось:
– Вы сыграете эту роль, Федор Кузьмич. Я вам обещаю.
– О господи… О какой роли вы говорите?
– Той самой, что не дает вам покоя даже во сне.
– Гамлет? Нет, это невозможно…
Федор с усилием приподнялся, чтобы получше разглядеть таинственную женщину. У него было странное чувство, что он уже где-то ее видел.
– Кто вы, сударыня?
Она не ответила и с улыбкой протянула ему руку. Федор прижал к губам тонкую кисть, пахнущую ландышем. Он огляделся. Его взору предстала богато убранная комната, обитая китайским шелком. Посредине стены висели два портрета: императора Александра Павловича и его супруги Елизаветы Алексеевны. Глаза Федора невольно остановились на портрете императрицы.
– Боже мой… – еле выговорил он. – Государыня… Это вы?!
Елизавета прижала маленький тонкий палец к губам.
– Тише! Вам нельзя волноваться. Вы были на пороге смерти, но Бог даровал вам жизнь, дабы вы могли выполнить свою великую миссию.
– Великую миссию? Ваше величество! Я всего лишь актер…
Усмехнувшись, она взглянула в окно и произнесла немного нараспев:
– «Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры».
– Да, ваше величество… Это Шекспир.
Елизавета ласково кивнула.
– Послушайте меня, Федор Кузьмич… Мне довелось видеть вас на сцене. Вы по-настоящему талантливы. Жизнь обошлась с вами сурово, но все дурное осталось позади. В этом тихом дворце вы поживете некоторое время и, когда силы вернутся к вам, наконец-то сыграете роль, о которой говорили в бреду.
Голова Федора пошла кругом. Он тихо произнес:
– Ваше величество, это было бы для меня настоящим счастьем!
– Погодите… Я предлагаю вам сыграть Гамлета не на сцене, а в жизни.
Федор удивленно взглянул на императрицу.
– Гамлет – сценический персонаж, ваше величество!
– А вам не кажется, что Россией правит коронованный Гамлет?
Актер завороженно взглянул в прозрачные, выпуклые глаза Елизаветы Алексеевны. Она тоже смотрела на него, пораженная удивительным внешним сходством актера со своим венценосным мужем. Поколебавшись, Федор спросил:
– Государыня, под «коронованным Гамлетом» вы подразумеваете императора Александра Павловича? Но почему? Что между ними общего?
Елизавета встала и медленно прошлась по комнате, собираясь с мыслями, потом заговорила так тихо, что ему пришлось напрячь слух. К счастью, актер, привыкший ловить шепот суфлера, понимал каждое слово.
– Очень многое… Отец Александра, как и отец Гамлета, погиб насильственной смертью. Гамлету явилась тень отца, взывая о мщении. Перед Александром тоже постоянно витает тень убиенного отца. Гамлет был рожден для добра, но, столкнувшись со злом, погиб в неравной схватке с ним. Мой супруг в начале царствования тоже пытался творить добро, но не смог противостоять злу. Подобно Гамлету, он понял, что его убеждения находятся в совершенном разладе с настоящей жизнью…