Цветок для ее Величества - Вермаль Каролин. Страница 10

— Ну, мистер Мэссон! — выпалил Симмонс, предугадывая настроение Фрэнсиса.

Он едва ли мог представить худшую участь, нежели та, которая выпала этому молодому человеку, — провести три месяца на борту перестроенного каботажного судна, перевозившего уголь, команда которого состояла из сотни самых неотесанных мужланов, каких только можно встретить.

— Я убежден, что ваше плавание к мысу будет иметь большой успех. Мы всецело вам доверяемся! Не так ли, сэр? — обратился он к Болтону.

— Симмонс, мужество мистеру Мэссону понадобится не столько на мысе Доброй Надежды, сколько для благополучного возвращения в Англию как успешного путешественника! — правильно заметил Болтон, прежде чем устало добавить: — Слава и состояние могут совершенно изменить человека.

Вдруг на и без того шумной пристани поднялся гвалт: туда на полном ходу въехала карета, и рабочим с грузами пришлось разбежаться в разные стороны, спасаясь от нее. Все это сопровождалось сочной бранью, повисшей в соленом морском воздухе.

Мэссон увидел голову Джозефа Бэнкса, выглядывавшего из бокового окна, — тот отчаянно ругал медлительных пешеходов. Когда Бэнкс наконец заметил Фрэнсиса, то крикнул:

— Мэссон, погодите!

Кучер сильно потянул на себя поводья, и карета замедлила ход возле троих мужчин. Еще до того, как она успела полностью остановиться, Бэнкс, исполненный нетерпения, попытался справиться с задвижкой двери. Когда дверь кареты наконец распахнулась, то так ударила Симмонса, что тот едва не лишился чувств. Мэссон заглянул внутрь открытой кареты и увидел стопки документов, разбросанных Бэнксом. Сам мужчина выглядел так, словно его только что оторвали от завтрака, вытащив из-за стола: на нем был голубой шелковый халат и домашние туфли. Бэнкс выглядел озабоченным и раздосадованным: очевидно, в кипах бумаг он что-то потерял и тщетно пытался отыскать.

— Задание изменилось, — выпалил он и махнул рукой Мэссону, чтобы тот сел к нему в карету.

Пока Мэссон высматривал, куда бы приткнуться, он уже осмелился подумать, что Бэнкс явился, дабы сообщить ему об отмене путешествия. Фрэнсис начал было подыскивать слова, которыми объяснит матери всю суть дела, но Симмонс захлопнул дверцу, так что Мэссон зашатался и упал на сиденье напротив Бэнкса.

— Я разговаривал с лордом Сэндвичем прошлым вечером, Мэссон, — пояснял Бэнкс, не глядя на собеседника. — Вы знаете, я считаю его человеком выдающегося научного склада ума.

— Простите, сэр? — пролепетал Мэссон, вспомнив, как они оба были готовы вцепиться друг другу в глотку, когда виделись в последний раз.

Бэнкс все еще продолжал что-то искать. Вдруг он подал Мэссону знак подняться с сиденья и вскричал:

— Ага! — Он схватил документ, на котором сидел Мэссон, и хлопнул бумагой о колено. — Речь шла о карте земель в районе мыса Доброй Надежды. Как я уже говорил, вчера вечером я разговаривал с лордом Сэндвичем, и мы полностью сошлись во мнении.

— Да, сэр, — произнес Фрэнсис в ожидании новости, которая вернула бы его в надежное и уютное лоно Кью-Гарденз.

— Вот. Голландская колония здесь: Кейптаун. А вот тут, на расстоянии примерно дня пути верхом, располагается залив Фолс-бей. Вы можете его тут различить? — Указательный палец Бэнкса уперся в зазубренные очертания большой бухты у самой оконечности Африканского континента. — Конечно, поиски цветка для королевы — это ваша основная задача, но я попрошу, чтобы вы, как только прибудете на место, занесли на карту этот регион. Это займет немного времени — день, максимум два.

Не прошло и секунды, как Мэссон осознал, что поездка не отменяется.

— Как пожелаете, сэр, — ответил он и попытался скрыть разочарование.

— Фолс-бей, — повторил Бэнкс, словно желая убедиться, что Мэссон его на самом деле понял, — и прежде всего окрестности у Майзенберга и Симонс-тауна. Именно там вы должны все тщательно объездить и, не мешкая, разведать земли. Там бесконечное множество видов растений, которые еще нужно описать, и вы составите мне обо всем подробный отчет. Это будет полезно для дальнейшего развития естествознания. И, конечно же, не только в плане растительного мира. Нужно обращать внимание на географию региона, особенности погоды, животный мир, гидрологию. Гидрология очень важна. Ну, вы же знаете: водопои, ручьи и все прочее. И не забудьте отметить на карте поселения, временные стоянки, дороги и подобные объекты. Наши карты немного устарели, а мы не хотели бы отметить неверное место расположения королевского цветка, не правда ли?

— Конечно нет, сэр.

— Само собой, вы будете вести собственный дневник, — продолжал Бэнкс, — но также должны делать копии ваших записей и отправлять по почте лично мне. Крайне важно, чтобы никто не видел их содержания. Вы обязаны удостовериться, что все письма будут перевозиться на британских кораблях.

В открытом окне появилась голова Болтона:

— Простите, сэр, мне кажется, что капитан Кук собирается сейчас отчаливать. Осмелюсь напомнить, что время и прилив никого не ждут, даже самого Джозефа Бэнкса.

Бэнкс, улыбаясь в ответ, кивнул. Когда Мэссон встал, чтобы выйти из кареты, он на мгновенье задержался у двери.

— Вы думаете, что цветок для королевы нужно искать именно там? — Не получив ответа, Фрэнсис предположил, что Бэнкс все еще рассматривает карту, снова задумавшись над множеством вопросов, из которых, казалось, и состояла вся его жизнь, поэтому молодой человек повторил вопрос: — Цветок, сэр. Вы думаете…

Но прежде чем он успел закончить фразу, Бэнкс взглянул на него и с явной несдержанностью ответил:

— Я в этом ни секунды не сомневаюсь, Мэссон. Удачи и счастливого плавания. Я уже с нетерпением ожидаю вашего первого отчета. Возьмите с собой эту карту и вот это тоже. — Бэнкс передал Фрэнсису карту, затем указал на несколько толстых томов Миллера, которые назывались «Словарь садовника» и лежали рядом на сиденье.

— Спасибо, сэр, но я думаю, что они не поместятся в мой багаж.

Шутку Бэнкс пропустил мимо ушей и хотел было возразить, но Мэссон продолжил:

— Кроме того, все эти работы я знаю наизусть, сэр. Вот этот комплект томов, а еще семь изданий, что печатались ранее.

Бэнкс лишь холодно улыбнулся уголками тонких губ и постучал в потолок кареты, подавая кучеру сигнал, чтобы тот продолжил движение.

Мэссон сошел на пристань, проводил взглядом удалявшуюся от набережной карету. Потом он обернулся к Симмонсу и Болтону, чтобы попрощаться. Они оба стояли у открытого окна кареты и слышали каждое слово.

Несмотря на то, что именно на них лежала ответственность за тяжелое положение, в котором оказался Мэссон, крепкие рукопожатия обоих мужчин вселили во Фрэнсиса уверенность. Если дела пойдут как-то не так, то, по крайней мере, кто-то будет на его стороне. Пожав руки, Мэссон поднялся по сходням, оперся о фальшборт и помахал на прощанье, когда корабль отчаливал.

— Фолс-бей? — переспросил Симмонс, махая в ответ. — Это та полоска побережья, что входит в сферу королевских интересов?..

— Именно так, — ответил Болтон. — Но я уверен, что сэр Джозеф и лорд Сэндвич знают, как лучше. Пока мистер Мэссон думает, что ищет цветок для королевы, все должно идти своим чередом.

— Само собой разумеется, — ответил Симмонс. — Как бы там ни было, но меня не покидает мысль, что мы его отправили, так сказать, прямо в логово льва.

Симмонс и Болтон продолжали махать, больше не говоря ни слова, пока «Резолюшн» совсем не скрылся из виду.

Глава 8

Август 1772 года, 14 градусов северной широты, 24 градуса западной долготы (у побережья островов Кабо-Верде)

— Поймайте эту обезьяну!

Мэссон по-прежнему сидел за своим столом. Он как раз чинил перо и не понял, правильно ли расслышал слова.

«Резолюшн» плавно покачивался на волнах, его такелаж поскрипывал в унисон грузу — строительным бревнам, когда судно покидало якорную стоянку у берегов Кабо-Верде. Мэссон услышал отдаленные крики с палубы, нахмурился и скомкал еще один неудачный черновик письма к Констанции. К краю стола был прикреплен конопляный мешок, который служил ему корзиной для бумаг. Фрэнсис попытался выбросить смятое письмо туда, но промахнулся — на выбеленном известью полу собралась уже целая коллекция таких комков.