Звенья разорванной цепи - Бегунова Алла Игоревна. Страница 34

Ему-то было хуже других. Надворный советник слишком много надежд возлагал на эту совместную поездку. Он знал: подобные развлечения сближают. Немного необычных, но приятных впечатлений, связанных с успешной охотой на дикого зверя. Романтическая обстановка – река, девственный лес, одинокая заимка на его опушке. Дипломат отчетливо представлял себе их вечерний разговор у ярко горящего пламени в камине, с кружками глинтвейна в руках. Вполне доверительно они будут обсуждать дальнейшие планы, и Флора примет решение: да, их может связать прочно, как звенья в цепи, которую Ее Величество назвала «золотой», общая цель, общее дело, которому надо отдать все силы, все знания, чтобы исполнить Высочайшее поручение должным образом!

Очередная история Якоба-Георга на сей раз – про раненого медведя, на следующий день после охоты добравшегося до своих обидчиков и насмерть задравшего одного из них, – закончилась. Она произвела угнетающее впечатление на слушателей. Вероятно, все подумали о кабане, ушедшем в лес. Если завтра он приведет к заимке свое стадо, то охотникам явно не поздоровится. При тягостном молчании курская дворянка отдала слуге пустую миску из-под мамалыги и негромко сказала надворному советнику:

– Glauben Sie, hatte ich Angst? [11]

– Nein, das glaube ich nicht. Das war der einzige richtige Ausweg, [12] – ответил он так же негромко.

Она выбрала родной язык фон Рейнеке потому, что не желала раскрывать содержание их разговора. Господин Крынгулеску, кроме румынского кое-как мог изъясняться на французском, его слуги говорили только по-румынски, меткий стрелок Николай и сержант Ермилов – только по-русски. Конечно, их мнение и отношение к инциденту Аржанову нисколько не волновало. Но «Немца» она хотела успокоить, и он посмотрел на Флору пристально: неужели она совсем не сердится на него?..

На следующий день кабан к ним не пришел. Тем не менее охоту возобновить все равно не удалось. Погода резко изменилась, что часто случалось в здешних краях осенью. Низкие свинцово-серые тучи закрыли небо, подул холодный ветер. Лес потемнел и точно насупился в ожидании шквала. Охотники торопливо погрузили свой нехитрый скарб на повозку, сами сели на лошадей и отправились обратно в Яссы, подгоняемые то противным мелким дождиком, то порывами ветра.

Глафира встречала барыню на крыльце. Увидев ее порванные, испачканные в крови лосины, только всплеснула руками. Пока на кухне в глубоком медном чане грели воду для ванны, Аржанова слушала отчет верной служанки о событиях последних дней. Княгиню Мещерскую разыскивал Главнокомандующий Южной армией. Он дважды присылал сюда ординарца. Наверное, скоро тот приедет снова, а ее сиятельство пребывает в таком, как бы помягче выразиться, «полуразобранном» состоянии. Зачем ей понадобилась эта дурацкая охота, чего она не видала в том румынском лесу и нужно ли верить россказням всяких ушлых немцев, ведь Анастасия Петровна – уже не молоденькая…

– Что верно, то верно, – курская дворянка, раздевшись донага, рассматривала в большом зеркале себя и свою пострадавшую в лесном приключении ногу.

– Рана-то неглубокая, – перешла к другой теме Глафира, – но она болезненная. Сначала нужно промыть спиртом, потом наложить повязку…

– Хорошо же я буду выглядеть с повязкой в постели у Григория Александровича! – саркастически заметила Аржанова.

– А вы сегодня к нему не езжайте, матушка барыня.

– Вот как? – удивилась Флора.

– Да. Скажитесь больной. Ведь бывает наша женская болезнь.

– Допустим. – Анастасия повернулась к служанке. – Болезни действительно разные.

– Если любит, то приедет сам! – внезапно сделала вывод Глафира.

Иногда советы, продиктованные мудростью простого народа, оказываются лучше, чем размышления какого-нибудь записного философа. И все потому, что идут они от обыденной жизни, от чувств, близких к первобытным и, следовательно, естественным инстинктам. Аржанова отправила восвояси очередного ординарца генерал-фельдмаршала, и поздним вечером у ворот ее дома остановилась карета, запряженная шестью лошадьми цугом. Вышел из нее Потемкин-Таврический, закутанный до глаз в широкий темно-синий плащ. Екатеринославские кирасиры из его конвоя стали стучать прикладами кавалерийских карабинов в запертые ворота арендованного русскими особняка. Им, конечно, тотчас открыли. Не сбрасывая плаща, светлейший князь двинулся прямо в спальню своей возлюбленной.

– О, Господи! – не на шутку испугалась она и прикрылась одеялом. – В чем дело, ваша светлость? Вы врываетесь в мой дом, аки тать в нощи… Какая для того причина?

– Ты решила притворяться, душа моя?! – прогремел на весь второй этаж баритон светлейшего князя.

– Никак нет, ваше высокопревосходительство! – она встала на постели во весь рост и движением руки спустила с плеч ночную сорочку. Рану на колене они с Глафирой перевязывать не стали, и красная рваная полоса с синеватым отеком вокруг нее была видна даже при свете одного шандала, снабженного тремя свечами.

– Черт побери! – воскликнул Григорий Александрович.

– Может быть, в присутствии дамы вы будете выбирать выражения, генерал-фельдмаршал?

– Каюсь! – он бросил плащ на пол и сжал в объятиях прекрасную свою обнаженную возлюбленную.

– Ну то-то… – она отвечала на его поцелуи и нисколько не стыдилась его жадных прикосновений.

– Интересно, кто это все устроил? – наконец спросил Главнокомандующий Южной армией, наклоняясь к колену княгини Мещерской, обезображенному раной.

– Твой давний знакомый, Якоб-Георг фон Рейнеке.

– А, Рейнеке-лис!.. Да, на него похоже. Но, представь себе, я всецело ему доверяю. По-моему, он влюбился в тебя с первого взгляда и жаждет быть полезным.

– Он женат?

Потемкин отрицательно покачал головой:

– Вдовец. Его юная жена Лора, урожденная баронесса фон Шулленус, дочь полковника Российской императорской армии Карла Леонтьевича фон Шулленуса, кавалера многих орденов, совершенно очаровательная барышня, умерла примерно год назад, подхватив скоротечную чахотку в нашей сырой и туманной Северной столице.

– Печальный случай! – искренне вздохнула Флора.

– Это повлияет на твой выбор?

– Само собой разумеется.

– В какую сторону? – лукаво улыбнулся светлейший.

– В положительную.

– Весьма рад, душа моя. Мудрое решение… Честно говоря, у нас уже нет времени на подбор нового кандидата. Вчера я получил депешу из Санкт-Петербурга. Государыня желает, чтобы мы подготовили твою поездку в Вену в сжатые сроки. Император Иосиф Второй чувствует себя хуже и хуже. Нам сообщают, что он с трудом встает с постели…

– Сейчас мы будем обсуждать столь важную международную новость или есть другие планы?.. – она обняла его за шею.

– Когда я вижу, что ты стоишь передо мной в неглиже, планы у меня возникают всегда одинаковые.

Она рассмеялась и сняла с него кафтан, затем камзол:

– Ужасный ты человек! Распутный, сладострастный, любвеобильный…

Преисполненный служебного рвения, коллежский советник Попов составил очередной доклад для исполнителей конфиденциальной операции в Вене. В нем управитель канцелярии светлейшего князя подробно описал ее внешнеполитические аспекты.

Дело в том, что официально утвержденного текста договора о союзе между Австрией и Россией не существовало. Император Иосиф Второй и императрица Екатерина Вторая обменялись лишь личными посланиями, в коих содержались взаимные обязательства сторон. В частности, речь шла о финансовой, дипломатической и военной поддержке (12 тысяч комбатантов) при наступательной или оборонительной войне и о требовании ни в коем случае не заключать сепаратного мира с общим врагом – Османской империей.

На первых порах никаких сомнений в прочности секретного соглашения, заключенного двумя монархами, у великой царицы не возникало. Это и была та «золотая цепь», которая связывала ее с единомышленником и другом, восседавшим на троне Священной Римской империи германской нации. Задача – ясная, простая, благородная: в ходе боевых действий сразу на двух фронтах нанести сокрушительное поражение мусульманам и избавить Европу от «больного человека», то есть Оттоманской Порты, разделив ее территорию между Австрией и Россией.