Вайделот - Гладкий Виталий Дмитриевич. Страница 19

Собственно говоря, «ярого» бога пробуждающейся природы и вешнего света ятвяги, пруссы и русы чествовали четыре раза в год. Сначала приходил Еро Вешний; он отмыкал томившуюся в холодной темнице Весну. Это происходило, когда снег еще не совсем растаял, в месяце протальнике, в весеннее равноденствие. Потом наступал черед второго праздника, в месяце первоцвете, когда бог Еро ступал на землю. В этот день вместе со своим небесным отцом он выгонял на заоблачные пастбища небесных коров – дождевые тучи, а люди выводили свои стада на пастбища земные.

Затем приходил месяц ярец, а с ним и праздник – чествование Еро Сильного. В праздничный день, связанный, кроме всего прочего, еще и с первыми всходами, хозяин, с утра пораньше, обязательно выходил в поле – «смотреть жито». Он оставлял специально испеченный и освященный вайделотами пирог среди молодых ростков, затем отходил на несколько шагов и смотрел – виден пирог во всходах или нет. Если его не видно, значит, урожай будет хорошим.

Но особенно любила праздник Еро Сильного молодежь. В это день происходило так называемое «катание по житу» – любовные игрища, призванные обеспечить плодородие. Молодые люди разбивались попарно – парень с девушкой – и, тесно прижимаясь друг к дружке, перекатывались по полю с боку на бок. Для юных дайнавов это было весьма увлекательное занятие…

И наконец приходило время летнего солнцеворота, месяц хлеборост, когда люди провожали бога Еро, – праздник Росы. Бог уже был не молодым, а седобородым старцем, отдавшим всю свою ярь, всю живительную силу земле. Вайделоты изготавливали чучело Еро, и жители селения хоронили его в торжественной обстановке. При этом женщины шуточно оплакивали уходящего бога, одновременно в весьма откровенных выражениях восхваляя его любвеобильность и прочие мужские качества, а мужчины отпускали по этому поводу непристойные шутки. Затем «оплакивание» плавно и незаметно переходило в веселые песни и пляски с хороводом и прославлением богов.

Несмотря на раннее время, обширная луговина за оборонительными валами селения дайнавов полнилась народом. Горел большой костер, возле которого, ведя неспешные разговоры, стояли группками мужчины, туда-сюда мотались дети и подростки, которым очередной праздник бога Еро обещал вкусные угощения, а женщины и девицы «топтали росу» – весело перекликаясь, ходили босиком по росной траве и собирали ее кусками холстины, чтобы затем протереть влажным полотном лицо и тело. По старинным поверьям роса в этот день обладала особыми целебными свойствами, полезными не только для скота, но и для людей, особенно для женщин.

Все ожидали восхода солнца, когда должен появиться сам бог Еро – ряженый юноша. Его роль поручили на этот раз Скуманду, которому уже исполнилось шестнадцать лет. Он был удивительно статен, широкоплеч, красив, а его густая светло-русая грива волос отсвечивала золотом. На Скуманда надели длинную белую рубаху, расшитую красными и черными нитками, голову украсили венком из первоцветов и посадили на доброго белого коня. В одну руку ему должны были дать сноп ржаных колосьев, а в другую – факел, но пока он томился в ожидании своего часа, который должны определить жрецы племени. Ряженого юношу чествовали как воплощение самого Еро; считалось, что на него сходила сила самого бога.

Для Скуманда уже выбирали и «невесту», олицетворявшую богиню весенней природы. Девушку тоже одели во все белое, на шее у нее висело ожерелье из «солнечного камня», а голову украсили венком. Когда перед жителями селения появится «бог Еро», девушку должны были привязать к одиноко стоящему дереву и водить вокруг нее хоровод. Этим обрядом прославляли неразрывность жизненного круга, в котором за смертью всегда следует возрождение.

Молодой жеребчик нетерпеливо фыркал, и Скуманд едва сдерживал его порывы сорваться с места в галоп. До этого юноше приходилось ездить на лошадях всего несколько раз – у дайнавов не было конного войска – и он с невольным страхом думал, что будет, если он грохнется с коня перед соплеменниками. Стоявший рядом Павила понял, что творится в душе воспитанника; он подошел к жеребчику, погладил его по лебединой шее, что-то пошептал ему на ухо, и животное успокоилось – словно стоя уснуло.

Конь этот был непростым. Жрецы ятвягов покупали жеребчиков в Ромуве [23], где находилось главное святилище всех богов прибалтийских племен, за большие деньги. Все они были белой масти. Священные кони никогда не ходили под седлом, и только один из них подвергался объездке – как тот, что был под Скумандом.

После охоты на тура, когда стрелы Скуманда поразили трех разведчиков дикого племени, его авторитет вырос до небес. Такой удачей не могли похвастаться даже знатные воины дайнавов. Если до этого все же были сомнения в его «небесном происхождении», то теперь даже самые большие скептики и недоброжелатели вынуждены были прикусить языки. Ведь такой подвиг под силу лишь человеку, которому благоволят боги. На Скуманда начали смотреть с уважением и даже боязнью. Но ему самому такая слава вышла боком. Сверстники начали чураться Скуманда – они просто побаивались его, а молодежь постарше очень неохотно выходила в круг, чтобы сразиться с ним на мечах, потому как итог таких схваток был известен заранее – одержать победу над учеником вайделота было невозможно. Известные воины на первых порах пробовали сражаться со Скумандом на равных, но когда он выходил супротив кого-нибудь из них с мечом в руках, в него словно вселялись лесные духи. Молниеносные удары, необычные приемы владения клинком – уже настоящим, который отковал местный кузнец из заготовки, предоставленной Павилой, – заставляли зрелых мужчин биться против юнца с полной отдачей сил, и мало кто из них мог похвалиться победой над Скумандом.

Меч был ценным подарком, потому что железо привозили издалека, стоило оно дорого, а уж про изделия европейских оружейников и говорить нечего – их могли покупать только весьма обеспеченные, знатные люди племени.

Скуманд по-прежнему уединялся на островке, где тренировался до изнеможения, прилежно повторяя уроки Воислава. Правда, для таких занятий времени у него оставалось немного, потому что быстро стареющий Павила начал учить его ремеслу вайделота на полном серьезе. Они днями бродили по лесу, и старик заставлял юношу запоминать, в каких местах растут целебные травы, когда нужно их заготавливать, от каких они болезней и как ими лечить. Скуманд прилежно зубрил заговоры, применявшиеся во время лечения, молитвы богам дайнавов, учился предсказывать погоду и виды на урожай, запоминал множество различных рецептов от различных хворей, часами толок в ступке корешки и целебные камешки, чтобы приготовить настой или мазь…

По словам Павилы, все, что росло в лесу, обладало целительными свойствами. И не только росло, но и бегало, прыгало, ползало. Оказалось, что даже змеиный яд обладает удивительными целебными свойствами, не говоря уже о желчи животных или их желудках, высушенных до каменной твердости и растертых в порошок. Особенно ценными были барсучий и медвежий жир. Смешивая жиры с настойками целебных трав, жрецы лечили полученными мазями различные лишаи, ожоги, язвы, раны, простуду, заболевание костей и много других болезней.

Скуманд впитывал уроки Павилы, как губка. Неожиданно для юноши его лет (да и вообще для молодых людей племени) он вдруг осознал, что знание – то же оружие, притом не менее опасное и серьезное, чем меч. Даже вождь племени не мог принять какое-нибудь судьбоносное решение без одобрения вайделотов. Потому как они хранили в тайниках своей памяти вековую мудрость и знания, неизвестные простым людям.

– Пора… – тихо сказал Павила и слегка похлопал жеребца по шее.

Все это время он не спускал глаз с линии горизонта на востоке, которая постепенно приобретала золотой оттенок. Повинуясь его жесту, к Скуманду подошли другие жрецы и дали ему в руки зажженный факел и сноп жита.

Конь встрепенулся, словно ожил, и опять начал выказывать свою молодую резвость. Но теперь это Скуманда волновало меньше всего; он отпустил поводья, и жеребец пошел к спуску в речную долину – туда, где дайнавы ожидали появления Еро. Юноша с душевным трепетом мысленно молил бога весны, чтобы он был милостив к нему и дал возможность сыграть свою роль с блеском.