Люди сорок девятого (СИ) - Минаева Мария Сергеевна. Страница 75

- И правильно, масса Джон, - кивал старик. - Эти глупые янки наверняка что-то напутают и на вас все свалят, так что вы следите за ними хорошенько...

Соломон мало интересовался новостями, если они не касались его драгоценного Джонни, последнего из Линдейлов, предпочитая жить прошлым, поэтому продолжение его гневной речи, обличающей янки и приютившую его семью бывших рабов, еще больше удивило визитера.

- Они не верят мне, масса Джонни, - со слезами на глазах жаловался старик, кивая на дверь. - Они смеются надо мной, когда я говорю, что это вы забили тот золотой костыль в Помти-Пойнт и соединили вашу ветку с Калифорнийской. Они говорят, что я из ума выжил, или что вы врете, но я-то знаю, что такой благородный Джентльмен, как вы, не будет врать никому и никогда... Я им так и сказал, но они посмеялись надо мной, масса Джон.

Кляня себя за то, что не удержался от хвастовства, Джонатан поспешил сменить тему:

- Это давно было, Сол. Теперь я у них не работаю... Да, с тех самых пор, как закончили Юнион-Пасифик.

На лице Соломона отразилось беспокойство, но Джон продолжил скороговоркой, предупреждая горестные причитания и новые проклятия в адрес янки:

- Пока я на них работал, я скопил денег, чтобы закончить Алабамский Университет. Теперь у меня есть диплом доктора медицины.

Его розовые мечты давно рассыпались в прах, как старый потрескавшийся фарфор под прессом... Теперь то время, когда он посещал занятия в медицинском колледже, открытым как отделение Университета, казалось сном: то ли было, то ли нет. Линдейл-младший больше не стремился спасать людям жизнь, скорее наоборот, но зачем об этом сообщать старику?.. Те знания, что он приобрел в университете до войны в области анатомии, пригодились в дальнейшем лишь для того, чтобы правильно и смертоносно всадить пулю.

Тот колледж в Мобиле снова открыли в шестьдесят восьмом, но теперь, хотя у него было достаточно средств, чтобы нормально жить и оплачивать учебу, Джон знал, что никогда не вернется туда. Он привык смотреть на кровь с детства, охотясь на дичь, или помогая отцу отстреливаться от людей: и индейцев, и белых - во время их совместного странствия в глуши, но в университете он с большим усилием преодолевал дурноту при виде плаката с человеческим телом в разрезе ради своей цели - научиться спасть жизнь другим, однако та тошнота прошла после первого боя, что-то закрылось внутри него, и сам он знал, что прежним не будет уже никогда.

- А астрономия? - спросил Соломон. - Помню, вы очень увлекались ею, рассказывали старику много интересного о звездах... Я многое позабыл, но помню, что всегда удивлялся, как это странно и сложно Господь все устроил... Я пытался им рассказать, да они снова над стариком посмеялись: "Где это слыхано, говорят, чтобы земля вокруг солнца крутилась, когда каждый идиот, если он не слепой, видит, как солнце по небу движется, из-за края появляется, за другой заваливается!" Да и белые смеются, хотя что с них, с местных жителей взять: образованного человека в наши дни нечасто встретишь, все янки, да саквояжники. Я и сам, масса Джон, не совсем представляю, как это получается с планетами там и с солнцем, только я вам верю...

- Астрономия... - протянул Линдейл с наслаждением. - Занимаюсь и ею иногда, когда время свободное выдается... Знаешь, даже пробовал посчитать, сколько лететь до звезд... До луны - то оно ближе гораздо, но... - он немного помолчал, прикрыв глаза, потом закончил: - Нам нужна скорость, Сол, нужны гораздо большие скорости... - Джон снова умолк, с трудом возвращаясь в реальный мир. - Только мало его, свободного времени, с больничными всеми делами...

Учась в университете, он в свободное время посещал занятия по физике и астрономии, даже ездил в какую-то обсерваторию и глядел в телескоп. Что-то завораживало и притягивало его в темных глубинах космоса, в блеске далеких звезд и комет. Он читал все, что мог достать, собирал самые новейшие работы в этой области: о спектральном анализе в астрономии, об открытии новых планет и их лун... Та книга, первой попавшая ему в руки в библиотеке деда, определила это увлечение. Он просил всех знакомых, отправляющихся в Европу, привезти или переслать новые труды. В тот день, когда Линдейл-младший принял решение записаться в армию, на его столе лежала книга "Этюды звездной астрономии" Струве и законченный рукописный английский перевод, сделанный по его заказу одним полиглотом. Эти листки отправились в его солдатский ранец и были неоднократно перечитаны на привалах и на марше, а потом горели в пламени костра, согревающего оборванного босого конфедерата зимой. Джон отвлекался от голода и ноющих ступней размышлениями о строении галактики... Он до сих пор любил смотреть на звездное небо и читать о нем все, что удавалось достать. Горы на луне, каналы Марса, пятна на солнце, атмосфера Венеры, не так давно открытый Нептун - все это привлекало его так же сильно, как и раньше. Линдейл помнил, как поразило его открытое Галлеем движение звезд в пространстве, он не решился рассказать об этом Солу, потому что сам не мог до конца осознать этот факт и вообразить, как все происходит. Он сомневался в гипотезе Канта об образовании небесных тел, как и в возможности осуществления теорий утопистов, потому что чувствовал нутром, что ужасно сложный и одновременно гармоничный мир не мог возникнуть в результате цепи случайностей, и не может он быть построен по воле одного человека, основывающегося на мыслях других людей. Много раз, отыскивая в темном небе луну или альфа-Центавра и прикидывая, сколько лет идет до земли свет и сколько понадобиться времени, чтобы добраться туда с быстротой локомотива, летящего на пределе своих скоростей, он упорно шептал то, во что верил, как в предназначенное Богом, и на что надеялся, хотя знал, что дожить до этого не суждено, возможно, даже его внукам и правнукам: "Мы будем там. Когда-нибудь..."

- А платят вам хорошо? - снова услышал он встревоженный голос Сола, вернувший его на землю. - Может, вы недоедаете?

- Мне платят достаточно, - набрав побольше воздуха в легкие, вдохновенно лгал Джон. - Я работаю в одной больнице в Чикаго, но у меня уже есть несколько постоянных клиентов и, возможно, вскоре я займусь только частной практикой, а потом открою свою клинику. Вот тогда будут по-настоящему большие деньги.

- А почему Чикаго? - спросил старик. - Это же так далеко... И кругом никого из знакомых, только янки...

- Да, - кивнул Джон, - очень далеко, поэтому я не могу часто навещать тебя, понятно? Это действительно в самом логове янки, но они платят золотом и больше, чем в любом другом месте в этой стране.

- Масса Джон... старик заплакал. - Простите... Простите меня, дурака старого... За то, что я ту вазу набил этими никчемными бумажками... Надо было драгоценности туда прятать...

- Ты не виноват, Сол, - снова успокаивал его Джон. - Не виноват... Знаешь, а они все-таки согласились обменять эти бумажки на деньги, да. На второй год Реконструкции, по-моему. Получилось, конечно, не очень много, но я оплатил часть обучения именно ими.

Лицо Сола расплылось в улыбке и посветлело, на мгновение Линдейлу даже показалось, что сама его темная кожа излучает сияние.

- Масса Джонни, - шептал он, обнимая Линдейла за шею, - я так рад... Так рад, что хоть чем-то помог.

Несколько минут Джонатан отдыхал от усиленной умственной работы, пока Соломон наяву грезил об ушедших временах, и молил Бога, чтобы старик не вспомнил еще что-нибудь, о чем необходимо спросить.

- Значит, вы теперь доктор Джонатан Линдейл, - все еще со слезами на глазах спросил наконец Сол и, не дожидаясь ответа, продолжил: - А ваш университетский друг, о котором вы рассказывали нам? Как же его зовут... Стив Майлс...

- Стив... Тоже окончил университет и вернулся в Теннеси, но мы часто переписываемся с ним. Он женился, у него растут трое ребят... - говорил Линдейл, и погруженный в воспоминания старик не видел, что рассказчик уже не смотрит ему в глаза, а блуждает взглядом по растрескавшейся штукатурке на стене. Стив. Его мертвенно бледное лицо и кровь, тонкой струйкой стекающая по щеке изо рта. Джон не мог вспомнить точно, где видел друга в последний раз, но лицо его было перекошено ненавистью.