Эльфийский Камень Сна - Черри Кэролайн Дженис. Страница 51

И она обняла его. Он уронил голову ей на плечо, безвольно опустив руку со спасенным камнем к себе на колени — большой, высокий человек, ибо все сыновья и дочери Кер Донна были высоки в отличие от родни Бранвин. И человеческая дочь держала в объятиях кровного брата эльфов, воина, которого страшился сам король, с чьим мечом печально были знакомы и Брадхит, и Боглах, и она баюкала его как дитя.

Так он поспал немного и проснулся, и обнял теперь ее, прижав ее светлую головку к своему сердцу.

Огонь погас, и свечи трепетали, лишь угли подмигивали в темном очаге, — камни которого ненадолго были оставлены остывать.

Он окинул внутренним взором свои пределы — пространство, словно свиток, развернулось перед ним — и с одной стороны были туман и мгла; а с другой занимался обычный рассвет, и дождь перешел в морось, свисавшую каплями с листьев деревьев. И такую власть давал ему камень. И, казалось, опасностей было меньше, чем несколько часов тому назад. И присутствие Арафели он ощущал лишь смутно. Ее время текло иначе, и этот длинный вечер был для нее лишь мгновением, неразличимым по своим целям и порывам.

«Лиэслиа», — изумленно повторял он, пытаясь вновь пересечь пролив, перебраться через который ему однажды удалось, но камень молчал. И он подумал, что того хотела Арафель, что, даря его, она с ним заключала мир. Он не мог поверить в ее коварство. Зачем ей было обманывать его: он слишком многим был ей обязан. И в это он верил безоговорочно.

«Лиэслиа». Но между ним и образом, когда-то хранимым камнем, как будто опустилась завеса, словно весь Элд был объят мглой, отделявшей от него море.

Он снова заснул, держа в руках спутавшуюся цепь, и снившиеся ему сны были серы и мрачны.

Но в этой мгле на мертвом пне у медленной реки восседала истинная тьма, как сгусток ночи, ибо то Смерть отдыхала после своей охоты. Ее лошадь и псы бродили поблизости, шурша листвой.

— Тебе нечего бояться, — промолвила Смерть. — У тебя же есть камень.

Но все равно он испугался. Это была не первая их встреча, не впервые он видел этот бесформенный мрак под капюшоном и внутренне содрогался от страха, что ему удастся разглядеть, что там внутри.

— Она попросила меня надеть его, — сказал Киран. — Ты не знаешь, почему?

— Она не делится со мной своими тайнами. Похоже, она доверяет их лишь людям. Но тогда… — тень шевельнулась, словно взмахнув рукой, — тогда ты мог бы пригласить меня к себе.

— Когда-нибудь, — ответил он, ощутив холодный ветер, который веял из третьего, жуткого Элда. — Но не сейчас. Я хотел спросить тебя — что мне делать. Уверен, ты дашь мне какой-нибудь совет, моя госпожа.

— О нет, я не твоя госпожа. Я госпожа лишь тех, кого ты любишь.

— Сжалься. Разве мы не были соратниками и разве не союзники мы до сих пор? Ты ненавидела меня за то, что я тебя однажды обманул. Но прошу тебя. Я знаю, к кому еще обратиться, и я не горд. Мой люд — мои друзья, моя семья — они нужны мне. Я сделаю все, что ты попросишь. Но только не подходи к Кер Веллу.

Она долго молчала.

— Ты, кажется, считаешь, что я добра.

— Возможно. Иногда.

— Дай мне свою руку. Осмелишься ли?

И из тьмы к нему протянулось подобие руки. Все в нем восстало против этого, но он, не думая и не обращая внимания на холод, прикоснулся к пальцам столь черным, словно они были отрезаны от мира, и от этого прикосновения рука его занемела, хоть и не совсем. Пальцы ее скользнули до его локтя, словно рука его была обнаженной, и боль метнулась по его телу туда, где была старая незалеченная рана. Псы ее своры нанесли ее давным-давно. Он почувствовал, как они оторвали от него кусок плоти, и, верно, пожрали его. И эта его часть уже навсегда принадлежала Смерти.

Рука Смерти поползла дальше, и плащ объял его. Очень нежно госпожа Смерть обняла его, и он ответил ей объятием, словно она была ему сестрой, и руки его обхватили жгучее как лед тело. Может, она хотела посмеяться над ним, но на него снизошел покой, покинувший его, лишь когда Смерть отстранилась и отдала его снова в жертву ветру.

— Ты отважен, — промолвила Смерть, и голос ее был мягок и задумчив. — Редко кто отваживается на такое, даже из смельчаков. А все из гордыни, не так ли? А если я попрошу отдать твою гордость, чтобы спасти Кер Велл?

Киран неловко опустился на колени — сначала подогнув одно, потом другое — он забыл, как это делается, уже десять лет лишенный права лицезреть короля. Он почувствовал, как краска стыда залила его, и поднял голову.

— И ее тоже, — промолвил он.

Но Смерть уже ушла, оставив лишь круговерть в тумане.

— Госпожа, — позвал он, поднимаясь на ноги. Он был готов к ее насмешкам, к тому, что его надежды будут жестоко обмануты. — Госпожа Смерть!

В третий раз он не осмелился ее окликнуть и проснулся в объятиях Бранвин во тьме собственной комнаты.

Дети поздно спустились утром, но вид у них был невыспавшийся и изможденный. Они бесшумно вбежали в зал, и за ними поспешила Мурна. Светлые волосы Мев развевались, и лица обоих раскраснелись от усердного мытья, но все равно проступала бледность, и глаза их были огромными и тревожными, совсем не похожими на те, что были у его детей.

И Бранвин, оставив завтрак, поднялась, чтобы приласкать их, и хотела сама заплести волосы Мев, но та увернулась от ее рук, дети подбежали к Кирану, нежно касаясь его руками, словно опасаясь причинить ему боль. «Рассмейтесь, — мысленно просил он их. — Или хотя бы улыбнитесь мне, и больше не смотрите так». Но они не вняли. За один лишь день они научились страху и сомнениям и узнали, что их родители не всесильны и не смогут их спасти, более того, они поняли, что те беспомощны. И все это отражалось в их взглядах, в прикосновениях их рук.

Но он взял маленькие ручки Мев в свои огромные ладони и поцеловал их, и улыбнулся ей, пытаясь вернуть ей уверенность, если не невинность. Он опустил руки на плечи Келли и почувствовал, как нежны его кости, как хрупки они для любого груза.

— Вы что, решили, что я исчезну вместе с луной? — промолвил он, целясь в самую середину их страхов. — В том, что случилось, нет ничего реального, и в то же время именно это и реально… Понятно ли вам? Есть люди и существует Элд — и они реальны, когда не смешиваются вместе; но когда сны приходят в трапезную и садятся за стол и оставляют дары в ваших руках, это запутывает вас. Ваша мать понимает это. Возможно, Барк понимает, а, может, и нет. А ты, Мурна? Нет. Не до конца. Надо проснуться от снов. Разве что этот прошел не бесследно. Ваши подарки при вас?

— Наверху, — ответил Келли. Но Мев, у которой были карманы, достала свой, осторожно разгибая пальцы, словно в ладони у нее был мотылек. На ее дрожащей ладони лист сиял серебром, не померкнув ни в чем.

— И так всегда вы должны поступать, как она велела, держа их постоянно при себе, — промолвил он.

— Они странные.

— Как и мой, — он достал камень и прикрыл его ладонью, не давая Мев прикоснуться — неторопливое, отчаянное движение, от которого забилось его сердце, но он нежно улыбнулся своей дочери. — К таким вещам нельзя прикасаться другим. Их надо хранить в тайне и неприкосновенности. Вам что-нибудь снилось этой ночью?

— Лес, — помолчав, ответил Келли.

— В нем было хорошо?

— В моем, по-моему, да, — сказала Мев.

— Вот и хорошо, — он поцеловал ее в лоб и прикрыл ей ладонь, на которой покоился лист. Неприятная мысль пришла ему в голову, и он заглянул девочке в глаза. — И когда вы блуждаете в своих снах, держите его при себе. Никогда не оставляйте его. И имя, произнесенное трижды, вызовет вам любое существо. Но будьте осторожны с тем, кого призываете, подумайте — сумеете ли вы отослать его обратно. Слышите меня? Понимаете? Вы должны суметь отослать его прочь.

И к его огорчению они посмотрели на него вполне понимающими глазами. Его слова каким-то образом согласовывались с тем, что они уже знали, и они соглашались с молчаливым пониманием.

— Мое имя вы можете призывать всегда, — промолвил он. — И я приду. Я тут же явлюсь. Обещаю. Идите завтракать. Сегодня вы можете сесть с нами за стол, хотите?